Строительство Хиджазской железной дороги, соединившей в сентябре 1908 года Дамаск и Медину, вызвало недовольство арабских племён в районе Джидды и Янбу, которые с одной стороны зарабатывали на перевозке паломников и охране караванов, направлявшихся в Мекку, а с другой стороны совершали разбойные нападения на эти самые караваны. Вожди племён понимали, что изменение маршрута движения паломников повлечёт за собой не только материальные убытки, но и усиление турецкого влияния в регионе и увеличение численности воинского контингента. Поэтому они всячески препятствовали строительным работам, и только в 1908 г. совершили 128 актов саботажа и нападений на железнодорожные пути и линии телеграфа. В июле того же года в результате нападения бедуинов на османский гарнизон погибли около 300 турецких военных.

После визита султана ‘Абдул-Хамида II в Хиджаз было принято решение сместить эмира Мекки ‘Али ‘Абдаллаха-пашу, вместо которого был назначен его дядя ‘Абдаллах-паша ибн Мухаммад. Однако тот вскоре после этого умер, так и не покинув Стамбул, и на должность эмира был назначен аль-Хусайн ибн ‘Али, внук бывшего эмира Мекки Мухаммада ибн ‘Абд аль-Му‘ина (1827—1851). Все они были представителями уважаемого рода Катады ибн Идриса (ум. 617/1219), прямого потомка аль-Хасана ибн ‘Али, внука Пророка Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха. Члены именно этой семьи правили Меккой после отторжения Хиджаза от Фатимидского халифата. Так было при последних Аббасидах, Айюбидах, мамлюках, османах и после их выдворения вплоть до захвата Хиджаза султаном Неджда ‘Абд аль-Азизом ибн Са‘удом в 1925 г.

Аль-Хусайн ибн ‘Али родился в Стамбуле в 1853 г. Его мать Безми-Джихан была черкеской. Его детство и юность прошли в Мекке, когда там правили его дед — шериф Мухаммад — и дяди — шериф ‘Абдаллах Кямиль ибн Мухаммад и Мухаммад ибн Мухаммад. Будучи ребёнком, он проводил много времени среди бедуинов. В Мекке он изучил Коран и религиозные дисциплины, познакомился с арабской поэзией. После смерти шерифа ‘Абдаллаха Кямиля в 1877 г. молодой аль-Хусайн получил титул паши, а через три года вернулся в Стамбул и поступил на государственную службу. Начиная с 1893 г. и до назначения эмиром Мекки он занимал должность визиря в Государственном совете Османской империи.

Приступив к исполнению новых обязанностей, шериф аль-Хусайн начал налаживать диалог с местными племенами и укреплять своё политическое влияние. В 1909 г. на должность эмира хаджа были назначены его брат Насир и сын ‘Абдаллах. Эффективная организация хаджа и благополучное возвращение паломников в том году повысили авторитет шерифа в глазах центральной власти и арабских племён. В том же году аль-Хусайну удалось добиться смещения с должности вали Хиджаза его соперника Фуад-паши, чьё место занял бывший вали Багдада Шевкет-паша.

В июле 1910 г. шериф аль-Хусайн, собрав бедуинское ополчение, совершил военную экспедицию в Эль-Касим для сбора податей. Незадолго до этого данная область перешла под контроль эмира Неджда Ибн Са‘уда, который соперничал с преданным султану эмиром Хаиля Ибн Рашидом. По дороге аль-Хусайну удалось захватить в плен брата Ибн Са‘уда — Са‘да, и это обстоятельство повлияло на исход похода. До боевых действий дело не дошло, и эмир Неджда согласился признать сюзеренитет османского султана и выплачивать ежегодную дань. Шериф прекрасно понимал, как мало значат эти обязательства для жителей пустыни, однако его целью было продемонстрировать свою силу остальным арабским племенам и эта задача была выполнена.

Тем временем Османская империя приближалась к своему краху. После прихода к власти младотурок в 1908 г. Болгарское княжество стало королевством и объявило о своей полной независимости от Турции, а Босния и Герцеговина, которые находились под протекторатом Австро-Венгрии, были окончательно присоединены к последней. Смещение султана ‘Абдул-Хамида и возведение на трон 65-летнего Мехмеда V, который прежде не занимался государственными делами, привело к ещё большему коллапсу власти.

На этом фоне среди арабской интеллигенции всё большую популярность приобретали призывы к политическим реформам и децентрализации власти в империи. В 1909 г. в Стамбуле было создано тайное общество «Кахтанийская лига», пропагандировавшее среди офицеров-арабов в турецкой армии идею создания автономных правительств в арабских провинциях. Между тем в широких массах — и это признают западные историки — недовольство социальными проблемами и чиновничьим беспределом не имело идеологической канвы, и в целом арабское население сохраняло преданность султану.

Шериф аль-Хусайн понимал, что при благоприятном стечении обстоятельств ему может представиться редкий исторический шанс создать собственное государство, и был готов воспользоваться им. Политическая схватка между младотурками и оппозиционной партией «Свобода и согласие», затянувшаяся Триполитанская война и восстание в Албании и Македонии не позволяли турецким властям отвлекаться на события внутри Аравии. Обстоятельства подталкивали эмира Мекки к более решительным действиям, и в январе 1912 г. он отправил своего сына ‘Абдаллаха в Каир для переговоров с хедивом Египта ‘Аббасом II аль-Хильми. Сообщается, что именно во время этой поездки состоялась его первая встреча с виконтом Гербертом Китченером — генеральным консулом Великобритании в Египте.

О результатах этих переговоров можно только догадываться, но они не повлияли на политический курс эмира Мекки. Он продолжил укреплять свои позиции, совершая рейды в соседние области Аравии, а на парламентских выборах 1912 г. его сыновья ‘Абдаллах и Файсал были избраны в качестве депутатов от Мекки и Джидды. В начале 1914 г. ‘Абдаллах снова встретился с Китченером, и историки сообщают, что речь могла идти о конкретной помощи оружием в случае вооружённого выступления арабов против турок.

В этот период резко обострились отношения между шерифом аль-Хусайном и вали Хиджаза Вехиб-пашой, который сообщил в Стамбул о планах эмира и его возможных связях с англичанами. Он просил незамедлительно сместить аль-Хусайна, не выпускать из Стамбула его сыновей ‘Абдаллаха и Файсала и назначить эмиром другого его сына — ‘Али. Но власти не сумели правильно оценить ситуацию и не предприняли действенных мер, а в конце июля началась Первая мировая война, в которую младотурецкие министры втянули и Османскую империю. Египет, который фактически управлялся англичанами, вышел из состава Османской империи и перешёл под британский протекторат.

В феврале 1915 г. большая часть воинского контингента в Хиджазе во главе с Вехиб-пашой была брошена на захват Суэцкого канала. Шериф аль-Хусайн отказался поддержать джихад против врагов Османской империи и препятствовал набору арабов в турецкую армию. Вместе с тем он сумел уверить власти в своей преданности султану, что развязало ему руки. В мае он отправил Файсала в Дамаск для переговоров с арабскими националистами. Во время этой поездки Файсал встретился с командующим армией в Палестине Джемаль-пашой и снова убеждал его в лояльности арабов. Между тем уже летом ‘Абдаллах вступил в переписку с верховным комиссаром Египта Артуром Генри Макмагоном. В этой переписке (14 июля 1915—30 октября 1916) речь шла о плане арабского восстания и условиях оказания англичанами военной помощи арабам.

В исторической литературе упоминается и некий Дамасский протокол — секретную записку, в которой британские власти якобы обещали признать арабское государство на территории от Красного и Средиземного моря и Мерсина на западе до границ Персии и Басры на востоке и от Мардина и Амедии на севере до Индийского океана на юге (за исключением Адена). Факт существования такого документа и его происхождение является вопросом спорным. Тем не менее границы будущего арабского государства действительно обсуждались — в переписке с подполковником Макмагоном, правда, в весьма обтекаемой форме — в духе британской дипломатии.

Искушённый вероломством арабский шейх вряд ли полностью доверял обещаниям англичан. По всей видимости, он надеялся сначала добиться от них признания независимости, а потом воспользоваться меняющейся ситуацией. Однако он не мог знать, что все обязательства Макмагона ровным счётом ничего не значили, потому что правительства Великобритании, Франции и России начали тайные переговоры о разграничении сфер интересов на Ближнем Востоке, которые завершились 16 мая 1916 г. подписанием соглашения Сайкса — Пико.

Возможно, англичане, которые не слишком верили в возможности бедуинских ополчений, вообще не вступали бы в переговоры с аль-Хусайном. Однако неудачный для союзников ход Дарданелльской операции вынудил их разыграть арабскую карту, чтобы ослабить противника изнутри. Параллельно они начали переговоры с эмиром Неджда Ибн Са‘удом, который также рассчитывал на признание его независимым султаном.

Между тем турецкие власти жестоко расправлялись с арабскими националистами, сотрудничавшими с британскими и французскими агентами. В августе 1915 г. по приказу Джемаль-паши были казнены одиннадцать заговорщиков, ещё сорок пять были приговорены к смертной казни заочно. Некоторые из них вступали в контакт с Файсалом, и эмир Мекки понимал, что они могли раскрыть его планы турецким властям. В апреле 1916 г. Джемаль-паша телеграфировал аль-Хусайну, что собирается отправить отряд численностью 3500 человек через Хиджаз в Йемен, и это насторожило мекканского эмира. Когда же меньше чем через месяц по Сирии прокатилась новая волна арестов, завершившаяся казнью ещё 21 заговорщика в Дамаске и Бейруте, шериф аль-Хусайн решил действовать без промедления.

Историки расходятся по поводу точной даты начала восстания. Во многих источниках в качестве неё указывается 10 июня 1916 г. В распоряжении эмира Мекки находились около 5000 человек, и англичане сразу же поддержали его подразделениями египетской армии. Для оказания помощи восставшим и координации их действий британские и французские власти отправили в Хиджаз военные миссии во главе с полковником С. Уилсоном и полковником Э. Бремоном соответственно. Однако главной ударной силой восстания должно было стать бедуинское ополчение. Бедуины отказывались воевать, не получив обещанного им вознаграждения вперёд, и уже до конца года только французы потратили на их подкуп 1 250 000 золотых франков.

Турецкие власти хотя и знали о настроениях эмира Мекки, но оказались не готовы к масштабному противостоянию. 16 июня пала Джидда, но бои за Мекку и Таиф продолжались достаточно долго. 9 июля восставшие захватили Мекку, а 22 сентября при поддержке египетской артиллерии сломили сопротивление защитников Таифа. Склонить на свою сторону жителей Медины у мятежников не получилось, и турецкий гарнизон под командованием Фахреддин-паши занял оборону в городе.

В октябре 1916 г. шериф аль-Хусайн решил сыграть в свою игру и под предлогом празднования мусульманского «нового года» собрал во дворце хашимитов в Мекке старейшин племён, представителей богатейших семей и улемов. Была зачитана длинная петиция, в которой местная знать просила аль-Хусайна стать королём арабов. Мероприятие было тщательно организовано и спланировано ‘Абдаллахом, который склонил на свою сторону несколько старейшин и богатых торговцев и распространил слухи о том, что Великобритания, Франция, Россия и Италия уже признали аль-Хусайна королём. Посреди церемонии в зал вошёл шейх ‘Абдаллах Саррадж, верховный кадий Мекки, и заявил, что толпа собралась вокруг дворца и просит аль-Хусайна выйти к ней. Шериф колебался и уверял присутствующих, что не ожидал такого предложения, но люди настаивали, и он уступил их желаниям. В конце концов был зачитан документ, утверждающий новый титул короля арабской нации, коим был объявлен аль-Хусайн ибн ‘Али.

Так описывается данное событие в мекканской газете «Аль-Кибла» от 29 октября 1916 г. В ней же сообщается о 2500 поздравительных письмах, поступивших в адрес короля из Джидды. Параллельно ведущие улемы Мекки издали фетву, в которой осуждались «злые намерения» османов в отношении ислама, а аль-Хусайн ибн ‘Али, как прямой потомок Пророка, мир ему и благословение Аллаха, преподносился как «самый благочестивый и богобоязненный» среди правителей мусульман, «которого арабы провозгласили своим королём».

Аль-Хусайн знал, что европейцы не поддерживают его планов и слышать не хотят о новом халифате. Несколькими неделями раньше британский дипломат Р. Сторз в личной встрече с ‘Абдаллахом отверг просьбу именовать его отца «эмиром правоверных» или обращаться к нему «Ваше Величество». Поэтому, когда 29 октября эмир ‘Абдаллах в статусе министра иностранных дел уведомил британских и французских советников в Джидде о том, что его отец был провозглашён «королём всех арабов», многие пришли в замешательство, а официальная реакция двух правительств последовала лишь спустя два месяца.

Спектакль был разыгран грамотно, но вся борьба была ещё впереди. Аль-Хусайн понимал, что его реальная власть ограничивается лишь частью Хиджаза и что без помощи британцев он не сможет ни противостоять турецкой армии, ни объединить соседние области. Понимал он и то, что в исламском мире реакция на его союз с европейцами и вероломство против султана будет крайне негативной. Однако отступать он не мог и не хотел. Восстание арабов только начиналось.