Лето. На дворе 1998 год. Я приехал из Египта, проведя в стране пирамид три с половиной года. Многое за время моего отсутствия на Родине изменилось и казалось доселе невиданным. Когда-то я уехал шестнадцатилетним подростком и в памяти остались картины почти четырехлетней давности. Я смотрел на младших братьев и сестер и не узнавал их, они будто по мановению волшебной палочки выросли за одну ночь. В семье нас десять детей. В те годы мои родные были еще не читали намаз. Соскучившись в долгой разлуке, они все кружили возле меня. Особенно не могла наглядеться моя мамочка, словно по наитию, она непременно оказывалась в той комнате, где был я. Даже во сне я ощущал на себе ее взгляд, полный нежности и материнской любви.

К вечеру с покоса вернулись два старших брата. После приветствия и положенных расспросов о делах, они начали выкладывать из карманов большие, налитые соком плоды моркови. На мой вопрос, откуда такая красота, они,перемигиваясь ответили, дескать, кто-то из новоявленных огородников посадил в горах морковь, и урожай у них удался на славу. Оттуда они и прихватили несколько штук. При этом, вины за собой они явно не чувствовали. «Но брать чужое без спросу –это харам», - сказал я. На что мои братья удивленно посмотрев на меня, заметили: «А что в этом такого? Здесь все берут». На этом разговор завершился.

Чуть позже был готов ужин. Впервые за много лет мы собрались за одним дастарханом все вместе. Подоспело угощение, в блюдах дымилось горячее. Присмотревшись к еде, я увидел кусочки моркови. Сердце кольнула догадка. «Это та самая морковь?». За столом воцарилась тишина. После утвердительного ответа старшего брата, я покинул дастархан со словами, что употреблять в еду запретное, то есть ворованное, я не могу.

Может, нужно было сохранить выдержку? Однако, в памяти всплывала история из жизни любимого пророка, посланника Аллаха (с.г.с), когда он съев найденный в кровати кусочек хурмы, не мог уснуть всю ночь, беспокоясь о том, что возможно, это была хурма, принесенная в качестве садака-милостыни. Я помнил также историю об Абу Бакре, который узнав, что угощение, принесенное его слугой,оказалось приобретенным на харамный доход, поспешил избавить свое тело от принятой еды, вызвав рвоту. Поэтому, мне, уже впитавшему в себя моральные ценности Ислама, было невыносимо тяжело оставаться за столом.

«Да, молдеке, наверное, сыт. Вот увидите, проголодается, сам придет» - эти слова старшего брата, хлестнув по сердцу, лишь укрепили мое намерение. Бедная мамочка, переживая, что я остался голоден, пыталась меня уговорить хоть немного поесть. Но безуспешно.  Достоверно незнаю, что говорили за столом после моего ухода. Но однозначно, что брат пытался оправдать свой поступок. В эту ночь я уснул голодным. За завтраком мама пыталась уговорить меня съесть, специально для этого отобрав лакомые куски мяса из вчерашнего блюда. Снова последовал отказ. Было заметно, что братья чувствуют себя неловко из-за произошедшего. После недолгого молчания, они,обняв меня, попросили прощения: «Мы оставили тебя голодным, не серчай, больше этого не повторится, молдеке».

Я знаю, что своим поступком всколыхнул, задел их совесть. Но и они осознали, что с моей стороны это не было капризом, шуткой или прихотью. А было продиктовано велением искренней веры, которая была внутри меня. Иногда даже самый маленький и незначительный поступок бывает гораздо важнее и весомее слов.

Спустя несколько лет, Хвала Всевышнему, для большей части моих родных Ислам стал образом жизни. Приняв религию сердцем, они обрели свет веры. А тот самый брат, когда-то с легкостью укравший морковь, устроился на работу в пекарню. А там многие работники предприятия воровали продукты. Уходя домой, в сумках они уносили муку, сахар, хлебо-булочные изделия,печенье…Конечно же, свою долю получали и охранники, которые должны были следить за «несунами». Однако, мой брат ни разу не взял ничего. Более того, у него не возникало даже мысли о подобном. В итоге, его душа, в которой к тому времени, прочно поселилась вера-иман, не выдержала, и он сменил работу. А я, узнав об этом, вспомнил о той самой далекой моркови…