Два месяца назад Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш в своем протокольном обращении к Генеральной Ассамблее ООН выразил опасение, что в сложившихся условиях мир может расколоться на два отдельных и конкурирующих друг с другом мира, в одном из которых будут доминировать Соединенные Штаты, а в другом – Китай. Между тем, опасения Гутерриша не должны восприниматься как боязнь чего-то гипотетического, что еще только может наступить. Трещина между мирами, появления которой он страшится, уже образовалась, и она становится шире и грозит поглотить всех и вся, превратив мир в глобальное китайское «рисовое поле».

Поначалу все выглядело вполне прилично: в 1978 году тогдашний лидер Китая Дэн Сяопин объявил и начал осуществлять политику «Реформ и открытости». Тогда на Западе было принято считать, что интеграция Китая в мировую экономику естественным образом приведет к внутренним социальным и политическим изменениям в это стране, в результате чего она станет «причесанной» по западному шаблону.

Окончание Холодной войны, которое ознаменовало полную победу либерального международного порядка под руководством США, лишь укрепили эту веру в будущее Китая. Поэтому Запад проводил политику взаимодействия и наращивания отношений с Китаем, которая усилилась после вступления Китая во Всемирную торговую организацию в 2001 год.

Китай заполонили западные фирмы, производства и инвестиции, а оттуда потекли дешевые промышленные товары. Однако Запад не учел ряд важных нюансов, которые следовало бы держать уме при встраивании Китая в международную экономическую систему. Например, потрясающую работоспособность китайцев и их крайнюю неприхотливость. Благодаря этому, промышленные производства, перенесенные с Запада в Китай, стали оказывать серьезное влияние на состояние глобальных цепочек создания стоимости конечного продукта, заполонившего мировой рынок.

Если поначалу китайскими были товары ширпотреба, начиная от туристических сувениров, нижнего белья и бытовой техники, то в дальнейшем Китай стал активно инвестировать в страны Третьего мира, столбить за собой богатые ресурсами территории иностранных государств, подбирать под свой подол целые правительства и банально воровать чужую интеллектуальную собственность. Такая торговая практика, представленная, с одной стороны, демпингом чрезмерно дешевых товаров на западных рынках до неспособности защитить права интеллектуальной собственности связавшихся с Китаем западных промышленных предприятий и компаний, с другой, становилась все более проблематичной для того же Запада. Но даже тогда мало кто на Западе усомнился в перспективах такой практики, поскольку бешеные прибыли застили им глаза. Никто не осмелился рискнуть прибылью, приносимой дешевым китайским производством, или обещанием доступа к огромному китайскому рынку. В любом случае, как считалось, проблемы разрешатся сами собой, потому что экономическое взаимодействие и экономический рост вскоре приведут к расцвету китайского среднего класса, который будет стимулировать внутреннюю либерализацию. Это было, как теперь становится понятным, мышление, подверженное магическому воздействию со стороны Китая, который оказался в роли удава (или дракона, если угодно) а Запад – в роли кролика, загипнотизированного хищником. На деле этот образ нашел выражение в том, что Китай изменил международную систему гораздо больше, чем эта хваленая международная либеральная система изменила Китай. Прежде всего, никуда не делись китайские коммунисты и проповедуемая ими идеология.

Сегодня Коммунистическая партия Китая более могущественна, чем когда-либо. Теперь она подкреплена цифровыми технологиями и самым мощным во всем мире аппаратом наблюдения, управляемым искусственным интеллектом.

В Китае устойчиво доминируют государственные предприятия. Китай может себе позволить ничем не прикрытый геноцид целых народов на своей территории по этническим и религиозным признакам, например, геноцид уйгуров. А во внешнем мире лишь США могут себе позволить выразить протест в связи с этим ужасным явлением. Хотя при этом нужно понимать, что, поступая так, США, существующие на землях истребленных индейцев и костях чернокожих рабов, ратуют вовсе не за права человека, а лишь ищут способ подорвать престиж Китая в глазах мировой общественности. Другие страны молчат, в том числе и мусульманские, поскольку прибыли заставляют молчать совесть, а блестящие перспективы затуманивают рассудок и заставляют забыть о том, что верующие – братья. Понимание того, что они имеют дело с удавом, который не жалит, а медленно удушает, выдавливая из своей жертвы саму жизнь, напрочь отсутствует в их загипнотизированных умах.