Казахстанские эксперты никогда не воспринимали рост религиозных настроений среди населения как угрозу для нашей страны, за исключением разве что увеличения количества фанатиков и радикалов. Однако последние события заставляют скептически отнестись к тому стоическому спокойствию, которое демонстрирует по отношению к вопросам религии наше экспертное сообщество. Один тот факт, что четверть казахстанцев отказались от вакцинации от COVID-19 по религиозным соображениям, наталкивает на мысль о том, что повышение градуса религиозности – это мина замедленного действия.

О том, в какой момент эта мина может рвануть и что станет детонатором взрыва, – наша беседа с мусульманским общественным деятелем Муратом Телибековым. 

– Сегодня, пожалуй, уже не вызывает сомнений то, что мы оказались в ситуации, когда религиозная идентичность начинает довлеть над идентичностью гражданской и национальной. Как Вы считаете, не является ли это угрозой для общества и государства? 

– Любое благо можно обратить во зло. Здесь многое зависит от государственной политики. Присутствующую в недрах религиозного сознания пассионарную энергию можно использовать в цивилизационных целях. Это сродни атомной энергии, которая либо вызывает колоссальные разрушения, либо, напротив, озаряет общество светом. Все зависит от того, в чьих руках эта сила находится. 

– Раз уж разговор зашел о силе, то стоит определиться с ее количеством. Судя по различным опросам, численность верующих в нашей стране колеблется от 30 процентов (к ним относятся те, кто свято чтят догмы и совершают обряды) до 70 процентов (сюда входят те, кто в принципе причисляет себя к верующим). Как лично Вы оцениваете уровень религиозности среди казахстанцев: можно ли считать большинство из них истинно верующими или же мы имеем дело с банальными играми разума? 

– Пожалуй, я не соглашусь тем, что это игра воображения. Для меня прекрасной иллюстрацией реального положения дел являются пятничные намазы в алматинских мечетях, где собирается огромное количество людей различного возраста, всех национальностей и разного социального положения. И самое потрясающее в этом, когда вся эта разношерстная масса в один момент вдруг становится единым братством. В такие минуты все скептические высказывания воинствующих атеистов о том, что ислам – это выдумки фанатиков и сборище невежественных людей, кажутся абсолютно ничтожными, потому что нет иной идеи, которая, подобно религии, могла бы увлечь за собой миллионы людей. Почему-то ни одна из ныне существующих политических партий не сумела придумать нечто подобное, хотя к этому, как мы помним, прилагались немалые усилия. 

Уровень религиозности в обществе растет, и надо полагать, что в обозримом будущем эта тенденция сохранится. Духовность присуща человеческой природе, она сродни инстинкту выживания. Пусть мы не всегда замечаем в себе нечто подобное, но рано или поздно это проявляется. Ученым еще предстоит изучить этот удивительный феномен. А государственным деятелям следует уже сегодня серьезно задуматься над новой концепцией взаимоотношений религии, общества и государства. 

– Вас не смущает, что в последнее время все чаще ставится знак равенства между религией и мракобесием? И хотя это в корне неверно, однако вполне объяснимо, особенно учитывая низкий уровень культуры и образованности населения в целом, что неминуемо отражается и на религиозных убеждениях. Казалось бы, здесь самое время вмешаться в ситуацию наместникам бога на земле. Но есть ли у нас такого уровня проповедники – знающие и компетентные? Пока складывается впечатление, что это именно они в числе первых «плодят бесов», устраивая массовые мероприятия в разгар карантинных ограничений или разделяя вакцины на чистые и греховные… 

– Конечно же, в нашей стране есть умные проповедники, образованные имамы, харизматичные богословы. Почему их не видно? Это тема для отдельного разговора. Как признался однажды один из алматинской имамов, дух нетерпимости, косности и коррупции царит во многих наших мечетях. К сожалению, религия тоже заражена всеми теми болезнями, которые распространены в обществе. Разве может в такой атмосфере появиться яркая, талантливая личность?! Помню, как однажды, будучи журналистом, хотел взять интервью у одного из имамов. И был потрясен, когда он мне ответил, что без разрешения Духовного управления мусульман Казахстана ни один имам не имеет права высказывать свои суждения. Представляете? Ни один! 

Моему возмущению не было границ. «Но ведь вы не рабы!» – воскликнул я. В ответ он лишь беспомощно развел руками. 

В последнее время мне на ум все чаще приходит сравнение имамов с акимами: где-то они хорошие и честные, а где-то – лживые и плутоватые. Не забывайте, что религия – это часть государственной системы, поэтому было бы наивно ожидать чего-то иного. 

– Учитывая все имеющиеся негативные нюансы, становится понятно, почему государство пытается стать важным игроком на религиозном поле. Другой вопрос, насколько хорошо у него это получается. Какими могут быть последствия, если сегодняшняя ситуация с ростом религиозности на грани мракобесия будет пущена на самотек? 

– Сейчас ситуация в религиозной среде стабилизировалась. На мой взгляд, это связано с пресечением активной деятельности внешних миссионеров, запретом на финансирование духовных заведений из внешних источников, ограничением на религиозное обучение за рубежом и жесткой реакцией КНБ РК. 

Что же до роли государства в религии, то оно всегда было и остается важным игроком на этом поле. Беда лишь в том, что порой личные интересы отдельных государственных деятелей становятся определяющими при форматировании религиозной политики. Речь идет о случаях грубого вымогательства, когда любой, заплатив деньги, получает возможность насаждать свою религию в нашей стране. В случае же отказа от дачи взятки заявляется, что та или иная религия противоречит нашим национальным интересам. Чтобы не быть голословным, приведу пример, когда я, будучи преподавателем Алматинского государственного университета, был свидетелем получения финансовой помощи от южнокорейской протестантской секты бывшим ректором этого учебного заведения. Какие услуги он оказывал ее представителям в знак благодарности, можно только догадываться. 

Встречаясь с государственными деятелями, определяющими религиозную политику в Казахстане, я всегда говорю о необходимости выработать свою собственную казахстанскую модель ислама. Это не какое-то ноу-хау, подобное происходит во многих странах. Так, ислам в Малайзии отличается от ислама в Египте, мусульмане в Пакистане привносят свой собственный колорит, который, к примеру, не совсем понятен мусульманам Чечни. Сила ислама – в его гибкости, способности адаптироваться в любой культурной среде. 

Казахстанскому духовенству все еще не хватает самодостаточности, оно страдает комплексом неполноценности. Именно поэтому мы слепо верим разным заезжим миссионерам с Ближнего Востока и с благоговением взираем на любого богослова с иностранным паспортом. Получается, что, проживая в формально независимой стране, большинство наших людей в своем сознании воспринимают ее как дремучую колониальную провинцию. В подтверждение приведу один весьма интересный пример. Несколько лет назад наш Верховный муфтий, выступая перед верующими в дни Рамазана, воодушевленно рассказывал о своей встрече с королем Саудовской Аравии:

«Он спросил меня, как казахстанские мусульмане проводят Ночь предопределения. Я рассказал ему. Выслушав меня, он одобрительно кивнул головой и отметил, что мы все делаем правильно. Вы представляете?! Мы все делаем правильно!!!» 

В конце этого спича лицо муфтия озарила радостная улыбка. Помнится, глядя на него, я подумал: 

«О Аллах, какой прилежный ученик! Ему, наверное, никогда и в голову не придет упрекнуть короля в неправильном толковании Корана, указать на ошибки и заблуждения, продемонстрировать собственное понимание религии… Все-таки мы пока не выросли из коротких штанишек…»