Комментатор Financial Times по международной политике рассказывает о ситуации, сложившейся в этом году на Ближнем Востоке. Главными политическими событиями автор считает, вывод американских войск из Сирии и усиление влияния России в этом регионе.

Веками на Ближнем Востоке доминировали внешние силы. После краха Османской империи и окончания Первой мировой войны последовала эпоха, во время которой западные страны — сначала Великобритания и Франция, а затем США — были там самыми могущественными внешними игроками. Но сейчас время господства США близится к концу. О снижении влияния США на Ближнем Востоке свидетельствует бессильный твит президента Дональда Трампа от 26 декабря: «Россия, Сирия и Иран убивают или намереваются убить тысячи ни в чем не повинных гражданских в провинции Идлиб. Не делайте этого!» Причитания президента связаны с тем, что США очень быстро утрачивают способность и желание формировать события на Ближнем Востоке, оставляя после себя вакуум власти, который заполняют другие страны, например, Россия, Иран и Турция. Конечно, если американцам кто-то бросит прямой вызов, они будут мощно реагировать — вспомните бомбардировки, которым США подвергли поддерживаемых Ираном ополченцев на иракско-сирийской границе в эти выходные. Но желание вести более масштабные стратегические игры на Ближнем Востоке у Белого дома, очевидно, сильно поубавилось.

Не далее как в 2011 году США, Великобритания и Франция организовали военную интервенцию в Ливию, чтобы свергнуть режим Каддафи, в то время как Россия бессильно возмущалась в стороне. Однако нежелание Запада улаживать последствия произошедшего в Ливии, а также всерьез вмешиваться в события в Сирии, оставило Москве пространство для действий. Запад отнесся со скептицизмом к неожиданному военному вмешательству России в сирийский конфликт. Но российские войска провели жесткую кампанию, которая помогла режиму Асада восстановить контроль над большей частью территории страны, а атака на Идлиб, возможно, откроет ему путь к окончательной победе.

В последние месяцы потенциал США на Ближнем Востоке очень быстро снизился из-за двух событий. В сентябре Иран нанес ракетный удар по нефтяным объектам «Сауди Арамко» (Saudi Aramco). Поскольку Саудовская Аравия — один из ближайших союзников Америки, многие предполагали, что США обязательно отреагируют на это военными мерами. Однако в реальности администрация Трампа ничего не сделала. В следующем месяце Дональд Трамп объявил об отводе американских войск из Сирии. В качестве символического шага, российские войска быстро заняли опустевшие базы США, а журналисты с телеканалов отправили домой невероятные кадры брошенной американской экипировки. США бросили не только базы, но и своих курдских союзников, оставив их на милость атакующих турецких войск. Уход США еще больше усилил позиции России и Ирана, заставив союзников Америки задуматься о целесообразности их зависимости от Вашингтона. Россия, Иран и Китай недавно организовали свои первые совместные морские учения в Оманском заливе, на том участке океана, где обычно доминирует пятый флот США и который имеет важнейшее значение для распределения по миру нефти.

Связанные с Кремлем российские «наемники» сейчас появились также в Ливии, чтобы поддержать повстанческие силы с генералом Халифой Хафтаром во главе, что потенциально может усилить влияние Москвы как на нефтяные ресурсы страны, так и на поток беженцев в Европу. Между тем, похоже, что турецкие войска в Ливии, как и в Сирии, будут поддерживать другую сторону конфликта. Однако эта опосредованная война не мешает определенному сближению между Россией и Турцией. Турки — не единственный региональный игрок, который со все возрастающим интересом смотрит в сторону Москвы. На фоне бездействия администрации Трампа в связи с инцидентом с «Арамко» и событиями в Сирии, Владимир Путин нанес успешный визит в Саудовскую Аравию и Соединенные Арабские Эмираты, побудив принца Мухаммада бен Заида неожиданно заявить: «Я считаю Россию своим вторым домом».

Дональд Трамп и его сторонники по поводу этого уменьшения влияния США только пожимают плечами. После дорогостоящих разгромов в войнах в Ираке и Афганистане американцы по понятным причинам опасаются дальше участвовать в военных действиях в регионе. В другом недавнем твите президент США призвал всех желающих, включая «Наполеона Бонапарта», помогать курдам, добавив, что сами американцы уже «в 7000 миль оттуда».

Европейские державы, которые находятся гораздо ближе к региону, не могут себе позволить относиться к этому так легко. Но их политика в отношении Ближнего Востока еще более бессильна и зациклена сама на себе, чем политика США. Когда Дональд Трамп объявил о выводе войск США из Сирии, министр обороны Германии Аннегрет Крамп-Карренбауэр (Annegret Kramp-Karrenbauer) нерешительно предложила европейцам подумать о развертывании миротворческих сил. Идея не получила ни малейшей поддержки. Вместо этого страны ЕС сейчас наблюдают за российско-сирийским наступлением со смесью ужаса в связи с гуманитарными его последствиями и страха, что вскоре в Европу хлынут новые потоки беженцев. 235 тысяч человек уже бежали из Идлиба, пополнив ряды миллионов внутренних беженцев в пределах страны и те примерно четыре миллиона человек, что пересекли границу Турции. Европейцы также боятся, что обратно в западную Европу скоро могут отправиться исламистские бойцы. В конечном итоге, США тоже могут поплатиться за то, что так легкомысленно отказались от своего регионального влияния. Как мы узнали в прошлом веке, беспорядки на Ближнем Востоке и в Европе могут перекинуться и через Атлантический океан.

Milliyet (Турция): 2019 — «год рывка» во внешней политике

Список внешнеполитических достижений Анкары в 2019 году, по мнению автора, трудно уместить в одной статье. Одна только речь президента Эрдогана в ООН, на которой он предстал лидером стран третьего мира, потрясла международное сообщество. Далее последовали операция в Сирии, вызов НАТО и многое другое, что можно назвать «атакующей стратегии» Турции.

2019 год, с которым мы попрощаемся в эту полночь, можно назвать «годом рывка» с точки зрения внешней политики.

Действительно, в 2019 году турецкая дипломатия предприняла рывок, совершила важные ходы в региональном и глобальном масштабе, благодаря чему отличилась на международной арене.

Турция делала прорывные шаги не только в дипломатической, но и военной сфере, наращивала свой оборонительный потенциал, необходимый для претворения в жизнь «политики силы», а также словами и действиями бросала вызов тем, кто пытался преградить ей путь.

Ответ на вопрос о том, где и по каким направлениям внешней политики Турция предприняла атаки в 2019 году, мы можем обобщить следующим образом:

Сирия: приоритетной целью для обеспечения собственной безопасности и выживания Анкара считала очищение приграничного региона от Отрядов народной самообороны (YPG). В течение всего года турецкая дипломатия прилагала большие усилия в этом направлении, пыталась склонить к сотрудничеству США, которые господствовали на востоке от Евфрата, предупреждала, что в противном случае Вооруженные силы (ВС) Турции «однажды ночью» войдут на эти территории. Эта демонстрация силы и решимости побудила администрацию Трампа вывести американские войска из этого региона и зажечь зеленый свет Анкаре для проведения операции против YPG.

В результате этого штурма американские военные действительно отошли дальше на юг, и ВС Турции стали присутствовать на востоке от Евфрата.

Восточное Средиземноморье: в 2019 году обстановка в Восточном Средиземноморье существенно накалилась. В начале года в ответ на односторонние сейсморазведочные исследования греческой администрации Кипра Анкара тоже приняла меры для проведения аналогичных исследований в территориальных водах острова, только по договоренности с Турецкой Республикой Северного Кипра. Когда Турция начала проводить эти работы, отправив два сейсморазведочных судна в регион, турецкий флот тоже продемонстрировал свою силу в регионе. Чтобы оказать давление на Турцию, Южный Кипр вместе с Грецией добились принятия ряда решений от Европейского союза и даже создали альянс с некоторыми странами региона.

Анкара не оставила эти действия без ответа и объявила о своей исключительной экономической зоне. Другую важную атаку в Восточном Средиземноморье Турция предприняла в конце года, подписав два соглашения с Ливией.

Таким образом, в конце года было совершено стратегическое наступление, которое изменит баланс сил в Восточном Средиземноморье и распространит сферу контроля и влияния Турции в том числе на Северную Африку.

С-400 и F-35: в целях укрепления инфраструктуры, необходимой для военных и дипломатических прорывов, Турция, с одной стороны, стремительно развивает свою отечественную оборонную промышленность, с другой — оснащает ВС Турции самыми современными вооружениями, закупив ракеты С-400 у России. К тому же сделала это вопреки возражениям прежде всего со стороны США. В этой связи возникла вероятность исключения Турции из программы F-35, но это ничуть не поколебало решимости Анкары.

Список атак, совершенных Анкарой во внешней политике в 2019 году, этим не ограничивается. Он настолько длинный, что его трудно уместить в этой колонке. В числе других похожих примеров — соглашение о военном сотрудничестве, подписанное Турцией с Катаром, и присутствие в районе Персидского залива благодаря созданной в Катаре базе, а также такие ходы, как выпад Турции в отношении НАТО, речь президента Эрдогана в ООН, в которой он предстал лидером стран третьего мира.

Все это является составляющими «атакующей стратегии», которую турецкое руководство пыталось твердо проводить на протяжении всего 2019 года с пониманием миссии и долгосрочным видением, несмотря на некоторые риски и трудности.

Project Syndicate (США): вредные изменения в политике Китая

Правительство Китая похоже на чрезмерно заботливого родителя, его вмешательство в экономику избыточно, пишет китайский экономист. Он излагает свое мнение по поводу того, как непоследовательность политики властей и ошибки в управлении способствовали замедлению экономического роста в стране.

Темпы роста экономики в Китае, как ожидается, в этом году замедлятся до уровня чуть выше 6%, и маловероятно, что в обозримом будущем они ускорятся. Более того, экономические комментаторы в целом согласны, что экономические показатели Китая в 2019 году — худшие за почти 30 лет — могут оказаться наилучшими в течение как минимум следующего десятилетия. Но эксперты явно расходятся в оценках, насколько сильно всё это должно тревожить Китай, и что могут сделать власти для улучшения перспектив роста.

Как указывают оптимисты, если вспомнить о нынешних размерах китайской экономики, ежегодные темпы роста ВВП даже на 6% обеспечивают ей намного больший прирост, чем двузначные цифры роста 25 лет назад. Это, может быть, и верно, отмечают в ответ пессимисты, но замедление темпов роста ВВП тормозит рост подушевых доходов (а это плохая новость для страны, которой грозит погружение в ловушку средних доходов) и усугубляет бюджетные риски, создаваемые большой задолженностью корпораций и местных властей.

Впрочем, какую бы сторону вы не занимали, есть один неоспоримый факт: непоследовательность политики и ошибки в управлении серьёзно способствовали замедлению экономического роста в Китае. Проблемой стали низкие темпы прогресса в проведении структурных реформ. Долгосрочный рост экономики зависит от децентрализации государственной власти, расширения рыночных отношений и усиления экономической либерализации, что позволило бы частному сектору получить намного больше доступа к финансированию и другим факторам производства.

Переход китайского правительства к избыточному вмешательству в экономику способен произвести мгновенный негативный эффект — и зачастую так и происходит. Взять, к примеру, рост индекса потребительских цен в Китае, что отчасти вызвано резким повышением цен на свинину, спровоцированным решениями местных властей закрыть мелкие свинофермы из-за нарушений ими экологических правил в последние годы (об этом сообщил бывший официальный представитель Национального бюро статистики Китая).

На протяжении последних лет экологическое регулирование и нормы качества воздуха оказывали весьма негативное влияние на многие китайские предприятия, особенно на малые и средние промышленные фирмы, которые столь важны для будущего динамизма экономики Китая. Конечно, защищать окружающую среду очень важно, в том числе ради здоровья населения, а инициированные правительством институциональные изменения помогли улучшить качество воздуха. Но выбранный центральным правительством подход сверху, который навязывает местным властям строгий набор показателей, является грубым инструментом, способным ослабить стимулы местных органов власти поддерживать реальный рост экономики.

Своими былыми успехами Китай в значительной степени обязан экспериментированию и конкуренции на местном уровне, что стимулировалось обещаниями карьерного роста для чиновников, возглавлявших наиболее успешные регионы. А в наши дни местные чиновники вознаграждаются в большей степени за достижение экологических целей, а не целевых темпов роста — и это становится заметно.

Краткосрочные последствия излишнего вмешательства китайского правительства в экономику можно также наблюдать в финансовом секторе. После мирового финансового кризиса 2008 года правительство призвало банки активизировать кредитование, а компании наращивать значительные объёмы долга с целью компенсировать внешний шок. Это позволило двигателям роста продолжить работу, но привело к резкому повышению финансовых рисков.

Однако к 2016 году правительство изменило свою позицию. Несмотря на то, что Народный банк Китая сохранял нейтральную политику, банкам было приказано заняться резким сокращением объёмов задолженности и кредитования, а крупный теневой банковский сектор Китая серьёзно уменьшился. Этот агрессивный подход навредил балансам многих предприятий, повысив риски долгового кризиса. Кроме того, он вызвал заметное бегство капиталов и снижение частных инвестиций, в том числе в недвижимость, что ослабило рост номинального ВВП. В результате, доля денежной массы в широком определении в ВВП Китая не уменьшилась.

Помимо помех росту, создаваемых методами достижения правительством своих целей, существует и другая проблема: эти цели меняются быстро, неожиданно и часто. Всё это нарушает ожидания инвесторов и подрывает доверие рынка. Компании не просто начинают колебаться с инвестициями; многие из них сокращают численность сотрудников. В последние годы увольнения всё чаще оказываются неизбежны даже в интернет-гигантах Китая.

Избыточное вмешательство в экономику китайского правительства, действующего методами сверху вниз, не просто не открывает путь для прогресса в проведении структурных реформ — напротив, оно усиливает структурные дисбалансы. Произвольный и непредсказуемый диктат сверху вредит всему бизнесу, но больше всего страдают частные компании. Между тем, госпредприятия пользуются сильной официальной защитой, что повышает вероятность их выживания, даже несмотря на неэффективность.

Правительство Китая похоже на чрезмерно заботливого родителя; ему надо научиться отпускать. Да, с более традиционным подходом к управлению макроэкономикой связаны определённые риски. Компании могут накапливать избыточные долги, а банки могут предоставлять слишком много или слишком мало кредитов. Но, скорее всего, возникающие в результате флуктуации будут в основном временными.

В долгосрочной же перспективе подобный подход укрепит уверенность инвесторов и рынка, даст возможность наиболее динамичным компаниям процветать, поддержит стабильные темпы роста экономики, в которых Китай нуждается, чтобы стать развитой страной с высоким уровнем доходов уже к середине века. Для достижения этой цели центральным властям, возможно, придётся со временем прекратить создавать помехи на собственном пути.