Лозунги и методы нового поколения феминисток вызывают беспокойство в интеллектуальных кругах Франции. Феминизм стал не просто мстительным, а кровавым. Все — жертвы, а мужчины — абсолютное зло. Таково кредо неофеминизма.

Виржини Депант опубликовала в «Либерасьон» невероятно грубую статью, которая завершается словами: «Идите вы на…» Статья получила положительный отклик. Многие женщины, особенно молодые, посчитали, что у Депант получилось выразить в словах их гнев.

Как бы то ни было, в статье смешано в одну кучу вручение премии «Сезар» Роману Полански, злоупотребления полиции и применение статьи 49-3 конституции премьером Эдуаром Филиппом. Это многое говорит о ясности представлений автора…

Стоит отметить и суть предложений: присуждением премии сильные мира сего требуют от угнетенных уважения «вплоть до их членов, которые измазаны кровью и дерьмом изнасилованных детей» (так в тексте). Впечатляет. Эта сумасшедшая картина многое говорит нам о мире Виржини Депант, в котором во главе угла стоят выдуманные представления, а все права на стороне жертв. Потому что гнев равнозначен праву. Виржини Депант изнасиловали в 1980-х годах, и теперь она навсегда останется жертвой. Нет ни прощения, ни стойкости — спасение в гневе.

Фильм «Офицер и шпион» посвящен делу Дрейфуса, а его автор прошел через Холокост. Тем не менее Депант не кажется, что он может иметь какое-то отношение к антисемитизму. «Если бы борьба с антисемитизмом интересовала французское кино, это было бы видно», — пишет она. Иначе говоря, борьба с антисемитизмом не особенно беспокоит неофеминизм. Его сторонниц не волнует, что большинство мужчин, которые оказались у позорного столба (Стросс-Кан, Вайнштейн, Эпштейн, Аллен, Полански, Брюэль), являются евреями, за исключением разве что Тарика Рамадана.

После вручения премии имя Полански появилось на всех парижских стенах. Он навсегда стал насильником, как Депант — жертвой насилия. Женщины, от имени которых выступила Депант, встают посреди ночи, чтобы выразить гнев с помощью баллончиков с краской. Когда добропорядочные граждане шли чинить расправу над черными сто лет назад в США, чаще всего причиной было обвинение в изнасиловании. Нет ничего страшнее толпы, решившей устроить самосуд.

Но феминизм стал не просто мстительным, а кровавым. Мои глаза раскрылись после одного происшествия. Все произошло в Бордо в 2016 году. Подвыпивший мужчина начал приставать к девушке на трамвайной остановке, а та в ответ набросилась на него: ударила его и повалила на землю. А потом добила каблуком. Убить человека не так-то просто, тот должен быть мертвецки пьян. Чувство жертвенности порождает гнев. Мужчина — абсолютное зло. Оскорбленная Диана спускает псов.

В 2000-х годах феминизм стал государственной темой. Он проник в европейские документы и министерские постановления. Его продвигали сверху, он не увлекал людей. Но движение Me too придало ему невероятные силы: он пошел снизу, заполонил улицы, разжег страсти среди недовольных существованием девушек.

При этом условия жизни женщин на Западе никак не назвать критическими. Они явно лучше, чем в любых других регионах мира, лучше, чем когда бы то ни было. Для них открыты все профессии, равноправие никем не оспаривается, ширится равенство зарплат и участие отцов в заботе о детях. Подъем протестов, видимо, отражает закон де Токвиля, по которому революция наступает, когда ситуация улучшается, а не ухудшается: относительно малозначительные неудобства и беды начинают казаться совершенно невыносимыми, когда перестают выглядеть неизбежными. Достигнутый прогресс порождает нетерпеливость и фрустрацию, а не благодарность и облегчение. Это первое объяснение. 

Есть и второе. В обществе индивидуализма различия полов перестают иметь значение. Казавшееся ранее очевидным естественное разделение непрестанно оспаривается. Никакие естественные факторы не должны ограничивать свободу человека, говорить, что ему можно, а что нельзя. Как бы то ни было, старое разделение сохраняется. Начиная с подросткового возраста, мальчики и девочки находятся в противоположных позициях в игре желания, испытывают четкое несчастье. Навязчивость мальчиков ограничивает жизненное пространство девочек: они должны оставаться начеку вплоть до взрослого возраста. Там, где есть мужчины, есть и опасность. Никто не отрицает реальность сексуальных домогательств. Уклонение и противодействие становится частью женской судьбы. Это требует постоянных усилий, может быть настоящей мукой. Современные женщины убеждены в равенстве людей и не хотят с этим мириться. Зачем им это бремя? Почему оно висит на них? Почему ночные улицы принадлежат мужчинам? Почему от них нужно постоянно защищаться? Потому что они — жестокие извращенцы по своей сути?

Параллельно с этим у некоторых мужчин (не у всех) постоянный отказ порождает ни с чем не сравнимый гнев. Он может привести к жестокости и даже преступлениям, как это видно на примере «инцелов». Речь идет о группах «невольно воздерживающихся» мужчин, которые упиваются в интернете ненавистью к женщинам (они считают ее оправданной, поскольку имели дело только с отказами). Для них сексуальная фрустрация — не личное бедствие, а коллективная несправедливость. Они не раз набрасывались на неизвестных женщин лишь по той причине, что они — женщины.

«В войне полов не может быть победителя, потому что противники слишком склонны к братанию», — говорил Генри Киссинджер. Будем надеяться, что он прав.

Питерсон: Радикальный феминизм — однобокая и озлобленная идеология (Svenska Dagbladet, Швеция)

Проблемы сегодняшних мальчиков и молодых людей — из-за феминизма, считает известный психолог и писатель Джордан Питерсон. По его словам, с самого детства мальчиков обвиняют в притеснениях и наказывают за амбиции, обвиняя в патриархальной тирании. Феминизм буквально переписывает всю историю, выставляя мужчин деспотами, возмущается Питерсон в интервью «Свенска дагбладет».

роблемы мальчиков и молодых людей — из-за феминизма, считает Джордан Питерсон (Jordan B Peterson), психолог и писатель с неоднозначной репутацией. Исследователь, занимающийся маскулинностью, Лукас Готтсен (Lucas Gottzén) встретился с ним, чтобы взять интервью перед лекциями, которые тот проведет в Стокгольме 5 и 10 ноября. Все билеты на лекции были полностью распроданы.

Глядя на Джордана Питерсона, невозможно не вспомнить про архетипы. На этого канадского психолога, ставшего своего рода интеллектуальным законодателем мнений, сильно повлияла теория Юнга о том, что мифы и символы наследуются биологически.

Сам Джордан Питерсон играет с классической «мужской мифологией», усвоив ковбойскую манеру и подчеркивая, что вырос на канадском западе. Сапоги, он, очевидно, оставил дома, но, когда фотографировался в отеле «Людмар» в Стокгольме, в своем полосатом костюме и жилете он напоминал шерифа. Архетип, который приходит в голову первым, — это герои Джона Уэйна (John Wayne).

Во всяком случае, похоже, именно так его видят его сторонники. Для всех консервативных участников общественных дебатов он — просто подарок небес. Они в нем видят противоядие от слишком уж ориентированной на Запад культурной риторики, в которой резко критикуется политика идентичности. Профессор всегда говорит корректно и конкретно и прибегает к рациональным аргументам, выходя победителем из дуэлей с взбешенными противниками.

У него много поклонников, в особенности среди молодых мужчин, которым, по их мнению, помогает его строгий призыв перестать жаловаться и самому взяться за свою жизнь. Журналист Юнатан Локсдаль (Jonatan Loxdal), который под выдуманным именем этим летом побывал в лагере для мужчин, рассказал, что участников вдохновлял именно Питерсон. Ведущая фигура современного мужского движения Александр Бард (Alexander Bard), который выступал в лагере, восхвалял его в Твиттере: «Джордан Питерсон — Мессия!»

© flickr.com, Luca Sartoni Шведский музыкант и философ Александр Бард

Но многие и разгневаны. В особенности представители научного мира, ведь Питерсон выбирает из пирога науки только те изюмины, которые ему подходят. Отталкиваться от Юнга в сфере североамериканской академической психологии тоже едва ли бесспорное решение, ведь там психоанализ никогда не имел большого успеха.

«Когда я писал диссертацию, меня попросили никогда ни с кем не обсуждать мою увлеченность юнгианством», — рассказал он, пока мы усаживались в кресла дизайнерского отеля.

Его жена, сопровождающая его в мировом турне, сидит в другом конце маленькой комнаты и разбирается с расписанием мужа в мобильном телефоне.

Питерсон разделяет интерес к юнгианству представителей «мифопоэтического» мужского движения, которое в 1990-х годах возглавлял американский поэт Роберт Блай (Robert Bly). В Швеции его представлял психотерапевт Оке Хёгберг (Åke Högberg), который на курсах пытался помочь мужчинам найти своего внутреннего дикаря через мифотворчество и ритуалы.

Однако Джордан Питерсон с сомнением относится к бубнам, барабанам и танцам «мифопоэтов».

«Создавать ритуалы очень тяжело, они должны органически развиваться сами. Ритуалы — это скорее что-то вроде драм, в которых мы участвуем невольно. Вероятность сконструировать работающий ритуал мала».

Если сторонники Джордана Питерсона видят в нем героя, сам он, похоже, предпочел бы представать как другой архетип: мудрый мужчина, предостерегающий о тиране. Десятилетия он посвятил критике фашизма. Сейчас же он обратил свой взор на то, что, по его мнению, стало новыми репрессивными силами: постмодернизм, неомарксизм и в особенности феминизм.

Обычно очень корректный и конкретный, он, однако, будто стреляет очередями, когда заговаривает о феминизме. Так же, как и в книгах и лекциях, его критика феминизма просто разгромная, при этом оказывается, что он удивительно мало читал на эту тему. Он словно сам выстраивает манекен, на который очень удобно нападать.

Он называет феминизм источником большинства проблем молодых мужчин и мальчиков, в особенности в школе. Так называемый кризис мальчиков (когда парни отстают в учебе), по его мнению, еще усугубляется тем, что мужчин выставляют притеснителями.

«В гуманитарных и общественных науках, а также в общественных дебатах сейчас все больше доминирует нарратив о том, что общество — это тиранический патриархат. Это основополагающая аксиома радикального феминизма, которую потом, как ярлык, наклеивают на современных мужчин и мальчиков. Считается, что они унаследовали незаслуженные привилегии и склонны к тирании».

Так вы считаете, что проблемы, с которыми сталкиваются мальчики сегодня, порождены феминизмом?

«Конечно. Он пронизывает всю систему образования от детского сада до университета».

По моему мнению, сказать, что именно феминизм — причина плохих оценок мальчиков в школе, — значит свести целый ряд социальных процессов к одному простому вопросу идеологии. Но Джордан Питерсон заявляет, что феминистки толкуют амбиции мальчиков как стремление запугивать и притеснять.

«Как заставить молодых диких мужчин быть продуктивными членами общества? Это трудно. Нужно, чтобы они преодолели потребность получать немедленное удовлетворение и занялись самодисциплиной. Нужно их за это поощрять. Если же мы наказываем их амбиции, видя в них проявление патриархальной тирании, то мы заставляем молодых людей отказаться от борьбы. Вы даете им оправдание и повод не брать на себя ответственность».

Но есть ли что-то справедливое в том, что феминизм говорит о неравноправии?

«Возможно, по каким-то конкретным вопросам. Но весь нарратив мне не нравится».

Он считает, что феминизм переписывает всю историю, выставляя мужчин деспотами.

«Такое толкование истории вы можете дать, только если вы ничего не знаете об истории или если у вас нарушена способность строить отношения с противоположным полом. Это деструктивное и пугающее учение».

Однако гендерная история, которую я сам изучал в университете, рассказывала не о том, какие мужчины деспоты, а о том, что женщины часто считались хуже мужчин и вообще другими, и это имело серьезные последствия для обоих полов. И далеко не все мужчины выиграли от наведения гендерного порядка.

Когда я спросил Джордана Питерсона о кампании #metoo, он стал говорить более рационально и поддержал жертв насилия, которым часто приходится проходить через жестокий судебный процесс.

© AP Photo, Photo by Vince Bucci/Invision Продюсер Харви Вайнштейн

«Подаешь заявление об изнасиловании — платишь за это высокую цену. Но чаще всего человек бывает в ужасном состоянии, как бы он ни поступил».

Он также говорит, что и работодатель несет определенную ответственность, даже если из-за его вмешательства могут нарушиться отношения на рабочем месте.

Но в следующий же момент он обвиняет жертв Харви Вайнштейна (Harvey Weinstein) в том, что они молчали, так что Вайнштейн в результате мог продолжать выбирать все новых жертв. То, что женщины боялись дурных последствий для себя, по его мнению, не избавляет от моральной ответственности заявить о преступлении.

«Они знали, что он — хищник, который продолжит охотиться на других. Возможно, им было бы лучше самим начать разбираться с этой катастрофой, чтобы избавить других от этой участи».

Вам не кажется, что жертвы сексуального насилия могут думать, что добиться правосудия будет тяжело?

«Конечно, ведь они замешаны в грязном деле».

И он молниеносно возвращается к своему излюбленному «пугалу» — феминисткам. По словам Джордана Питерсона, они требуют создать параллельное правосудие.

«Радикальные феминистки думают, что наша система правосудия защищает только нарушителей. Они не правы. Такое представление — логическое следствие этой однобокой и озлобленной идеологии».