Любая попытка изложить исламское представление о Троице неизбежно связана с определенными трудностями.

Известно, что средневековый ислам был намного лучше осведомлен о доктринах христианства, нежели отцы церкви разбирались в исламе. Происходило это по той очевидной причине, что в мусульманских обществах существовали религиозные меньшинства, с которыми можно было полемизировать, чего, как правило, не было в христианском мире.

Мусульманско-христианский диалог – некое новшество для Запада – имеет давнюю историю на Ближнем Востоке, его традиция восходит чуть ли не ко временам дискуссий Св.Иоанна Дамаскина с мусульманскими учеными в Сирии в VII веке. И, тем не менее, работы наших теологов обычно свидетельствуют о том, что большинство из них не вполне улавливают суть понятия Троицы.

Я считаю, что этому есть два объяснения.

1. Концепция Троицы всегда была главным камнем преткновения в спорах между христианством и исламом, поэтому ее всегда окружали особые «страсти». В понимании мусульман эпохи премодерна христианские завоеватели, крестоносцы, инквизиторы и прочие были одержимы тем, чтобы навязать доктрину Троицы своим менее удачливым противникам-мусульманам. Даже сегодня российские мусульмане хранят память о том, что после захвата столицы поволжских мусульман Казани Иван Грозный обещал сохранить жизнь тем, кто будет «поклоняться вместе с нами Благословенной Троице из поколения в поколение». Даже сегодня в Боснии сербское ополчение использует жест из трех пальцев как символ противостояния врагам-мусульманам. И так далее. Таким образом, зачастую теологические рассуждения мусульман о Троице сформировано в крайне спорном контексте страха, а иногда и откровенной ненависти: Троица стала символом неведомого и жестокого чужака с варварских северных берегов Средиземноморья, этого логова демонических сил и изуверства.

2. На наш взгляд, к этому перекосу следует добавить дилеммы, таящиеся в самом учении о Троице. Ислам, породивший много великих мыслителей, все-таки не предложил такого количества гносеологических загадок, как христианство. Знакомясь с изложением представлений мусульман о Троице, невозможно не обнаружить чувство нетерпения. Одно из достоинств семитского типа сознания – убежденность в том, что конечная реальность должна быть предельно проста, поэтому принятый на Никейском соборе догмат о божественном триединстве, одна ипостась которого имеет две природы, и при этом все каким-то образом сводится к единой сущности, кажется им сомнительным не только с точки зрения здравого смысла, но и воспринимается ошибочным чисто интуитивно. Бог, будучи Началом и Концом всего сущего, конечно, не нуждается в такой сложности.

Эти два препятствия для понимания принципа тринитарности до определенной степени существуют и сейчас. Но приблизительно в прошлом веке возникло еще одно новое препятствие: старое западно-христианское согласие насчет сути Троицы, которое и раньше было довольно хрупким, перестало признаваться многими серьезными христианскими учеными.

Понимание тринитарной доктрины

Наблюдая поразительную плодовитость и энергичность христианских теологов, мусульмане с трудом могут составить себе четкое представление о понимании Троицы большинством христиан. Кроме того, наш опыт показывает, что христиане обычно больше тяготеют к обсуждению других предметов, и мы объясняем это тем, что во многих аспектах тринитарной теологии они сами не чувствуют твердой почвы под ногами.

Итак, я, как мусульманин, постараюсь изложить мое собственное понимание тринитарной доктрины. Начну с утверждения очевидного: я признаю, что в этом вопросе для исторической христианской ортодоксии на карту поставлено многое.

Фундаментальный догмат о Троице не имеет смысла, если одновременно не принимать догматы о вочеловечивании и искуплении. Ансельм Кентерберийский в своем трактате ‘Cur Deus Homo’ (Почему Бог стал человеком) показывает, что учение об искуплении требовало, чтобы Христос был Богом, поскольку только неизмеримая жертва может искупить бесконечные грехи человечества, которое, по определению Августина, является «громадой погибели» (massa damnata) в силу Адамова первородного греха. Таким образом, Иисус Назаретянин был воплощением Бога, ходившим по земле, отличным от Бога Отца, живущего на небесах и внимающего нашим молитвам. Таким образом, возникает необходимость представлять Бога как совокупность, по крайней мере, двух ипостасей, которые, по крайней мере, какое-то время, существуют на небесах и на земле как отдельные личности.

В раннем христианстве Логос, как единородный Сын Божий, сопоставляемый со Святым Духом, действует как божественное присутствие в человеческой жизни, и со временем становится одной из божественных ипостасей, третьим лицом Бога – так возникает Троица.

Теперь, рассматривая доказательства этого процесса, должен признаться, что я не теолог и не обладаю квалификацией филолога, имеющейся на вооружении у других. Но мне кажется, что на сегодняшний день многие серьезные историки, среди которых выделяются такие, как оксфордский ученый Геза Вермес (Geza Vermes), приходят к единодушному мнению, что Иисус Назаретянин никогда не считал себя второй ипостасью Пресвятой Троицы и не учил этому. Известно, что он обладал огромным осознанием Бога как божественного и любящего Отца и посвятил свою проповедь провозглашению приближения Его Царства, объяснению того, как человеку преобразовать себя, готовясь к этому важному моменту. Он считал себя Мессией и «сыном человеческим», приход которого предсказывали пророки. Из иудейских источников I века, недавно обнаруженных благодаря открытию «кумранских свитков», известно, что ни одно из этих выражений не подразумевало божественность, все они использовались для обозначения просто праведных рабов божьих.

Выражение «сын Божий», встречающееся в сочинениях отцов Церкви и схоластов и часто приводимое в подтверждение доктрины о божественности Иисуса, по сути, столь же неубедительно: в Ветхом Завете и вообще на Ближнем Востоке оно применялось в отношении царей, фараонов, волхвов и других. Однако когда Павел вынес свою версию христианского послания за пределы иудейской цивилизации в мир иноверцев, то это представление о Христе как о Сыне Божьем получило не метафорическую, а метафизическую интерпретацию. В результате возникла череда конфликтов, анафем и политических вмешательств. Но понятно, что Христос эллинов, т.е. наделенный богочеловеческой природой, имеет мало общего с пророком-аскетом, ходившим по дорогам Галилеи за три столетия до этого.

Чрезмерность (гулув)

С точки зрения мусульман, этот «десемитизированный» Иисус был настоящей катастрофой. Через триста лет после Никейского собора, был ниспослан Коран, который гласит: «Мессия, сын Марьям (Марии), был всего лишь посланником. До него тоже были посланники… О люди Писания! Не излишествуйте в своей религии вопреки истине и не потакайте желаниями людей, которые еще раньше впали в заблуждение…» (Коран, 5:75,77).

А также: «О люди Писания! Не проявляйте чрезмерности в вашей религии и говорите об Аллахе только правду. Мессия Иса (Иисус), сын Марьям (Марии), является посланником Аллаха, Его Словом, которое Он послал Марьям (Марии), и духом от Него. Веруйте же в Аллаха и Его посланников и не говорите: "Троица!" Прекратите, ведь так будет лучше для вас. Воистину, Аллах является Единственным Богом… Ни Мессия, ни приближенные ангелы никогда не посчитают для себя унизительным быть рабами Аллаха» (Коран, 4:171-172).

Использованное здесь кораническое выражение «чрезмерность» (гулув) стало стандартным понятием мусульманской ересиографии для любого течения, мусульманского или иного, приписывающего божественность какой-либо почитаемой или харизматической фигуре.

Известно, что при жизни зятя Пророка Мухаммада, Али (да будет доволен им Аллах), несколько его преданных последователей из Ирака, где происходило много обращений на почве эллинистической и языческих культур, называли его «Богом», или средством божественного воплощения (хулул). Естественно, что это утверждение раздражало Али, и он прогнал этих людей с глаз долой, но даже сегодня маргинальные исламские секты, такие как турецкие кызылбаши и сирийские алавиты, придерживаются эзотерической космологии, согласно которой Бог воплотился в Али, а затем в последовательности имамов, его потомков.

Однако, несмотря на быстрое распространение среди несемитского населения, традиционный ислам никогда не поддавался этому соблазну.

Мусульманский богослов XII века аль-Газали предостерегал от гулува. Он писал, что христиане были ослеплены божественным светом, отражавшимся в таком зеркале, как сердце Иисуса, и потому приняли зеркало за источник света и стали поклоняться ему. Но, происходившее с Иисусом, не имело категорических отличий от того, что происходит и может с впредь происходить с любым благочестивым человеком, достигшим высших ступеней праведности. Из наличия божественного света в сердце Иисуса нельзя логически вывести доктрину о безначальном существовании Иисуса в качестве одной из ипостасей божественной Троицы.

Искупление или прощение Бога?

Из учения о Троице можно сделать и другие выводы, касающиеся мусульман. Вероятно, следует кратко упомянуть о наших замечаниях по поводу учения об Искуплении, которое подразумевает, что Бог в состоянии по-настоящему нас простить, только если Иисус примет на себя справедливо причитающуюся нам кару за наши грехи и умрет на кресте.

Современный теолог, теоретик религиозного плюрализма Джон Хик (John Hick) отмечает, что «прощение, которое оплачено по полной стоимости нравственного долга, по сути, вовсе не является прощением». Конечно, более последовательно учение самого Иисуса, изложенное в притче о блудном сыне, полностью прощенном отцом, несмотря на отсутствие кровной жертвы для утоления его чувства справедливости. Господня молитва, это высшее воззвание о прощении, никоим образом не подразумевает необходимость искупления или спасения.

Собственно учение Иисуса о божьем прощении, зафиксированное в Евангелиях, в сущности, целиком понятно с точки зрения Ветхого завета и догматов ислама.

«Бог может простить все грехи», гласит Коран. В известном хадисе Пророк Мухаммад (мир ему и благословение) говорит: «В судный день глашатай из ангелов возвестит [слово Бога] из-под Трона: "О народ Мухаммада! сейчас Я прощаю вам все, что вы Мне должны, и остается только то, что вы должны друг другу. Так простите друг друга и войдите в Рай по Моей Милости"».

Передают со слов Умара ибн аль-Хаттаба (да будет доволен им Аллах), который сказал: «Посланнику Аллаха – мир ему и благословение Аллаха – привели пленников. Среди пленных была женщина, которая [что-то] искала. Когда же она нашла среди пленных своего маленького сына, то схватила его, обняла, а потом накормила грудью. Тогда Посланник Аллаха – мир ему и благословение – сказал нам: “Как вы думаете, бросит ли эта женщина своего ребёнка в огонь?”. Мы ответили: “Нет… клянемся Аллахом! Добровольно она его никогда не бросит”, — и Посланник Аллаха – мир ему и благословение – сказал: “Аллах же более милостив к Своим рабам, чем эта женщина к своему ребёнку”».

Этот хадис демонстрирует одну своеобразную характеристику мусульманских представлений о божественном прощении, а именно, его очевидный «материнский» аспект.

Последнее, что хотелось бы сказать, это то, что концепция Троицы, учение о которой так подробно изложено во многих томах Фомы Аквинского, подразумевает слишком много предположений о внутренней природе Бога. Из-за своей сложности, по определению основоположника унитаризма Джона Биддла (John Biddle), тринитарная доктрина «годная для фокусников, но не для христиан». Ранее я упоминал, что исторически в исламе сложилось  более скептическое отношение к философской теологии, по сравнению с христианством, и, по сути, божественное единство четко утверждается мусульманами на основании Корана и Сунны.

Бог Един и неделим, и Ислам — совершенная религия божественного единства.