«Ведомости Казахстана» исследуют экономику, торговлю, взаимные интересы и дипломатию Казахстана и Ирана, а также возможное влияние на конфликт остальных игроков. 

Резкая эскалация конфликта между США и Ираном, возникшая в первые дни 2020 года, едва не поставила мир на грань большой войны на Ближнем Востоке. И хотя накал страстей на данный момент утих, совершенно очевидно, что новый раунд многолетнего противостояния Вашингтона и Тегерана вышел на следующий виток и лишь начинается. 

Напряженность не может не повлиять на Казахстан, связанный с Ираном как в Каспийском регионе, так и в рамках ЕАЭС и ШОС. 

И НЕ ДРУГ, И НЕ ВРАГ 

Многосторонняя и сбалансированная политика Казахстана позволяет Нур-Султану состоять в партнерских отношениях с различными, часто находящихся в противостоянии между собой геополитическими центрами. 

Являясь членом СНГ, ОДКБ, Евразийского Союза и ШОС, Казахстан, тем не менее, называет США своим стратегическим партнером, является одним из наиболее активных участников китайской инициативы «Один пояс – один путь», а также сотрудничает с Евросоюзом, ряд стран которого являются крупными инвесторами в экономику страны. 

Что же касается Ирана, диалог между государствами вполне можно назвать дружественным и добрососедским, поскольку интересы двух государств в значительной степени совпадают как в политической плоскости, так и в вопросах регионального и экономического развития. В то же время, подлинно союзническим отношениям между двумя государствами препятствует как закрытость самого Ирана, так и введенные против этой страны санкции СБ ООН. 

В силу этих обстоятельств объемы торгово-экономического сотрудничества между Казахстаном и Ираном ограничены. За последние пять лет объем двусторонней торговли снизился в 3 раза, и составил за 2018 год $516 млн. 

По итогам 10 месяцев 2019 года торговля продолжила падение и составила $302,3 млн. 

При этом сальдо двусторонней торговли является положительным для Казахстана. 

Экспорт в Иран достиг $238,3 млн., а импорт – $64 млн. Казахстан продает Ирану ячмень, мясо крупного рогатого скота, баранину и козлятину, семена рапса и чечевицу. 

Среди важных направлений сотрудничества необходимо отметить контракт на поставки Ирану 950 тонн уранового концентрата. 

В свете выхода США из «ядерной сделки» и новых антииранских санкций сотрудничество с Ираном в атомной сфере может прекратиться. Собственно, это касается и многих других направлений торговли. 

Так, учредитель группы компаний «Северное зерно» Евгений Карабанов отметил возникающие трудности в поставках Тегерану ячменя, поскольку «многие банки отказываются проводить транзакции, связанные с Ираном, именно где получатель – Иран, либо покупателем выступают иранские компании, тоже из-за боязни попасть под вторичные американские санкции». 

В 2018 году иранцы закупили 1,8 млн. тонн ячменя при урожае 3 млн. тонн, что негативно сказывается на доходах казахстанских аграриев. 

Начало действия соглашения о свободной торговле между Ираном и ЕАЭС, между тем, открывает значительные возможности для расширения торговли между Нур-Султаном и Тегераном. По оценке аналитического доклада Валдайского клуба «Международный транспортный коридор «Север — Юг» и сценарии трансрегиональной интеграции», в результате соглашения о Зоне свободной торговли с Ираном ВВП Казахстана вырастет на $500 млн. 

Инвестиционное сотрудничество между двумя странами также незначительно. Объем прямых инвестиций из Ирана в Казахстан на 1 июля 2019 составил $10 млн. Тем не менее, Иран участвует в строительстве предприятий в Казахстане. Примером могут служить мясоперерабатывающий комплекс в Алматинской области и кирпичный завод в Туркестанской области. 

ОКНО К МОРЯМ 

Малый вес Ирана в экономике и внешней торговле Казахстана невозможно сравнить со стратегической и геоэкономической важностью этого государства для Нур-Султана. 

Обе страны участвуют в таких мультимодальных и многосторонних проектах, как «Один пояс – один путь» (ОПОП) и Международный транспортный коридор «Север-Юг» (NSTC).           

Государственный бюджет Казахстана вложил значительные средства в сооружение 900-километрового железнодорожного коридора на маршруте «Север-Юг», который проходит по линии «Узень — Болашак — Берекет — Горган», а также с помощью участка «Жезказган – Бейнеу» соединил эту ветку с железными дорогами, ведущими к казахстанско-китайской границе. 

Хотя это не единственная железная дорога, которая связывает Казахстан и Иран, именно она позиционируется как часть NSTC. 

В 2016 году был запущен первый пробный контейнерный поезд по маршруту «Китай – Казахстан – Туркменистан – Иран» общей протяженностью около 10 тыс. км. Но магистраль работает лишь на 10 % мощности, поскольку ее продолжения в Иране нет. 

Как ожидает правительство Казахстана, полная загрузка железной дороги, состоится в 2021 году, когда будет достроена дорога «Мешхед-Захедан», которая призвана связать страны Средней Азии с побережьем Индийского океана, о запуске ее иранская сторона заявила в декабре 2019 года. 

В свою очередь, вместе с Индией Иран сооружает железную дорогу от порта Чабахар до Мешхеда и пограничной с Афганистаном деревней Серахс. 

К тому же, согласно договоренностям между Ираном и Китаем по реализации ОПОП «Поднебесная» намерена вложить $120 млрд. в модернизацию транспортной и производственной инфраструктуры. 

Не дожидаясь запуска современных железных дорог, Иран бесплатно выделил Нур-Султану землю под строительство терминалов в портах Чабахар, Бандар-Аббас и Амирабад. 

Это позволит Казахстану заключить свопы на нефть с Ираном. Кроме того, благодаря участию в проекте «Север-Юг» Омана, где строится Трансаравийская железная дорога, центральноазиатский регион получает выход и на рынки Аравийского полуострова. 

Безусловно, в случае возникновения военного противостояния между США и Ираном или тотальных санкций, обрушивающих персидскую экономику, на всех планах выхода Казахстана к Индийскому океану можно будет поставить жирный крест, а все вложения в транспортную инфраструктуру пропадут. 

КАСПИЙСКИЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ 

В качестве государств каспийского региона Иран и Казахстан связаны множеством взаимных интересов, зависимостей и противоречий. С одной стороны, их объединяет общее стремление к созданию на Каспии пространства мира, процветания и стабильности, формированию развитой транспортно-промышленной инфраструктуры, защите природных богатств Каспийского моря, развитию гуманитарных, культурных и туристических связей. 

С другой – прагматические интересы Нур-Султана в некоторых отраслях вступают в противоречие с политикой Ирана, в значительной мере обусловленной конфликтом с США. 

В частности, напряжение создает соглашение Нур-Султана и Вашингтона об обеспечении коммерческого железнодорожного транзита специального груза через территорию Республики Казахстан в связи с участием Соединенных Штатов Америки в усилиях по стабилизации и восстановлению Исламской Республики Афганистан, в которое включены порты Актау и Курык. 

Крайне преждевременно говорить о том, что в случае американо-иранской войны они становятся законной мишенью для иранских вооруженных сил. 

Тем не менее, Каспийская конвенция прямо запрещает присутствие внерегиональных войск в акватории моря, что уже вызывало недовольство РФ и Ирана. Теперь же Тегеран на вполне законных основаниях может потребовать от Нур-Султана гарантий неиспользования территории Казахстана против Ирана, что поставит казахстанскую дипломатию на шпагат. 

Позиция Ирана будет поддержана Россией и Китаем, сталкивающихся с геополитическим прессингом США, в том числе в Каспийском регионе и Центральной Азии. А поскольку градус напряжения нарастает, Иран вполне способен обусловить вопрос ратификации «конституции Каспия» расторжением договора Казахстана с США. 

Казахстан же не только называет Соединенные Штаты стратегическим партнером, но и имеет значительные экономические интересы в отношениях с этой страной. Так, поступления от нефтегазовых проектов Тенгиза превысили $143 млрд., Карачаганака - $34,8 млрд., Кашагана $700 млн. 

Еще один, более сложный узел противоречий – Транскаспийский газопровод, строительство которого поддерживают Запад и Китай, выразивший в августе прошлого года готовность принять участие в его реализации, а резко против выступают Иран и Россия. 

И если в спокойном геополитическом поле проект мог бы быть реализован силами прикаспийских государств, любое напряжение и демонстрация Нур-Султаном заинтересованности в южном маршруте транспортировки газа поставит его и партнеров по Каспийской конвенции по разные стороны баррикад. 

С КЕМ ДРУЖИТЬ, ВСЕ ГАДАЯ 

Если мы посмотрим на карту, то сразу же увидим, что американо-иранское военное противостояние вовлекает в конфликт не только Ближний Восток, но и все огромное пространство от Сирии до Афганистана и от Ормузского пролива до берегов Каспийского моря. А именно на Каспии находятся основные нефтедобывающие мощности Казахстана, которые оказываются под угрозой. 

Но проблема не только в этом. Даже если Каспийское море не станет ареной военных действий, на близость которых пока ничто не указывает, для внешней политики Казахстана наступают тяжелые времена. 

Иранский кризис вовлекает Нур-Султан в геополитический клубок, все больше запутывающийся на Ближнем Востоке. Ставки в игре крайне высоки. С одной стороны – сохранение Вашингтоном статуса мирового лидера и сохранение контроля на Ближнем Востоке, с другой – защита Китаем и Россией своих жизненных интересов и безопасности в Евразии. 

Иран же, как гарант Астанинского процесса урегулирования в Сирии, является одним из государств, наиболее успешно борющихся с терроризмом. Именно иранские военные силы вместе с армией САР практически разгромили террористические группировки «на земле». 

Несложно догадаться, что война в Иране приведет на Каспий и в Афганистан полчища террористов. 

Как отмечал секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев в декабре минувшего года: «основные усилия игиловцы сосредотачивают на закреплении своего присутствия на севере Афганистана, где уже имеется свыше двух тысяч боевиков, для противодействия талибам и подготовки плацдарма для вторжения в регион Центральной Азии через Таджикистан и Туркменистан». 

Речь, конечно, не идет о вторжении армии и полноценных боевых действиях, но спящие ячейки могут атаковать критическую инфраструктуру стран региона и усилить агитацию на территории Казахстана. 

При этом нельзя исключать, что их усилия не пропадут даром.  По данным экс-руководителя Центра исследования проблем религий акимата Нур-Султана Бауржана Нуркенова, лишь в столице под воздействием идеологов деструктивных религиозных течений находится более 70 тыс. человек. 

А по официальным сообщениям, с момента начала войны на Ближнем Востоке в Сирию и Ирак уехали около 800 граждан Казахстана. 

В последние недели появилась информация, что США готовят новую Стратегию для Центральной Азии, которая должна быть презентована во время встречи в формате «5+1». 

Вполне возможно, что в нее войдет уже применяющаяся идея репатриации воевавших в Сирии и Ираке боевиков из Центральной Азии, 600 из которых «адаптированы» в Казахстане. 

Также в документе скорее всего будет уделено значительное внимание снижению влияния России и Китая в ЦА, а также новые элементы противостояния с Ираном в центральноазиатском регионе. 

Для Нур-Султана, связанного обязательствами в рамках ОДКБ и ШОС и стратегическим партнерством с США, необходима выработка такой внешнеполитической линии, которая не приведет к конфликту ни с одной из сторон, одновременно обеспечив защиту национальных интересов и безопасности страны. 

Как говорится, своя рубашка ближе к телу, потому основным приоритетом должны стать меры, не позволяющие боевым действиям и терроризму перекинуться на территорию Казахстана. 

Что же касается многостороннего характера казахстанской дипломатии, в данной ситуации он, скорее, сыграет на руку Казахстану, имеющему позитивный опыт посредничества в иранском вопросе и доверительные отношения со всеми противостоящими сторонами.