Уже без малого двадцать лет в Казахстане действуют государственные программы, направленные на развитие села и повышение качества проживания в нем. Но за все эти годы более-менее сносную жизнь удалось наладить только менее чем в трети сельских населенных пунктов. Остальные же вынуждены либо выживать, либо продолжать медленно угасать. И ситуация не меняется, хотя на развитие сельских территорий государство ежегодно тратит многомиллиардные суммы.
Первый блин – комом
В пользу того, что сотни миллиардов тенге, выделенных за два десятилетия на попытки стереть грань между городом и селом, если и не были выброшены на ветер, то использовались, мягко говоря, неэффективно, свидетельствует тот факт, что программы регионального развития, так или иначе направленные на улучшение качества жизни на селе, плодились в геометрической прогрессии, причем нередко друг другу противореча. Государственная политика в этом вопросе была лишена целостности, преемственности и, откровенно говоря, внятности.
Вопросами развития сельских территорий на системном уровне государство озаботилось только в начале нулевых. До этого в лихие девяностые, когда в пучине неразберихи тонула вся страна, было не до проблем сел и аулов. Однако и тогда все-таки была принята государственная программа социально-экономического развития «Ауыл», действовавшая в период с 1991-го по 1995 год. Хотя она в большей степени затрагивала вопросы мониторинга и разработки методологии.
Первый серьезный и осмысленный документ появился только в 2003 году. Именно тогда были разработаны меры по оптимальному расселению сельского населения, где за основу был взят высокий экономический потенциал сельских территорий. В первую очередь была проведена классификация сельских населенных пунктов на предмет перспектив их экономического развития. Учли все: и плодородность почв, и наличие сельхозтехники, и предпринимательскую активность, и степень отдаленности населенных пунктов от рынка сбыта. Результатом этой работы стало разделение сел и аулов на четыре категории: с высоким, средним и низким потенциалом развития. Отдельно были выделены те, где складывалась неблагополучная экономическая обстановка. Тогда же, в 2003 году, государство четко дало понять, что в первую очередь будут финансироваться территории, относящиеся к первым двум категориям, остальные – по остаточному принципу. В аутсайдерах оказались более полутора тысяч населенных пунктов.
А спустя год, в 2004-м, была принята первая государственная программа развития сельских территорий, реализовать которую намеревались до 2010 года. На первом этапе (до 2006 года) планировалось придать росту экономики сельских населенных пунктов устойчивую динамику, на втором (до 2010 года) – расселить всех сельских жителей по регионам, «имеющим перспективы для жизнеобеспечения».
Однако воплощение этого плана в жизнь оказалось весьма проблематичным и затратным. Только на проведение первого этапа государство потратило почти триллион тенге бюджетных средств (и это без учета привлеченных средств частников и займов международных институтов развития). А эффект от этого – пшик. Точнее, он был очевиден только в отчетах главного оператора этой программы – Министерства сельского хозяйства. В итоге программа несколько раз переписывалась, дорабатывалась, коррелировались ее цели и задачи, а главное – результаты.
Так, в 2006 году была принята стратегия территориального развития республики до 2015 года, существенно подкорректировавшая дальнейший ход событий. Одной из ключевых ее миссий стало расселение жителей неблагополучных как в экономическом, так и в экологическом плане населенных пунктов. То есть, по сути, стратегия преследовала те же цели, что и ранее принятая госпрограмма, но с одной лишь разницей – перед «большим переселением» нормативно была закреплена необходимость проведения пилотного проекта. Предполагалось, что апробация программы пройдет в восьми населенных пунктах с неблагоприятной экологической обстановкой (всего насчитывалось 22 таких села, где проживали 9611 человек) и имеющих к тому же низкие показатели экономического потенциала.
Но в чем прелесть «пилота»? В том, что его под шумок можно и свернуть. Что, собственно, и произошло. Старт массовой внутренней миграции был назначен на 2006 – 2007 годы, его приурочили к моменту разработки оптимальной модели сельского расселения в привязке к природно-климатическим зонам и национальной схеме размещения производственных сил. Но планы так и остались планами. Впрочем, на их месте тут же народились новые.
Опять мимо кассы
В 2008 году правительство объявило бой стихийной внутренней миграции, приняв новую государственную программу «Нұрлы көш». Ее целью стало расселение оралманов, трудовых мигрантов и жителей, променявших сельскую глубинку на огни больших городов в соответствии с программами экономического развития, в пригороды крупных, крепко стоящих на ногах городов. Но и тут – мимо кассы.
Планировалось, что люди потянутся в глубинку, если у них появится хорошая работа и собственное жилье, сначала – служебное, арендное, а потом – выкупленное в собственность. Идея, безусловно, не лишена здравого смысла и могла бы дать неплохой результат, если бы не «кривое» исполнение.
Как несколько лет спустя после старта программы отмечал Счетный комитет, «исполнение программы фактически носило фрагментарный характер… Актуальной остается проблема обеспечения переселенцев жильем. Из 3223 квартир, построенных в рамках программы, пустующими остаются 622 общей стоимостью свыше 2,6 млрд тенге. В селе Красный Яр Акмолинской области с низким качеством построено 138 двухквартирных домов. Незаселенные 18 квартир стоимостью свыше 51 млн тенге непригодны для проживания, требуют ремонтных работ. В Северо-Казахстанской области недостроенными остаются 10 одноквартирных домов стоимостью более 42 млн тенге.
В селе Курык Мангистауской области жители 22 домов, подключенных к коммуникациям по временной схеме, используют привозную воду на платной основе. При этом на пустующей территории вблизи поселков Курык и Батыр в 2010 – 2011 годах проведены линии электропередачи и газопровода на общую сумму свыше 566 млн тенге… Установлены факты использования построенного жилья не по назначению.
Так, в Акмолинской области 34 квартиры стоимостью более 100 млн тенге сданы в аренду физическим и юридическим лицам, в Мангистауской области построенное в рамках программы жилье передано для административных нужд. Механизм выкупа жилья через систему жилищных строительных сбережений остается неэффективным. Из-за низкой степени трудоустроенности участников программы из 1760 заключенных ими с АО «Жилищный строительный сберегательный банк Казахстана» договоров проблемными являются 1553 с задолженностью по накопительным взносам в сумме 1222,7 млн тенге. Вопрос возврата в республиканский бюджет средств, затраченных на строительство жилья в рамках программы, не решается».
Как говорится, без комментариев…
Хотели как лучше, а получилось как всегда?
Возможно, учитывая печальный опыт предыдущих лет, государственные мужи предпочли бы забыть о развитии села, положившись в этом вопросе на авось, но тут с очередным посланием выступил Лидер нации, и умыть руки не получилось.
В своем послании 2010 года первый президент анонсировал реформу регионального развития, которая должна была стать главной составляющей новой экономической политики страны и завязать на себе такие ключевые госпрограммы, как «Стратегия-2050», ФИИР и прочая. Как следствие, уже в 2011 году вместе с Прогнозной схемой территориально-пространственного развития страны до 2020 года на свет появляется новая государственная программа развития регионов.
Надо признать, поначалу вышедший из-под пера авторов этой программы документ рождал вполне оптимистические ожидания как у экспертов, так и у населения. Ознакомившись с прожектами чиновников, некоторые особенно доверчивые сельчане размечтались, что наконец-то заживут если уж не как в раю, то хотя бы, как в Беларуси.
Тут следует пояснить, что, озаботившись задачей поднятия села, белорусы так же, как и мы, сделали упор на развитии социальной и производственной сфер, обеспечении условий для устойчивого ведения сельскохозяйственного производства, повышении доходов сельского населения, создании основ для престижности проживания в сельской местности и улучшения демографической ситуации на селе, а также на обеспечении эффективного производства сельскохозяйственной продукции и продовольствия. Но если у наших партнеров по ЕАЭС в результате реформ в селах появились хорошо всем известные агрогородки – качественно новый тип поселений, то у нас – очередные миражи.
Если вдаваться в детали, то агрогородки характеризует наличие таких «благ цивилизации», как холодное и горячее центральное и локальное водоснабжение; центральное газоснабжение (если это по каким-то причинам невозможно сделать, то обязательное наличие систем снабжения сжиженным газом коллективного пользования); улицы с твердым дорожным покрытием; сеть дорог, связывающих агрогородок с населенными пунктами в зоне обслуживания; пассажирское транспортное сообщение с районным и областным центрами; объекты телефонной связи на основе стационарных и мобильных систем связи; торгово-закупочные объекты потребительской кооперации; представительства районных предприятий жилищно-коммунального обслуживания; структуры по обслуживанию личных подсобных хозяйств населения; дошкольные учреждения и школы; спортивные объекты и сооружения, организации экологического туризма, охотничьи хозяйства; амбулатории врача общей практики; пожарные аварийно-спасательные депо и посты; объекты сервисного обслуживания (точки общественного питания, автомобильного сервиса, автозаправочные станции, гостиницы); учреждения культуры, центры традиционных народных промыслов и ремесел. К слову, в Беларуси сегодня насчитывается более полутора тысяч агрогородков, соответствующих всем этим нормам. У нас же села, обладающие хотя бы половиной из всего перечисленного, до сих пор можно по пальцам пересчитать, и сконцентрированы они в основном вокруг мегаполисов да областных центров.
Чем дальше от центра, тем… Впрочем, каждый из нас не понаслышке знает, как живет глубинка.
Но что делают ответственные за региональное развитие чиновники для того, чтобы наконец начать эффективно решать проблемы села? Правильно, забыв о провалах, впадают в раж от нового «конгениального проекта». Речь о создании отдельного ведомства, занимающегося проблемами регионов, которое появилось на рубеже 2012 – 2013 годов, – Министерства регионального развития. Однако, несмотря на появление нового госоргана, более внятной проводимая государством региональная политика так и не стала, хотя программа развития регионов была переписана, а в 2013 году принята очередная (теперь уже генеральная) схема организации территории Республики Казахстан. Скорее, наоборот, региональная политика стала напоминать лабиринт без выхода. Помнится, как руководство страны через пару лет после создания ведомства громко заявляло, что это новообразование на теле власти не справляется со своими функциями и вообще непонятно чем занимается. Следует ли удивляться тому, что, протянув еще пару лет, этот государственный орган тихо и без лишнего шума почил в бозе?
Впрочем, причина провала этой идеи лежит на поверхности, заключалась она в обилии функций, возложенных на министерство, которое фактически превратилось в эдакого «многостаночника». Согласно положению о министерстве в его функции входило: формирование и реализация государственной политики в сферах регионального развития; поддержка частного предпринимательства; архитектурная, градостроительная, строительная деятельность; жилищные отношения и коммунальное хозяйство, а также государственное регулирование в области водоснабжения и водоотведения, электроснабжения, теплоснабжения и газоснабжения. При этом от ведомства требовалось не забывать управлять земельными ресурсами, геодезической и картографической деятельностью. Детальная расшифровка всех этих направлений только для центрального аппарата заняла 108 пунктов! В итоге даже со своей основной задачей – реализацией второго этапа госпрограммы развития регионов, заключавшегося в «формировании долгосрочных центров экономического роста, интегрированных с региональными и мировыми рынками через приоритетное развитие агломераций с центрами в Астане, Алматы, Шымкенте и Актобе», министерство не справилось. Единственное, что ему удалось сделать (причем очень даже неплохо) – это распотрошить многострадальный бюджет, в котором образовалась очередная дыра. Об этом красноречиво свидетельствуют выводы Счетного комитета, насчитавшего в деятельности Минрегионразвития нарушений аж на 14 миллиардов тенге. Не самую высокую оценку получили и методы работы чиновников – «целевые индикаторы и показатели результатов не достигнуты».
Уроки кройки и шитья
В 2018 году (после поминок по бесславно закончившему свой путь Министерству регионального развития) была принята новая программа развития регионов. До 2020 года планировалось решить массу проблем, в частности, преобразовать сельские населенные пункты с населением свыше 15 тысяч человек. Речь шла о таких селах, как, допустим, Сайрам или Казыгурт, которые, по задумкам авторов программы, должны были превратиться в урбанизированные территории с развитием преимущественно несельскохозяйственных секторов экономики. Но, как видим, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Если порой у нас и получалось кое-где достичь запланированной цели, то говорить о массовости этого процесса не приходится.
Впрочем, вопросы развития села эта программа затрагивала лишь опосредовано, поскольку прочно связывала дальнейшее развитие Казахстана с численностью населения, проживающего в городской местности. По мнению разработчиков программы, в ближайшей перспективе не менее 70 процентов населения страны должны стать горожанами. Именно этот процент, согласно их выводам, позволит сформировать современную постиндустриальную экономику.
Такая постановка вопроса (если отталкиваться от реальности, а не от фантазий), во-первых, выглядела весьма странно, во-вторых, попахивала самым настоящим керосином, поскольку фактически стимулировала население бросать насиженные места и устремляться в поисках лучшей доли в города. Как итог – в разы вырос процент внутренней миграции, города, не готовые к наплыву такой массы новых обитателей и не способные производить необходимое количество рабочих мест, впали в социальный ступор.
Для сравнения: если в период с 1992-го по 2013 год межрегиональная миграция составляла в среднем 162 тысячи человек в год, то в 2014-м было зафиксировано 177 298 мигрантов, а в 2018-м – уже 386 484. Более чем двукратный рост! И значительная часть его пришлась на потоки «село – город».
В 2019 году бесперспективность программы с такими установками косвенно подтвердил президент страны Касым-Жомарт Токаев, потребовав взять внутреннюю миграцию под жесточайший контроль и назвав чрезмерный рост населения больших городов серьезной проблемой. Понятное дело, региональная политика снова подверглась серьезной ревизии.
Тут же, как по мановению волшебной палочки, без оглядки на прошлые ошибки и недочеты была рождена новая программа развития регионов, рассчитанная уже до 2025 года. В ней также заложена масса благ для села, но нет никаких гарантий, что ее не постигнет судьба предшественниц. Особенно учитывая, что свои щупальца на территорию регионального развития запустило агентство, возглавляемое Кайратом Келимбетовым, которое предложило свой вариант плана «Барбаросса». И пока непонятно, коим образом этот план на практике состыкуется уже с выработанными и утвержденными нормами.
Между тем итогом (а по мне – так эпитафией на надгробии всех предыдущих усилий на этом поприще) можно считать тот факт, что только 18 процентов сельского населения живет в селах, отвечающих социальным стандартам. То есть с газом, водой, светом, своими школой и больницей, асфальтированными дорогами.
Плюс на минус дает минус
Единственным адекватным проектом по поддержке села за все эти годы можно назвать инициированную Елбасы программу «Ауыл – ел бесігі», которая является своеобразным дополнением к программе «Рухани жаңғыру» и программе развития регионов. Цель этого проекта – модернизация социально-экономической инфраструктуры сельских территорий, обеспечение их населения современными стандартами качества жизни. К 2030 году такими стандартами должно быть обеспечено не менее 80 процентов сельских жителей. При этом ставка делается на развитие малого и среднего бизнеса на селе. Планируется создание новых производств и рабочих мест, строительство автодорог с твердым покрытием, газификация всех сел, стопроцентное централизованное водоснабжение, строительство детсадов и школ, многопрофильных больниц, диагностических центров, культурно-развлекательных центров, кинотеатров, обеспечение широкополосного доступа к интернету.
Стоит отметить, что на первых порах «упор сделан на крупные населенные пункты – районные центры с наибольшим количеством населения, в которых требуется скорейшее решение накопившихся острых инфраструктурных проблем» и которые имеют дальнейшую перспективу превратиться в экономическую точку роста и центр притяжения как для своих жителей, так и для тех, кто проживает в соседних населенных пунктах, не имеющих возможности в силу объективных причин принять участие в проекте.
За два года реализации этот проект показал жизнеспособность и действительно позволил обеспечить сельчан доступом к объектам образования, здравоохранения, туризма, культуры и спорта, а также поспособствовал повышению качества услуг, оказываемых в этих сферах. Благодаря ему во многих населенных пунктах появились свои детские сады, школы, колледжи, больницы, а также кинотеатры, бассейны и парки отдыха. Не говоря уже о проведении новой или капитальной реконструкции существующей инженерной инфраструктуры, открытии новых предприятий сельхозназначения и новых рабочих местах. Не зря же Касым-Жомарт Токаев решил всемерно поддержать этот проект и втрое увеличить его финансирование…
Но как бы ни был хорош проект «Ауыл – ел бесігі», он не способен решить все накопившиеся проблемы села в масштабах страны. Здесь, как и в начале девяностых, нужна адекватная государственная политика по управлению регионами с более четким акцентом на развитие сельских территорий. А этого, увы, как не было, так и нет. И хотя в последние годы этот вопрос не раз поднимался на самом высоком уровне депутатами и членами палаты «Атамекен», воз и ныне там…