СИНГАПУР – В настоящее время научные данные дают возможность увязать конкретные стихийные бедствия с изменением климата, вызванным деятельностью человека. Эта связь должна наконец рассеять ошибочное представление о том, что причиной этих бедствий является гнев природы, и позволить привлечь к ответственности зависимые от ископаемого топлива отрасли и правительства за их действия.

Климатические данные четко показывают, что энергия с высоким содержанием углерода является причиной атмосферных сдвигов, которые вызывают больше экстремальных наводнений, засух и лесных пожаров. Но большая часть мировой общественности еще не связала эти бедствия с изменением климата – и тем более не признает роль крупных загрязнителей в их возникновении. В сообщениях средств массовой информации о стихийных бедствиях также не подчеркивается тесная связь между этими событиями и глобальным потеплением. Например, анализ, проведенный организацией Media Matters, занимающейся мониторингом новостей, показал, что новости кабельных каналов в Соединенных Штатах в значительной степени игнорировали роль изменения климата, когда освещали прошлогодние лесные пожары на западном побережье.

Научные исследования, напрямую связывающие курение с раком, сыграли важную роль в изменении общественного мнения относительно употреблении табака. Нечто подобное должно произойти, чтобы побудить к конструктивным действиям по борьбе с изменением климата.

Становится все труднее игнорировать растущее количество доказательств связи между глобальным потеплением и стихийными бедствиями. По данным инициативы World Weather Attribution, глобального сотрудничества ученых-климатологов, изменение климата значительно увеличило вероятность наводнений этим летом в Бельгии и Германии. В рамках этой инициативы также было установлено, что тепловые волны на северо-западе Тихого океана и в Сибири были бы «практически невозможны» без изменения климата, вызванного деятельностью человека.

Подобно табачным компаниям, которые пытались скрыть данные, связывающие употребление табака и рак, крупные загрязнители делают все возможное, чтобы посеять сомнения о глобальном потеплении в науке. Нефтяная промышленность знает о своем вкладе в выбросы парниковых газов с 1970-х годов, но преуменьшает последствия. Крупные нефтяные компании потратили миллионы долларов в Европейском союзе и США, чтобы ввести общественность в заблуждение относительно воздействия сжигания ископаемого топлива на климат. Между тем с 1970-х годов глобальное количество стихийных бедствий, связанных с климатом, резко возросло. Аналогичного увеличения числа стихийных бедствий, на которые не влияет изменение климата, таких как землетрясения и извержения вулканов, не наблюдалось.

Многие правительства вносят свой вклад в решение этой проблемы посредством политически популярных субсидий на ископаемое топливо, которые, по оценкам Международного валютного фонда, составляют $5 трлн в год. В 2019 и 2020 годах правительства потратили на финансирование проектов по ископаемому топливу на 20% больше, чем на сокращение выбросов. Китай является крупнейшим в мире государством, финансирующим угольные электростанции, от него практически не отстают Япония и США. В 2020 году девять крупных многосторонних банков развития, включая Всемирный банк и Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, возглавляемый Китаем, совместно предоставили $3 млрд на проекты по ископаемому топливу.

Такое финансирование продолжается даже несмотря на то, что опасность глобального потепления для окружающей среды и экономики признается уже на протяжении нескольких десятилетий. В 2007 году, Межправительственная группа экспертов по изменению климата и бывший вице-президент США Эл Гор получили Нобелевскую премию мира за свои усилия по повышению осведомленности об «антропогенном изменении климата». А экономист Уильям Д. Нордхаус получил Нобелевскую премию в 2018 году за «интеграцию климатических изменений в долгосрочный макроэкономический анализ». Но в этой работе серьезно преуменьшалась необходимость действий в борьбе с изменением климата, поскольку в ней не признавались экспоненциальный ущерб, переломные моменты и необратимость определенных потерь.

В целом основная экономическая теория не учитывала огромную проблему, создаваемую изменением климата. Ведущие научные журналы по этой дисциплине редко публикуют исследования по экологическим и климатическим ограничениям, сдерживающим экономический рост и благосостояние. Обзор 2019 года показал, что Quarterly Journal of Economics не публиковал никаких статей об изменении климата, а журнал Econometrica опубликовал только две. Экономисты либо в основном молчали по этому вопросу, либо приветствовали рост, даже если он основан на сжигании ископаемого топлива.

Ученые-климатологи внесли свой вклад в то, чтобы забить тревогу по поводу глобального потепления, однако нам еще предстоит принять достаточно мер для решения этой проблемы. Факты, связывающие изменение климата со стихийными бедствиями, открывают возможности для привлечения общественности, требуют отчетности от промышленности и правительств и предпринимают решительные шаги по смягчению последствий.

© Project Syndicate 1995-2021 

Возможна ли климатическая дипломатия?

Изменение климата – это важнейший тест на способность государств одновременно соперничать за глобальное доминирование и сотрудничать ради спасения мира

Если США и Китай окажутся неспособны работать вместе по этому вопросу, они не смогут работать вместе ни по каким вопросам. В совокупность эти две державы несут ответственность за более чем 40% выбросов углекислого газа в мире.

Именно поэтому многие беспокоятся, что без китайско-американского сотрудничества с целью сокращения выбросов парниковых газов, никакого значимого прогресса не удастся достигнуть. Мы все будем обречены. Обе стороны понимают, что они обязаны быстро действовать для предотвращения климатической катастрофы, но последние события показывают, что традиционная дипломатия не работает.

Во время первой американо-китайской встречи при Байдене (в марте на Аляске) высокопоставленный китайский внешнеполитический деятель Ян Цзечи выступил с тирадой против госсекретаря США Энтони Блинкена, после того как Блинкен осудил ситуацию с правами человека в Китае. А затем, в апреле, климатический посол Байдена, бывший госсекретарь Джон Керри, стал первым высокопоставленным чиновником администрации США, посетившим Китай, где они встретился со своим коллегой Се Чжэньхуа. С тех пор они побеседовали уже более десятка раз, но до сих пор не ясно, сумели ли они чего-либо достичь.

Становится всё более очевидно, насколько малы шансы, что одна сторона сможет уговорить другую улучшить своё поведение с помощью традиционных дипломатических каналов. У американской стратегии есть три фундаментальные проблемы.

Во-первых, в своих стратегических расчётах международное сообщество учитывает вероятность возвращения к власти в США Дональда Трампа (или, по крайней мере, трампизма). Во-вторых, администрация Байдена настаивает на том, чтобы климатическая политика была отделена от других вопросов (именно поэтому Кэрри решительно отвергает идею, что Китай сможет купить молчание Америки в вопросах защиты прав человека). Однако Китай настаивает, что «климатическое сотрудничество нельзя отделить от отношений Китая и США в целом». Это сталкивает лбами две страны.

Третья проблема – самая трудная. Уже до афганского фиаско американская сила (жёсткая и мягкая) перестала быть такой же, как раньше. Американские увещевания Китая и других стран просто не производят такого же эффекта, как в былые дни.

При всём внимании, которое уделялось дипломатии высокого уровня накануне ноябрьской Конференции ООН по изменению климата (СОР26) в Глазго, суровая истина состоит в том, что двигатели значимых перемен следует искать не здесь. Успех или провал борьбы мира с изменением климата зависит от эгоистичных национальных интересов. Вопрос на предстоящие десятилетия заключается в том, как именно страна (и какая система) получит лавры «зелёного глобального гражданина». Кто первым воспользуется экономическими выгодами, которые открываются благодаря зелёным технологиям?

Конкуренция в сфере «зелёных технологий» изначально сводится к великодержавному соперничеству. Но самосохранение тоже станет ключевым фактором. В какой момент население начнёт понимать, что климатическое бездействие ставит под угрозу его существование? Насколько плохой должна стать ситуация, чтобы люди начали требовать радикальных изменений даже в авторитарных странах?

Меры, предпринимаемые в Китае, пока что носят смешанный характер. В сентябре 2020 года председатель КНР Си Цзиньпин заявил в ООН, что его страна достигнет пикового уровня выбросов парниковых газов к 2030 году и углеродной нейтральности к 2060 году. Тем самым, Китай опередил США, взяв на себя официальное обязательство с целевой датой достижения нетто-нулевых выбросов. Но в дальнейшем китайские заявления были менее впечатляющими.

Выступая в ООН в этом году, Си Цзиньпин проявил новаторство лишь в одном вопросе: он пообещал прекратить поддержку Китаем проектов строительства угольных электростанций за рубежом. После аналогичных обещаний со стороны Южной Кореи и Японии на Китай оказывалось растущее давление с требованием прекратить финансирование угольных проектов за рубежом (с 2013 года на эти три страны в совокупности приходится 95% такого финансирования). Однако данную уступку было нетрудно сделать, поскольку страны-получатели финансирования уже начали осторожничать с новыми угольными проектами.

Впрочем, в этой «Великой зелёной игре» важна хореография. Китаю не терпится показать, что он делает заявления исключительно на собственных условиях. Как объясняет Микко Хуотари, исполнительный директор Института китайских исследований им. Меркатора, «китайцы не желают, чтобы ими погоняли. Это игра ожиданий – и надежд на сигналы».

Китай также понимает открывающиеся экономические перспективы. Уже сегодня семь из десяти крупнейших в мире производителей ветрогенераторов – это китайские компании. Китайская экономика настолько велика, что создаёт больше инфраструктуры для возобновляемой энергетики, чем весь остальной мир вместе взятый, и это помогает снизить стоимость солнечных, ветряных и иных источников энергии.

Но в то же время Китай генерирует 53% всем мировой электроэнергии, производимой на угольных станциях, и он продолжает увеличивать их мощности. Эксперты утверждают, что Китаю необходимо закрыть более 500 таких электростанций в течение ближайших десяти лет, чтобы у страны появился хоть какой-то шанс достичь поставленных климатических целей. Пока что этого не происходит. Наоборот, Китай активно занят постпандемическим «восстановлением экономики дымящих труб». Хуже того, в десяти провинциях страны недавно пришлось ввести рационирование электроэнергии из-за её недостаточного производства, что спровоцировало тревоги и просьбы увеличить генерацию на угольных электростанциях.

Все эти проблемы стали одним из фронтов в более широкой культурной войне, которая сейчас развернулась в Китае: изменение климата отрицается националистами как «западная псевдонаука», они называют это заговором с целью остановить экономический рост страны.

Однако против этих политических сил выступают экстремальные погодные явления. Этим летом в провинции Хэнань погибли более 300 человек, когда всего за три дня там выпала почти годовая норма осадков. Местные власти подверглись беспрецедентной критике в социальных сетях, в которых общество выражало яростное недовольство недостатками инфраструктуры и провалами в прогнозировании.

Китайское руководство, обращаясь как к внутренней аудитории, так и к международному сообществу, требует сейчас, чтобы стране предоставили определённые поблажки. Китай регулярно прибегает к аргументу, что ему и другим «развивающимся» странам нельзя предъявлять такие же строгие требования, как к США и Европе, у которых накоплено гораздо больше выбросов парниковых газов за гораздо больший срок.

Конкуренция за звание «самого зелёного» будет усиливаться, сопровождаясь морализаторскими заявлениями и предостережениями. При этом важно будет помнить, что всё это – прокси-сражение, которое ведётся в рамках более широкой холодной войны. Конкурентные инстинкты Китая и Америки будут подталкивать их к попыткам перещеголять друг друга в новых технологиях и в неожиданных объявлениях. Но станет ли их вклад существенным, а не демонстративным, ещё предстоит увидеть.

В конечном итоге удалось бы достигнут большего, если бы подозрительности стало меньше, а сотрудничества больше. Но в сегодняшнем новом мире старая дипломатия мертва.

© Project Syndicate 1995–2021