В 2017 торговый дефицит превзошел отметку в 600 млрд. долл. и продолжает расти. По итогам первого квартала текущего года еще на 12%. Таким образом, на рынке усиливаются опасения негативного прогноза для всей американской экономики в целом. В сущности, на обещании решить проблему долгов была основана предвыборная программа Дональда Трампа, а его победа доказывает обоснованность опасений.

Формально, на бумаге, экономика США по-прежнему остается крупнейшей в мире, соревнуясь за первое-второе место с китайской, гарантированно обгоняя европейскую и в 5,8 раза превышая российскую. Но при этом размер долгов только федерального правительства, без учета долгов штатов, графств и отдельных городов, достиг уровня в 108,8% от ВВП. На его обслуживание уходит более 1,6% расходной части государственного бюджета Америки.

В аналитическом докладе Бюджетного управления американского Конгресса прямо говорится, что начиная с 2028 года вероятность дефолта по государственным долгам США приближается к 100%. Стоит ли удивляться, что еще в мае 2016 года Дональд Трамп в интервью телеканалу CNBC допустил вероятность его реструктуризации? Вопрос уже не стоит, быть или не быть самому дефолту, обсуждаются лишь варианты развития событий после него.

Впрочем, не стоит думать, что реструктуризация долгов это что-то в мире уникальное. Особенно когда вопрос касается заимствований не частным лицом или компанией, а такими фундаментальными структурами, как государство. Наиболее эффективное решение этой проблемы в 1989 году для развивающихся рынков предложил 68-й министр финансов США Николас Брейди. После полной ревизии все долги делятся на категории по степени обеспеченности в зависимости от способности государства расплатиться по ним имеющимися активами. Наименее ликвидная часть подлежала списанию. Остальное должно было переоформляться в бумаги другого вида. Обычно акции заменялись облигациями с меньшим размером купонных выплат, но со значительно большими сроками заимствования и, соответственно, процентных платежей. На некоторые переоформленные обязательства вводились платежные каникулы. В результате, банкрот получал техническую возможность сохранить свою структуру и, в конечном итоге, рассчитаться по долгам.

Схемой или «планом Брейди», как идея стала называться впоследствии, воспользовались Аргентина, Бразилия, Болгария, Коста-Рика, Доминиканская республика, Эквадор, Мексика, Марокко, Нигерия, Филиппины, Польша, Уругвай и Россия. При этом оказалось, что помимо денег, платить должникам приходилось определенными политическими переменами (изменение законодательства, изменение правил ведения бизнеса, изменение объема и состава социальных обязательств, сокращение вмешательства государства в экономику). Впрочем, несмотря на частичные списания, в итоге общая сумма выплат практически везде в 1,3−1,6 раза превышала размер долга на момент дефолта. Так что кредиторы в накладе не оставались.

Очевидно, что долги американского государства ожидает та же судьба. Другой вопрос, что на деталях «плана Брейди» непременно отразится специфика положения американского доллара как основной резервной валюты мира.

Все перечисленные выше примеры, как правило, касались экономик небольших, полное крушение которых ведущие финансовые кластеры мира — США, ЕС и Китай — могли относительно успешно пережить, а их доминирование давало кредиторам возможность экономического и даже политического давления на должника. Кто и как сможет осуществить такое же давление на США — сегодня становится наиболее острым вопросом.