«…Поскольку у Вашингтона нет территориальных амбиций в Евразии, местные сообщества не относятся к американцам с таким же подозрением, с каким они относятся к русским или китайцам…»

Инициатива Китая «Один пояс — один путь» — план экономической экспансии, который повторяет торговые пути средневековых династий Тан и Юань, проложенные через Евразию. Этот проект чрезмерно амбициозен, потому что в его основе, как и в основе всех грандиозных стратегий, лежит честолюбие. Однако в его замысел вписано будущее Евразии.

Фото с сайта nytimes

Новый Шелковый путь работает на несколько целей китайских лидеров, которые стремятся превратить свою страну в полноценную сверхдержаву. Это брендирование для тех многочисленных дорог, мостов, трубопроводов и железных дорог, которые Китай уже построил и которые связали его с бывшими советскими республиками в Центральной Азии, богатыми энергетическими ресурсами. «Один пояс — один путь» призван развить и одновременно окружить мусульманский регион Китая, который граничит с Центральной Азией.

На западе Китай намеревается создать органичный альянс с Ираном — государством, которое благодаря своему внушительному размеру, расположению и численности населения, а также своей давней имперской традиции играет роль ключевой точки Ближнего Востока и Центральной Азии.

Более масштабной целью для Китая является господство в Евразии, а это влечет за собой необходимость низвести Россию до второразрядной державы

Китай и Россия имеют общую границу протяженностью более 4 тысяч километров, представляющую собой бесконечную полосу березовых лесов, отделяющих российский Дальний Восток от китайской Маньчжурии — границу, чьи точные очертания были окончательно закреплены только в прошлом десятилетии. В 1969 году отправка около 30 советских дивизий к этой границе и ответное развертывание 59 китайских дивизий привели к углублению советско-китайского раскола и стали для президента США Ричарда Никсона отличным поводом наладить отношения с Китаем и запустить политику разрядки напряженности в отношениях с Советским Союзом.

Слабости и преимущества Китая и России

Мало в каких районах российское государство демонстрирует такую слабость, как на Дальнем Востоке. Население этнических русских здесь составляет, по некоторым оценкам, лишь 6 млн человек.

Китайские мигранты неуклонно продвигаются на север этой крайне малонаселенной сибирской глуши,

богатой природным газом, нефтью, древесиной, алмазами и золотом, которые очень нужны Китаю. Китай уступил часть этого региона России только в 19 веке, когда династия Цин доживала свои последние дни, а оставшуюся часть — в 20 веке.

Между тем, сейчас Китай обходит Россию в Центральной Азии. За последние 10 лет Китайская национальная нефтегазовая корпорация стала ведущей энергетической компанией в Центральной Азии. Китай перекачивает казахскую нефть в Европу и Китай по своему трубопроводу, а также поставляет на запад Китая природный газ из Туркменистана. Кроме того,

благодаря инвестициям Китая в Центральной Азии строятся энергетические системы и транспортная инфраструктура,

что заметно меняет ландшафт этого региона и создает основу для реализации инициативы «Один пояс — один путь».

Призом в этой гонке является Иран. Расположенный на другой стороне Центральной Азии от Китая, Иран имеет население в 80 млн человек, на его территории находятся богатые месторождения нефти и газа в Каспийском море и Персидском заливе. Для Пекина это служит мощным стимулом для строительства железных дорог через территорию Ирана, заключения сделок в вопросах энергетики, использования китайских государственных компаний для разработки иранских месторождений и отправки туда армии предпринимателей.

Российский Евразийский экономический союз, включающий в себя Беларусь, Армению, Казахстан и Кыргызстан, был создан в 2014 году в качестве противовеса растущему влиянию Китая в Евразии. Россия проигрывает Китаю не только на своем Дальнем Востоке и в Центральной Азии, но и в Европе. Пока Москва подтачивала независимость бывших советских республик в бассейнах Балтийского и Черного морей посредством подрывных операций, Пекин укреплял торговые связи с европейскими странами. Антипатия администрации Трампа к принципам свободной торговли — в совокупности с очевидной амбивалентностью в вопросе защиты европейских союзников США — предоставила Китаю новые возможности в Европе, позволив ему расширить западные границы инициативы «Один пояс — один путь».

Успехи Китая ослабят не только влияние США в Европе, но и влияние России

К примеру, Греция из-за ее напряженных отношений с Евросоюзом и приверженности православию, на первый взгляд, должна сближаться с Россией. Однако она все больше попадает под экономическое влияние Китая, поскольку порт Пирея становится еще одной западной точкой нового Шелкового пути. 

Китай также ведет конкурентную борьбу за атомные станции и другие объекты энергетической инфраструктуры в Болгарии, Румынии, Польше и Чешской Республике. Стремление президента Владимира Путина бросить вызов Западу — пока Китай под руководством президента Си Цзиньпина без лишнего шума его обходит — демонстрирует его стратегическую недальновидность в период, когда российская экономика особенно уязвима.

Владимир Путин и Си Цзиньпин

Китай и Россия определяют свои отношения как «всеобъемлющее стратегическое партнерство», в рамках которого Россия поставляет нефть Китаю и страны проводят совместные военные учения. По официальной версии, их отношения редко бывали лучше.

Однако

существует заметный торговый перевес в пользу Китая, а падение цен на нефть сделало его значительно менее зависимым от России

Россия продает оружие соперникам Китая — Индии и Вьетнаму. Но Китай уже скопировал российские оружейные разработки.

Эти более глубокие геополитические реалии означают, что Китай и Россия будут союзниками, только пока им это удобно. И поскольку соперничество между Россией и Китаем является долгосрочным, недооцениваемым и разворачивающимся в удаленных районах — что делает его малоинтересным для западных СМИ — его довольно легко игнорировать.

Внутренние проблемы Китая

Геополитические амбиции Китая, как и амбиции России, являются следствием нестабильности внутри страны. Китайское государство демонстрирует наибольшую слабость на западе — то есть на территориях восточной части существовавшего в прошлом Туркестана — где живет мусульманское уйгурское меньшинство, к которому господствующая этическая группа, ханьцы, относится с опаской.

Ислам стал для уйгуров основой альтернативной идентичности, независимой от китайского государства. В отличие от жителей Тибета с их Далай Ламой, у уйгуров нет руководящей элиты, которая могла бы поддерживать связь и вести переговоры с Пекином. Они являются воплощением анархической силы, которую любая экологическая катастрофа или иная чрезвычайная ситуация могут легко спровоцировать на восстание. Проект «Один пояс — один путь», который должен экономически и политически сблизить тюркскую Центральную Азию с Китаем, отчасти призван лишить уйгуров тыловой базы в случае восстания.

Китай могут остановить только его собственные внутренние демоны. Как написал Сэмюель Хантингтон (Samuel P. Huntington) в своем классическом исследовании 1968 года под названием «Политический порядок в меняющихся обществах», чем сложнее становится структура общества, тем более отзывчивыми должны становиться его институты. В противном случае формирование достаточно многочисленного среднего класса будет оказывать дестабилизирующее воздействие.

Китайская автократия именно благодаря своим успехам может столкнуться с кризисом легитимности по мере роста социальной, этнической и религиозной напряженности в районах, где проживают ханьцы и уйгуры, особенно если экономический рост будет и дальше замедляться, разрушая надежды этих этнических групп. Таким образом, конечный успех инициативы «Один пояс — один путь» будет определяться не столько достижениями в Центральной Азии и других регионах, сколько тем, что будет происходить внутри Китая.

Головоломка для США

США, у которых есть давние политические союзники, нуждающиеся в защите от запугивания со стороны Китая в Восточной Азии и от травли со стороны России в Центральной и Восточной Европе, выигрывают от тихого геополитического соперничества между Пекином и Москвой. Поскольку соперничество между Китаем и Россией во многом определяется их географической близостью — именно поэтому оно будет сохраняться — у Америки появится больше возможностей для маневров, а также для смягчения или ужесточения позиций по отношению к этим двум державам в зависимости от ситуации.

США необходимо помешать Китаю обрести такое же влияние в Восточном полушарии, каким пользуется Америка в Западном. Однако Вашингтону придется сделать это таким образом, чтобы в процессе не уступить Центральную Европу и часть Ближнего Востока России.

Решение этой головоломки для США лежит за пределами геополитики. Поскольку у Вашингтона нет территориальных амбиций в Евразии, местные сообщества не относятся к американцам с таким же подозрением, с каким они относятся к русским или китайцам. Посредством настойчивого продвижения принципов свободной торговли, защиты прав человека и гражданского общества Америка повысит свой авторитет в тех обществах этого региона, которые в настоящий момент переживают период стремительной социальной трансформации. Именно так США получат право доступа в Евразию, не пытаясь настраивать одну державу против другой во времена, когда российско-китайское соперничество является гораздо менее очевидным, чем во времена Никсона. То самое экономическое развитие, которое продвигает Китай, сделает общества вдоль нового Шелкового пути — особенно в Иране и Центральной Азии — гораздо более сложными в управлении.

Именно универсальные ценности, которые президент Трамп презирает, могут сейчас принести геополитические дивиденды. Популистская и националистская повестка, которая ограничивает американские интересы Северной Америкой, в итоге сделает положение США на другом конце мира маргинальным.

Источник NYtimes