Как Казахстан стал крупнейшим в мире производителем масличного льна.

Жесткие, достаточно короткие – не больше 20 см – стебли льна-кудряша срезаны и лежат рядами на поле. На стеблях колышутся золотистые шарики. В них надежно спрятаны семена, из которых давят льняное масло. «Мы лен сваливаем в валки, он может пролежать месяц-два и даже под снегом до весны остаться, и ему ничего не будет, качество не теряет», – говорит директор ТОО «Полтавское» Ельтай Зикирин, с которым мы встречались в сентябре в Аккайынском районе Северо-Казахстанской области (СКО).

Зов Европы

Слова Зикирина подтверждает директор исследовательского бюро «Зерновые и Масличные. Казахстан» Виктор Асланов: «Хоть лен и имеет долгий период вегетации – 90 дней (в наших условиях эти примерно с 15 мая по 15 сентября) – и фермеры не всегда получают товар осенью, но его можно оставить на зиму на полях и продать весной. Качество будет похуже, но не всегда это имеет существенное значение. И если раньше Европа дисконтировала на 15% «озимый лен» (мы так его называем в шутку), то сейчас забирает по обычной цене, потому что там высокая потребность во льне».

За 10 лет мировой импорт льна вырос в 1,7 раза – с 1 037,9 тыс. тонн в 2008 году до 1 762,6 тыс. тонн в 2018-м. Казахстан органично встроился в эти процессы – примерно с середины нулевых прогрессивные хозяйства начали сеять лен. «Насколько я знаю, это был запрос из Европы, где льняное масло и активно потребляют в пищу, и используют в производстве, к примеру, лакокрасочных изделий, линолеума, – рассказывает Виктор Асланов. – В 2010 году, когда цены на все культуры были на пике, лен у нас покупали за $500 за тонну, в то время как пшеница была на уровне $120. После этого на лен стали обращать больше внимания, он получил широкое распространение в Казахстане и в первую очередь в СКО, потому что здесь черноземы. Рапс, лен и другие масличные культуры как раз требуют богатых почв, обеспеченных всеми элементами».

Если в 2010 году, по данным бюро «Зерновые и Масличные. Казахстан», наша страна производила 94,6 тыс. тонн льна, то в 2018-м уже 719 тыс. тонн. Эта цифра сделала Казахстан мировым лидером, который обогнал бывших чемпионов – Россию (650 тыс. тонн в 2018 году) и Канаду (511 тыс. тонн в 2018 году). Основные страны, которые импортируют казахстанский лен, – это Бельгия (194,3 тыс. тонн в 2017/18 маркетинговом году), Польша (58,2 тыс. тонн), Афганистан (56,5 тыс. тонн) и Россия (10,1 тыс. тонн).

По мнению экспертов, Китай также в ближайшие годы может стать крупным импортером. Дорогу нашему льну в Поднебесную открыл специальный протокол, который был заключен между странами в сентябре 2019 года, во время переговоров Касым-Жомарта Токаева и Си Цзиньпина в КНР. «Это большое событие для рынка, – убежден Виктор Асланов. – Протокол дает возможность нашим производителям без получения дополнительных документов в китайских лабораториях экспортировать семена льна в Китай».

Мал кудряш, да дорог

Ельтай Зикирин говорит, что на полях Полтавки, где он стал работать по распределению после института, лен-кудряш сеяли всегда: «Эта культура для нас не новая. Но вот то, что вышли на экспорт, – это да!». Шесть лет назад ТОО «Полтавское» стало производить лен, который трейдеры отправляют за границу. По словам Зикирина, цена у трейдеров стабильная, почти не меняется из года в год – 110–120 тыс. тенге за тонну (в этом году дают 130 тыс. тенге за тонну). В то время как цены на пшеницу постоянно «пляшут». К тому же лен неприхотливый, дешевый в производстве (при себестоимости 40 тыс. тенге за тонну), в любой год вырастет и даст урожай.

Однако в «Полтавском» не увеличивают площади под лен, ежегодно отдавая под него только 10% своих земель (2 тыс. га). «Лен – это техническая культура, очень много забирает питательных веществ и влаги из почвы, восстановление почвы после льна идет сложнее. Мы на последнем поле в севообороте сеем лен, затем оно под пары уходит. Мы пробовали после льна посеять зерносмесь на корм скоту. Там не выросло почти ничего. Как говорил Геннадий Зенченко (один из самых известных и успешных аграриев СКО и Казахстана. – Прим. авт.), земля не женщина, обманешь – не родит. Мы хотели обмануть – бесполезно, не родила. Не хотелось бы рубить сук, на котором сидишь, поэтому не увеличиваем площади под лен», – объясняет Зикирин.

Тем не менее в СКО больше, чем в других областях Казахстана, отводят площадей под лен. В 2018 году, по подсчетам бюро «Зерновые и Масличные. Казахстан», этой культурой засеяли 533 тыс. га, в то время как ближайший «соперник» – Костанайская область – 254 тыс. га. Последнее десятилетие СКО шла впереди по этому показателю, наращивая площади: с 2010 года (134,21 тыс.) их размер увеличился почти на 300%. «Практически каждый фермер СКО возделывает лен. Может, этого опыта меньше у фермеров в южных регионах области, где заканчиваются черноземы», – уточняет Виктор Асланов.

Как по маслу

Практически все льняное масло, которое производят в Казахстане, сейчас уходит на экспорт. По подсчетам Виктора Асланова, в 2018 году из 25 тыс. тонн произведенного масла за границу было продано 23 тыс. тонн. Причины, по которым масло не остается в стране, весьма прозаичны. «Во-первых, у нас нет культуры потребления льняного масла. Оно полезное, диетическое, но его только в салат добавлять, жарить на нем нельзя, поэтому наш потребитель отдает предпочтение растительному маслу, которое «деды брали», – объясняет Асланов. – Во-вторых, вопрос денег. Когда покупатель подходит к полке и видит, что литр подсол­нечного масла стоит 430 тенге, а льняное 460 тенге за 0,5 литра, то выбор очевиден – покупают подсолнечное».

ФОТО: Ерлан Зикирин

По словам Виктора Асланова, льняное масло импортирует Европа и Китай. «Европа – в небольших количествах, потому что везти туда льняное масло долго, а в течение 30 дней оно превращается в олифу. Большую часть забирает Китай», – отмечает собеседник.

Однако он считает, что не нужно искусственно регулировать вывоз именно продукта переработки – масла. «Если мы ограничим экспорт семян льна в пользу масла, то, во-первых, можем проиграть на рынке Китая местным переработчикам, которые получают государственные субсидии на производство льняного масла, – говорит Асланов. – Во-вторых, в Китае другая культура потребления. К примеру, они любят рапсовое масло, в каждой деревеньке стоит пресс, и они сами давят масло. Оно считается премиум-качества, поэтому семена купят за любые деньги. А когда привозят готовое, люди не знают, где масло делали, сомневаются. Поэтому если будем возить только масло, то лишим потребителя выбора».

При этом сами казахстанские растениеводы тоже не спешат с переработкой льна. «Мы не распыляемся – занимаемся животноводством, пшеницу прилично сеем, лен, рапс. А небольшое производство открывать смысла нет. Чтобы ставить пресс, он должен быть хорошим и работать постоянно. Но нам нужно завоевать рынок. Мы могли бы и завод по переработке молока поставить. Но где рынок? Рынка нет, – объясняет Ельтай Зикирин. – Пусть эту маржу с масла другие получают. У нас вообще сельхозники мало кто переработкой занимается, мало кто последнюю маржу вытаскивает».

Перспективная солома

Льняная ткань очень прочная из-за того, что льняные волокна практически не уничтожаются, не гниют. Это свойство весьма полезно при возделывании льна-долгунца (это сырье для получения натуральных волокон). При производстве льна-кудряша это качество может превратиться в проблему: солома накапливается в больших количествах и с ней ничего не происходит. Однако эту проблему можно превратить в преимущества.

«Сейчас повсеместно продаются печи длительного горения. Там любой материал тлеет и вырабатывает больше тепловой энергии, которую даже можно преобразовывать в электрическую», – говорит Виктор Асланов.

В Полтавке на некоторых объектах уже установили котлы, работающие на соломе. «У них теплоотдача большая, – подтверждает Ельтай Зикирин. – Можно и небольшие помещения отапливать в 200 кв. м, и большие – до тысячи «квадратов». Для небольшого помещения хватает четырех вилков соломы в сутки. Аким области поставил задачу, и сейчас выпускают котлы под льняную солому. Говорит, чтобы социальные, культурные объекты переводили на такие котлы. Отопление получается дешевым и бесперебойным».

Но даже при таком раскладе солома остается. «Из нее можно делать паклю для строительных целей, техническую и даже медицинскую вату (солома нормально распадается на волокна), теплоизоляционные плиты. Сейчас BMW обшивает свои автомобили (панели, двери) не пластиком, а специальным полотном изо льна, которое не бьется и не травмирует человека в случае аварии», – перечисляет Виктор Асланов.

Европа готова покупать изделия из льняной соломы, но их нужно производить в Казахстане. «Чтобы произвести ту же теплоизоляционную плиту, фермеры должны стать промышленниками. Но они этого делать не будут, – считает Виктор Асланов. – Может, какой-то бизнесмен поставит здесь завод по производству плиты, поможет фермерам купить теребилки льна (они стоят недорого). Зимой фермеры на теребилках могут делать первичный материал и привозить его на завод. Перспективы в плане производства здесь большие».