Репрессивные законы и вертикальный подход, принятые в Тунисе, провоцируют социальные кризисы — они явно неэффективны и не подходят для нового демократического и свободного климата в стране. Столкновение между молодым обществом и чрезмерно карательными законами может иметь катастрофические последствия для страны, считает автор.

После тунисской революции 2010-2011 годов реформаторы все больше внимания уделяют необходимости «гуманизации» системы уголовного правосудия в стране и приведения ее в соответствие с новой Конституцией. В результате давления со стороны гражданского общества правительства последних лет начали проводить важные реформы, например, принятие закона 2016 года о защите элементарных прав подозреваемых во время содержания под стражей. Кроме того, политики в настоящее время пересматривают уголовное законодательство и уголовно-процессуальные кодексы страны.

Тем не менее, система правосудия Туниса по-прежнему чрезмерно репрессивна — как с точки зрения положений уголовных статей (независимо от того, включены ли они в уголовный кодекс или разбросаны по конкретным законам), так и способов их применения. Поэтому законодатели должны стремиться обеспечить большую гибкость и предоставить судам больше свободы действий в отношении вынесения приговора, в том числе дать им возможность применять наказания, не связанные с лишением свободы.

Сегодня уголовное законодательство Туниса по-прежнему часто предписывает назначать наказания не меньше минимального срока, исключает из рассмотрения смягчающие обстоятельства и ограничивает право судей на самостоятельные решения. Это приводит к некоторым крайне негативным последствиям, в том числе к перегрузке судебной системы и серьезным социальным проблемам.

Два примера помогают проиллюстрировать, насколько правосудие в Тунисе суровое и негибкое. Во-первых, тунисский закон о необеспеченных чеках ранее предписывал фиксированный тюремный срок в пять лет за каждый чек, при этом сроки суммировались. Поскольку судьи не имели права выносить приговоры дифференцированно, это часто приводило к осуждению людей на несколько десятилетий, некоторых из них — на столь долгие сроки, что их нельзя отбыть за одну жизнь. Более того, большинство осужденных не были мошенниками или жуликами: в конце концов, повседневные коммерческие отношения в значительной степени зависят от отсроченных платежей и платежей в рассрочку, а также кредитов и долгов.

Помимо чрезмерной осторожности и недоверия в деловых кругах, драконовские законы привели к резкому росту числа заключенных в Тунисе. Многие тунисцы, чей срок заключения превышал прогнозируемую продолжительность жизни, бежали из страны, главным образом в Алжир и Ливию.

В конце концов, поправка 2007 года к коммерческому кодексу Туниса ввела ряд положений для смягчения этой проблемы. Так, срок, в течение которого обвиняемых обязывали оплатить чеки, был продлен до момента вынесения приговора, и в этом случае обвинения снимались. Кроме того, судьи теперь смогли использовать свои полномочия для учета смягчающих обстоятельств и/или вынесения параллельных приговоров. В настоящее время необеспеченный чек больше не является катастрофой всей жизни, как было до 2007 года. 

Второй пример по-прежнему актуален и касается потребления марихуаны, которое, в соответствии с законом 1992 года, наказывалось обязательным лишением свободы минимальным сроком на один год и штрафом в размере 1000 динаров (347 долларов США). В то время 1000 динаров стоил также подержанный Vespa, легкий итальянский скутер, чрезвычайно популярный среди тунисской молодежи. «Год и Vespa» стало жаргонным обозначением срока за курение марихуаны.

Суды применяли этот закон строго и без разбора, поскольку он в явном виде исключал любые смягчающие обстоятельства. В результате на конец 2016 года на долю осужденных за употребление марихуаны приходилось, по оценкам, около 30% заключенных Туниса.

Как и закон Туниса о необеспеченных чеках, репрессивный закон о марихуане привел к реальной социальной напряженности. Поскольку подавляющее большинство потребителей марихуаны составляет молодежь, были осуждены многие старшеклассники и первокурсники. Судимость нанесла их академическому и профессиональному будущему серьезный вред, часто непоправимый, поскольку исключала возможность для них получить некоторые профессии. А клеймо судимости часто дополнительно осложняло им жизнь после освобождения.

В конце концов, после многочисленных кампаний гражданского общества, в 2017 году в закон были внесены поправки, позволяющие судьям применять смягчающие обстоятельства по своему усмотрению. Это небольшое послабление дает некоторую надежду случайным потребителям марихуаны, хотя результат по-прежнему зависит от того, как взглянет на дело суд.

Два приведенных примера указывают на более широкую проблему с системой уголовного правосудия Туниса. В традиции гражданского права судьи по уголовному праву имеют ограниченную свободу действий, поскольку они должны узко толковать законы. Но система правосудия Туниса, похоже, уделяет первоочередное внимание основным положениям, а не процедурам, особенно в том, что касается прав обвиняемых. В то время как основные положения обычно строго соблюдаются, нарушения процессуальных норм, особенно на этапе предварительного производства, воспринимаются не очень серьезными.

В действительности подозреваемые иногда уже не люди в глазах системы уголовного правосудия Туниса. В некоторых случаях судьи терпимо относятся к неправомерным действиям полиции, нарушениям прав обвиняемых или процессуальным изъянам, вместо того чтобы заставлять полицию и следователей соблюдать надлежащую правовую процедуру.

Эта де-факто иерархия, в которой нормы уголовно-процессуального права стоят ниже основных положений законов, не основана на законодательстве, прецеденте или правовой доктрине. Фактически, судьи должны толковать процессуальные положения даже более узко, чем основные законы, и практически не имеют возможности действовать по собственному усмотрению, а это предполагает, что процессуальные нормы, во всяком случае, не менее важны.

Создается впечатление, что эти чрезмерно строгие уголовные законы отражают чуть ли не коллективную презумпцию вины. И, тем не менее, длительные сроки тюремного заключения не служат основной цели — сдерживанию. Это проявляется в росте количества потребителей наркотиков, а также в общем росте как мелкой, так и организованной преступности за последнее десятилетие.

Таким образом, репрессивные законы и вертикальный подход, принятые в Тунисе, мало того что провоцируют социальные кризисы — они явно неэффективны и не подходят для нового демократического и свободного климата в стране. Столкновение между, с одной стороны, молодым обществом, жаждущим свободы и демократии, а с другой — репрессивными, чрезмерно карательными законами, может иметь катастрофические последствия в будущем для демократического процесса. Скромные реформы, осуществленные в последние годы, зашли недостаточно далеко. Для гуманизации тунисского уголовного правосудия требуются более продуманные подходы.