«…Разговор по этому поводу коснулся вообще туземной медицины, и я узнал, что, к сожалению, главнейшая часть ее находится в руках невежественных знахарей, лечащих, как и везде, заклинаниями какого-то враждебного человеку духа. Есть в киргизской степи и лекаря (даргеромы), но и из них некоторые только обладают кое-какими познаниями в ботанике и химии: остальные лечат с плеча — и хуже всякого знахаря, потому что сильные средства, даваемым ими без меры и веса, чаще всего в конец расстраивают здоровье их пациентов. К счастью, климатические условия киргизской степи вообще настолько хороши и здоровы, что в ней почти не замечается развития каких либо эпидемических болезней. Правда, появляется иногда сибирская язва и оспа, но и эти болезни свирепствуют здесь далеко не с такою силой, какую они могли бы приобретать в стране, где врачебная наука или бессильна совсем, или направлена умом человека не к облегчению людских недугов и страданий, а к легкой поживе на счет пациентов и к эксплуатации невежественной массы.

Некоторые болезни заразительного свойства, как, например, оспу, киргизы даже не лечат совсем. Человек, раз, заболевший ею, уже обрекается на смерть, и нет сомнения, что смертность действительно уносила бы ежегодно громадный процент населения, если бы развитие ее между ордынцами не предупреждалось отчасти самыми условиями кочевого быта, а отчасти заглушением чувства сострадания к заболевающим. Семейство, где появилась оспа, бросает больного в степи без всякого призора и непременно вдали от аула, который в полном составе спешит перекочевать на новое место. Никаких других предупредительных мер, киргизы не знают. Случаи оспопрививания между ними чрезвычайно редки, и винить их в этом нельзя, потому что в Оренбургском крае и более интеллигентные классы относятся еще к этой мере не всегда без суеверного страха. Так, мне довелось раз встретиться в Илецкой Защите с одним из наших старых чиновников, возвращавшимся со службы из степи. У меня, батюшка, — грустно рассказывал он — было десять человек детей и всех прибрала эта проклятая оспа. — Вы, верно, не прививали ее детямъ? — Не прививал — ваша, правда, — отвечал он самым добродушным образом. — Отчего же? — Да ведь все, батюшка, осуждают; говорят, что она печать антихриста.

Разубедить его в этом было нельзя. Старик был старовер и крепко держался преданий, унаследованных им от отца и деда.

С другими болезнями, как, например, с сибирскою язвою, чесоткою и сифилисом, киргизы справляются несколько лучше; по крайней мере, эти болезни имеют у них уже свою медицину. Чем лечат сибирскую язву — не знаю; но от чесотки показывали мне мазь, составленную, по словам хозяина, из горючей серы и ртути, растопленной в козьем или бараньем жире. Есть и другая мазь, приготовляемая из стеблей растения, называемого «ит-сагик» (песья моча); но это средство до такой степени сильно, что, по уверению одного из знахарей, если намазать всего больного этою мазью, то последует почти моментальная смерть. При самом приготовлении лекарства соблюдают большую осторожность, так как стебли этого растения должны предварительно перепреть в земле, из-под которой поднимается в это время такой густой и ядовитый дым, что, при обратном вынимании стеблей, неосторожный человек может лишиться зрения. Если чесотка упорна, то больного заставляют глотать горючую серу и киноварь, причем некоторые из знахарей имеют усердие не по разуму, и больные, лечимые ими слишком энергически, переходят к праотцам.

Сифилис лечат в степи преимущественно потогонными средствами. Больного заставляют пить сабур, долоп или шираз, заменяющим собою сассапарель. Есть и другая трава, называемая киргизами «темир-дара-тюбе»; но это средство доступно только богатым, так как один верхний стебель этого растения стоит в степи до 15 руб. сер. Вообще, для возбуждения большей испарины, больного, после каждого приема подобного лекарства, заставляют лежать в полнейшем покое и строго запрещают говорить с кем бы то ни было. За этим обыкновенно наблюдает знахарь, и при малейшей попытке пациента нарушить это правило, неумолимый врач без церемонии завязывает ему рот, а нередко окручивает веревками и руки и ноги, чтобы отнять у него всякую возможность говорить и двигаться. Более сильные средства заключаются в том, что больного, завернутого с головою в одеяло или в теплую шубу, окуривают какими-нибудь пахучими травами, или заставляюсь его вдыхать в себя испарения киновари, которую кидают на горячие угодья. Обыкновенно этот процесс продолжается 10—15 минут; но не все, однако же, могут выдержать и этот кратковременный искус, а потому лечение требует от знахаря некоторой опытности, без чего у больного могут вылезти все волосы и вывалиться зубы. Все указанные здесь средства действуют довольно успешно; но, к сожалению, киргизы не всегда прибегают к ним вовремя, и потому влияние этой болезни часто обнаруживается на детях, всасывающих яд вместе с молоком своей матери.

Из других болезней чаще всего встречаются простые лихорадки, особенно в местах сырых и болотистых. Радикальным средством против них киргизы считают мясо и яйца стрепета; но в то же время ни одна из болезней не подвержена таким разнообразным суеверным лечениям, как лихорадка. Чтобы прогнать болезнь, больному советуют, например, крепко обнять первого встретившегося ежу христианина и пожелать в душе, чтобы болезнь его перешла на того человека. В этом случае христианин так низко стоит в глазах мусульманина, что этот обряд передачи болезни может быть с равным успехом исполнен и над любым издохшим животным: стоит только киргизу обнять полуистлевший труп и пролежать с ним вместе, пока мулла не прочитает из алкорана известные молитвы. Если первое можно себе объяснить только одним фанатизмом, то второе имеет за собою и некоторую дозу вероятия, как средство, усиленно возбуждающее действие нервной системы. Один из докторов, хорошо знакомый с киргизскими нравами, говорил мне, что нестерпимый запах гниющего тела невольно возбуждает рвоту, рвота производить испарину и больной естественно чувствует себя лучше. Вероятно, с целью же подействовать на нервы, киргизы прибегают к лечению испугом: неожиданно бросают на больного живую змею, разумеется, безвредную, лягушку или ящерицу. Если болезнь не проходить, больного заставляют разорвать зубами большого ужа, или берут живую щуку и над головою больного режут ее по горлу так, чтобы холодная кровь по каплям падала прямо на темя; не помогает и это — тогда прибегают уже к заговорам, заставляют больного носить на шее амулет, по-киргизски — «тумар» (талисман), или спускают болезнь по воде, кидая в нее, после купанья, какую-нибудь легкую вещь, которая бы уносилась течением. Все это, разумеется, сопровождается известною обрядностью: диким завыванием, неистовою пляскою, а подчас и самым отчаянным кривлянием.

К суеверным понятиям киргизов можно отнести также и то, что новорожденных детей они купают в горячей воде, в которой растворяют значительное количество соли, а потом мазью из толченого мела, имбиря, гвоздики и коровьего масла, мажут все тело ребенка, что, по понятиям их, укрепляет кожу и делает ее терпеливою к порезам и ранам всякого рода.

Наружные болезни, как, например, отмороженные члены, всевозможный раны, ушибы, вывихи и переломы, киргизы лечат несравненно успешнее внутренних. Чаще всего прибегают к животной теплоте, опуская ознобленные или раненые члены в свежие, еще дымящиеся внутренности нарочно зарезанной овцы, или завертывают всего больного в теплую, только что снятую кожу с убитого животного. Но, к этому вполне рациональному средству, не отвергаемому даже и медиками, киргизы примешивают известную долю обмана и шарлатанства: они заставляют, например, лежать больного в постели столько дней, сколько ему от роду лет, если 26 — то и лежать надо 26 дней, если 40 — то 40 дней и т. д. В продолжение всего этого времени больного кормят различными приношениями, опять-таки собираемыми со стольких кибиток, сколько ему имеется лет.

Замечательно, что киргизы, при всем несовершенстве своей медицины, весьма искусно излечивают такие болезни, как белую горячку и, главное, водобоязнь. Не выдаю за истину, но мне говорили, что будто бы в степи водится птица, тилигус, из породы степных куропаток, о которой, впрочем, упоминает и Левшин в своем описании киргиз-кайсацких степей; ее-то ноги киргизские знахари сушат на солнце, затем толкут в мелкий порошок, всыпают в воду и дают эту воду пить больным, укушенным бешенными животными…».

А. Н. Краснов « Очерк быта семиреченских киргиз», 1887 г.

«…В противоположность кара-киргизам, киргиз-казаки имеют обширные сведения в деле распознавания степных и горных трав. Не говоря о кустарниках, большинство трав имеет свои названия. Они между ними насчитывают массу лекарственных, равно как и вредных для людей и скота; они строго отличают даже целые естественные группы.

Так, Cruciderae (крестоцветные) носят название читыр, причем роды различаются так: ак-читыр, дла-читыр и т. д. Papilionaceae (мотыльковые) — это джонушка. Их насчитывают до 50 видов: коп-бас-джонушка, кок-бас-джонушка, сир-бас-джонушка, просто джонушка и т. п. Кустарники, однако, делают из этого правила исключение, ибо каждый имеет особое имя. Так, Caragana frutescens зовется караган, Caragana jubata — тюё куйрюк, Halimodendron argenteum — чингиль и т. п. Точно так же, злаки делятся на метельчатые и колосистые — бидаэк. Ковыль — кудё и типчак (Festuca) — битэге носят собственные названия, так как имеют особенно важное значение для хозяев-скотоводов.

Мы не будем входить в тонкости киргизской номенклатуры, отсылая читателя к нашим геоботаническим исследованиям Илийского бассейна, и переходим прямо к вопросу о пользовании этим травами. По преимуществу пичкают настоями и отварами. Так, от лихорадки дается отвар головок Artemisia; кашляющим баранам дают настой из зерен кок-мия (Sophera alopecuroides); для верблюдов — кипятят кору карагайника (Pinus Schrenkeana). Вместо чаю и при трудных родах пьют Sanguisorba alpina.

Ревень-раваш кроме послабляющего и вкусного кушанья дает киргизу красную краску для полушубков и «кереге». Иссык-кульский корешок, или уукоргаенн, прославился на все Семиречье своими ядовитыми свойствами. Его порошком или отваром (decoctum radicis Aconiti napelli) отправлено на тот свет немало жертв ненависти, ревности или несчастной любви. От него остерегают даже скот, хотя бараны нередко делаются его жертвою. Иногда, однако, их удается вылечивать, наливая в рот холодной воды (?!).

Киргизская медицина заслуживает большого внимания; но ввиду того, что скоро должна появиться специальная монография по этому вопросу, я ограничусь лишь приведением одного примера лечения, с достаточною ясностью иллюстрирующего все умение знахаря упростить до возможной степени способ лечения. Я разумею лечение сифилиса.

Больному скатывают шарики из смеси ртути с хорошо истертою мякотью изюма. Такими пилюлями кормят человека около месяца каждый день, начиная с 1 пилюли и увеличивая прием каждый день на одну.

Когда пациента доведут до такого состояния, что у него зашатаются зубы и станут вылезать волосы, перестают давать лекарство. Больного кладут под шубы и не позволяют есть ничего, кроме бараньего бульону. Ему целые две недели нельзя двигаться с места; даже необходимые потребности он должен совершать здесь же. Заставляя его постоянно потеть и держать строгую диэту, киргизам удается выгнать ртуть и излечить больного.

Вследствие ли удачи лечения или от других причин, встречать сифилитика в степи приходится сравнительно редко, и 25% больных, даваемые г. Зеландом, мне кажутся, по крайней мере для киргиз-каза́ков, чересчур большим.

Из немногих приводимых нами примеров, нельзя не видеть, что киргизы при лечении вовсе не ограничиваются одними обрядами, у них есть и научная сторона лечения. Но нельзя отрицать, что и обрядовая сторона имеет еще до сих пор большое значение.

Опишу в виде примера наблюдавшийся мною случай лечения укушения змеи, практикуемый не только по отношению к людям, но также и к животным.

Знахарки перевязывают укушенное место тремя нитками, желтою, красною и зеленою, и не переводя духу перебирают имена змей. Змеи же, по поверью киргиз, имеют каждая свое собственное имя, подобно людям.

Но обращаюсь к знахарю, заклинающему больного. Он должен до тех пор перебирать имена змей, пока на язык не попадется имя змеи, укусившей больного. Если имя произнесено правильно, больному немедленно становится легче.

Рассказывают, что один укушенный в шею уже совершенно задыхался от опухоли; знахарь сказал: «Пуговица», указывая на ворот больного, чтобы его расстегнули, но Пуговица и было имя змеи, вследствие чего больному немедленно стало легче.

Пока творятся заклинания, наливают чашку воды и туда кладут бараний помет. Эту воду разбрызгивают по юрте.

В то же время женщины поют песни для отогнания боли. В них избегают назвать болезнь или причину ее собственным именем и обходятся обиняками.

Поэтому песни выходят вроде следующей:

Бадэк ауру тау басынын согады карадаул

Бадэк бастан джесыр катын джнлайды балам джаетан

Бадэк кетын барады кургут аман

Джюгун ала джюгурджи кургатаман

Джюгун ала джюгурдым ат катаман

Кудай онлап бадыкты колгаберсе

Ипересал каперды от катаман

Бадык кетен бараде от катаман

Серкум ардан чечамын саболасын

Арьяйдай ак сыркенын муюзи карагайдай

Ау бедык — кöш.

Приблизительный смысл этой песни такой:

Больной, ты болен от вихря, пронесшегося с гор;

Уже плачет вдова о своих маленьких детях;

Ибо ты близок к могиле.

Но проворно вскочив, побегу я за лошадью

Чтоб с Божьею помощью бросить в огонь, побороть злую болезнь.

Она уже бежит.

Арьяйдай белый козел с рогами, подобными сучьям леса

Прощай болезнь.

Больные киргизы уверяют, что от подобного пения болезни становится значительно легче…».

«Киргиз-Кайсацкие степи и их жители. Сочинение штабс-лекаря Альфонса Ягмина, 1845 год.
«…При всем том, независимо от сих кабалистических операций, Киргизы имеют некоторую эмпирическую Терапию и Хирургию. Бахши берет больного за руку, щупает пульс и, без расспроса, возвышенным голосом, разсказывает, сам признаки болезни и всю будущность больного. Телосложение разделяют: на холодное, теплое, сухое и влажное... Лекарства здесь всего чаще приготовляются из растений, и разделяются: накрепительный, горячительный, освежающий и слабительный. В острых грудных болезнях, дают пить кровь из свежезарезанного скота, что и делают до-тех-пор, пока не последует рвота. В хронических же грудных болезнях, пользуются преимущественно лакрицею и кумысом. Описанию кумыса, этого превосходного питательного и целебного напитка, ниже посвящено особая статья. В брюшных болезнях употребляют ревень; в слабом пищеварении трилистную вахту (Menyanthes trifoliala) в хронических поносах ир (Асоrus calamus); в перемежающихся лихорадках ивовую кору и кору гороховника (Robinиа frutesсеns), в водяной болезни и задержании мочи обыкновенный можжевельник (Junиреrus сommunis); в нервических болезнях пион (Рeoniа officinalis); в ломотах волчец (Сarduus cуаnoides); в сифилитической болезни сарсапариль. Все это известно в некоторых только семействах, содержится в них в тайне, и передается в наследие от родителей детям. Хирургия Киргизов состоит в знании больших подкожных вен, из которых, особенно в острых и трудных болезнях, делают кровопускание. Таковы три большие подкожные жилы локтевого сгиба, вена здоровка (Venа серhaliса роtlicis) и вена лобная (Vепа frontalis). Самая операция производится особенным, похожим на флицу шнепера ножиком, который ставится на жилу и ударяется деревянною ложкою. Местное кровопускание производится посредством глубоких насечек, без банок. Количество выпускаемой таким образом крови бывает большое. Пиявки им тоже не чужды; но как тамошние озера изобилуют врачебными пиявицами (Нirudо medicinalis), то больные летом погружаются в воду, где впиваются в тело по двести и более пиявиц. Если страждет один только член или одно какое-либо место тела, то этот член или место оставляются нагими, а все остальное тело закутывается в простыню. Весьма естественно, что такое сильное противувоспалительное средство, ежели оно употреблено кстати, способствует во многих болезнях скорому излечению. В отвердениях, злокачественных ранах и язвах, Киргизы прикладывают к ним свежие теплые внутренности животных; в переломах длинных костей, больной член обкладывают верблюжьею шерстью, и, намочив ее холодною водою, обвязывают бечевкой. После нескольких дней, бечевка снимается, а шерсть образует плотное влагалище, в котором член остается до совершенного сращения. Из этого видно, что их метода лечения переломов сходна с клейстерными повязками Сетина (Seutin)…».

«Путешествие на озеро Зайсан и в речную область Черного Иртыша до озера Марка-куль и горы Сары-Тау летом 1863 года Карла Струве и Григ. Потанина».

«…В песчаном берегу Зайсана, особенно на стоянке 7 мая, наши казаки собирали и «морскую траву», «тамыр дари» по киргизски (т. е. дорогое лекарство); её очень уважают крестьяне северного Алтая и местные киргизы; в деревнях северного Алтая фунт этой травы можно про дать за три колодки пчел (что равноценно 3 р. с.). Ей приписывают одинаковые свойства с сассапарелью, и употребляют против тех-же болезней, и также в виде настоя, свежую настаивают 12 дней, старую, собранную сухою после перезимовки под снегом на корне, 6 дней; при употреблении её не держат ни какой диеты. Это растение покрывалось тогда только первыми листьями; по наружным чертам в нем можно было признать Роlуgonum, но видовое название его мне не удалось определить…».

Наверное это растение:

ТРАВА ГОРЦА ПТИЧЬЕГО (спорыша) (Неrba Роlуgoni аvicularis). Собранная в фазу цветения и высушенная трава дикорастущего однолетнего травянистого растения горца птичьего (спорыша Роlуgonum аviculare L.), сем. гречишных (Роlygonасеае). Содержит флавоноловые гликозиды: кверцетин, авикулярен - и другие вещества. Применяют иногда в качестве средства, способствующего отхождению конкрементов при почечнокаменной болезни. Оказывает умеренное противовоспалительное действие. Назначают в виде настоя (10,0 - 15,0 : 200,0) по 2 столовые ложки 3 раза в день перед едой. Форма выпуска: измельченное сырье в картонных пачках по 100 г.

«Киргиз-Кайсацкие степи и их жители», сочинение штабс-лекаря Альфонса Ягмина, 1845 год.

«…у Киргизов есть обыкновение, - в Мае, Июне и Июле месяцах пользоваться кумысом от болезней. С этой целью приезжают к ним многие страждущие недугами, в том числе и Русских. При пользовании кумысом нужны телодвижение, душевное спокойствие и правильный образ жизни. В начале курса пьют не более 5-ти или 6-ти стаканов в сутки, а потом постепенно увеличивают это количество до 10 и 20 стаканов. Я видел некоторых больных, выпивавших безвредно в продолжении суток даже по 30-ти стаканов.

При употреблении кумыса, на больных замечаются следующие явления:

1.  У многих, особенно в начале лечения, бывает легкий, не изнурительный понос, без всяких, впрочем неприятных ощущений нет: ни пучения живота, ни ветров, ни тяжести в желудке.

2.  Отделение мочи значительно увеличивается. Она водяниста, бледна и лишена своего специфического и аммониального запаху.

3.  Отделение испарины бывает необыкновенно обильно, без малейшего впрочем, чувства ослабления.

4.  От употребления старого кумыса натощак, замечается охмеление, подобное тому, какое происходит от Шампанского вина.

5.  Во всем теле и в наружном виде больных происходят разительные перемены. Они тучнеют, укрепляются в силах, получают цвет лица свежий и здоровый; кожа у них делается влажной, все органы оживляются, и между всеми телесными отправлениями наступает равновесия. Все эти признаки доказывают несомненную пользу кумыса.

В особенности кумыс полезен:

a. От сухотки, происходящей в следствие первичного расслабления, от онанизма, кровотечений и других причин, по которым плотоворение приостанавливается.

b.Во всех видах легочной чахотки.

c. В водяной болезни, происходящей от общего расслабления тела и от завалов в печени.

d. В девичей немощи (Chlorosis)

e. В цинговой болезни.

f. Во всех видах расстройства пищеворения долговоремнным употреблением лекарств, особенно минеральных.

g. Почти после всех тяжких и продолжительных болезней…».