На днях в Саудовской Аравии прошла одна из самых массовых серий казней в истории страны - власти привели в действие смертный приговор в отношении 37 человек, большинство - шииты. Одного из них распяли - это наказание применяется в стране только при самых серьезных преступлениях, пишет TJournal.

Среди казненных были те, кого обвиняли в убийстве сотрудников органов безопасности при помощи взрывчатки, формировании террористических ячеек и распространении террористической идеологии. Но были среди них и те, кого казнили за преступления, якобы совершенные еще до совершеннолетия, что запрещено международными законами.

Западные СМИ рассказали о нескольких таких казненных. Например, Абдулкариму аль-Хаваджу было всего 16 лет, когда он распространял информацию через WhatsApp о протестах. Его публично обезглавили, когда ему уже был 21 год. Его задержали в аэропорту, откуда он должен был улететь к своей семье. Муджтабе аль-Свейкату было 17 лет, когда он принимал участие в протестах. Его арестовали в 2012 году, тоже в аэропорту - он должен был улетать поступать в университет в США. 

Абдулкарим аль-Хавадж и Муджтаб аль-Свейкат

Мунир аль-Адаму было 23 года, когда его задержали в 2012 году на КПП. С пяти лет он был глух на одно ухо, и после пыток он оглох полностью. В заявлении Саудовской Аравии говорится, что все казненные сознались в своей вине.

CNN со ссылкой на добытые судебные документы сообщил, что некоторые из казненных утверждали на суде, что они невиновны, а их признания были написаны следователями и лишь подписаны ими под пытками. В некоторых случаях от подозреваемых даже не требовали подпись - на бумагу с "показаниями" ставился отпечаток пальца.

По инофрмации Amnesty International, 11 казненных были обвинены в шпионаже в пользу Ирана, а еще 14 - в участии в протестах в восточной части страны между 2011 и 2012 годами.

По данным британской организации по защите прав человека Reprieve, из всех подозреваемых под пытками выбивали признательные показания, на основе которых их и приговорили к смертной казни. Казни проводились в Эр-Рияде, в Мекке и Медине.

Другие подозреваемые в похожих преступлениях еще ждут смертной казни. Например, Али аль-Нимра приговорили к распятию за участие в протестах и обучению митингующих оказанию первой помощи, еще два молодых человека приговорены к казни за преступления, которые они совершили до 18 лет.

Приговоренные к смерти Али аль-Нимр (вверху), Абдулла аль-Захер (слева) и Давуд аль-Мархун

Представитель МИД Ирана Аббас Мусави назвал казнь 37 саудовских подданных проявлением доисламской эпохи "невежества". Он призвал мировое сообщество противостоять подобного рода действиям Эр-Рияда. В 2016 году в Саудовской Аравии разом казнили 46 человек, включая шиитского лидера Нимра аль-Нимра.

Эквадор узаконил банды. И преступность… резко снизилась 

Потрясающе успешный эксперимент может перевернуть общепринятый подход к борьбе с преступностью

Автор: Сигал Самуэль

В 2007 году правительство Эквадора совершило нечто удивительное: оно узаконило банды, которые были причиной большей части насилия в стране. Затем в течение следующего десятилетия начались чудеса: уровень убийств и преступности в целом резко снизился.

Подход Эквадора к сокращению насилия очень далек от американского, в котором принято криминализировать банды. Вообще в США просто быть членом банды не является незаконным. Но поскольку известно, что многие члены банд занимаются незаконной деятельностью, правоохранительные органы США преследуют людей, которые согласно подозрениям, являются их членами. Полицейские используют большие базы данных (особенно в таких городах, как Нью-Йорк и Чикаго), чтобы получать информацию о молодых людях, часто из бедных сообществ. Также эти люди могут быть депортированы или заключены в тюрьму на годы. Когда мы говорим о криминализации банд, мы говорим об этом карательном подходе.

В Эквадоре беспрецедентное решение легализовать банды по всей стране обозначило иной подход. Страна разрешила бандам преобразовать себя в культурные ассоциации, которые могли бы легально зарегистрироваться, что, в свою очередь, позволило им претендовать на гранты и получать выгоду от социальных программ, как и другим организациям.

Такой подход понравился Дэвиду Браттону, социологу из городского университета Нью-Йорка, который с 1990-х годов утверждает, что политика США ошибочно демонизирует банды. Таким образом, в 2017 году, через десять лет после того, как Эквадор легализовал банды, он направился туда, чтобы провести этнографические исследования основных групп.

Оказалось, что эти группы подверглись потрясающей трансформации. Члены банд по-прежнему были очень активны, но они действовали больше как социальные движения или культурные группы. Ранее жестокие «латинские короли» работали во всем, от сферы обслуживания до анализа преступлений. И они сотрудничали с другими бандами, с которыми воевали в прошлом.

Браттон готовится вернуться в Эквадор для следующего этапа своего многолетнего исследования, которое будет сосредоточено на банде под названием «Хозяева улиц». Он только что выиграл грант Фонда Гуггенхайма в поддержку этой работы. То, что он обнаружил, может перевернуть основной подход США к борьбе с преступностью.

Я говорил с Браттоном о том, что он видел в Эквадоре, и применимости эквадорского опыта в других странах Латинской Америки и даже США. Стенограмма нашего разговора, слегка отредактирована для ясности.

Сигал Самуэль: как вы заинтересовались изучением уличных банд в Эквадоре?

Дэвид Браттон: в конце 1990-х я работал с рядом групп в Нью-Йорке, особенно с латинскими королями. Это было в период [мэра Руди] Джулиани и его политики «нулевой терпимости». Я написал книгу об этом в 2004 году. Я думал, что это конец истории.

Затем я получил электронное письмо от социального работника в Барселоне, который писал: «У нас здесь есть группа под названием «Латинские короли», мы в Испании ни с чем подобным не сталкивались. Можете ли вы помочь нам?». Так что я решил заняться этим вопросом. Я сказал им: «Не думаю, что вы должны использовать тот же подход, что и в Америке, эту «нулевую терпимость», потому что вы не поймете корень проблемы. Вам нужно привлечь их к сотрудничеству.

Они восприняли предложение всерьез и обсудили проблему с городским советом Барселоны. В 2004 или 2005 году совет объявил, что эти группы теперь будут восприниматься не как банды, а как культурные сообщества. Они обнаружили, что чем больше они сотрудничают с группами, тем меньше с ними проблем. Затем город Генуя в Италии перенял тот же подход. Они частично узаконили их, и произошло то же самое.

Затем мне позвонили из Эквадора. В 2007 Рафаэль Корреа победил на [президентских] выборах на платформе Гражданской революции: он сказал, что вместо того, чтобы просто сосредоточиться на правопорядке, безопасность будет основываться на социальном обеспечении. Кто-то рядом с Корреазадался вопросом: «Что мы будем делать с уличными бандами? В них состоят тысячи людей». Они придумали радикальную политику легализации. И это стало следующим шагом, потому что это был национальный подход, не ограниченный одним городом. Банды очень положительно отреагировали на инициативу.

Сигал Самуэль: и тогда преступность в Эквадоре начала уменьшаться, верно? В своем исследовании 2017 года вы отмечаете, что показатель убийств резко снизился после легализации банд — с 15,35 на 100 000 человек в 2011 году до 5 на 100 000 человек в 2017 году. Вы можете доказать, что это было на самом деле вызвано легализацией банд, а не другими факторами?

Дэвид Браттон: статистически вы можете доказать только корреляцию. И на самом деле, сначала я подумал, что, возможно, уровень преступности снижается, потому что страна реформировала полицию. Но мы провели год, путешествуя по Эквадору и беседуя со всеми лидерами [банд]. И когда вы общаетесь некоторое время, вы видите, как по-разному они реагируют на конфликты. Например, они [«латинские короли»] организовали один из самых больших концертов хип-хопа в истории, и они работали с другими ранее враждебными бандами бок о бок.

Мы обнаружили, что происходит это захватывающее явление мирного сосуществования. Ряд старших ребят работал с правительством или в полиции. Некоторые занимались анализом преступлений. Некоторые были в колледже, изучая конституционное право и социальную работу. Некоторые занимались предпринимательской деятельностью, становясь поставщиками питания или графическими дизайнерами.

Сигал Самуэль: как легализация изменила отношения в отдельных бандах, например, между мужчинами и женщинами?

Дэвид Браттон: женщины говорят, что положительно относятся к возможностям, которые имеют в бандах с момента легализации. Чем больше власти получают женщины — а они очень сильны там, занимают руководящие должности – тем легче группе даётся переход к легализации. Женщины в определенной степени смягчают банды, особенно если в них вовлечены дети. Срабатывает материнский инстинкт. Если вы придёте на встречу большой банды, то можете обнаружить в ней около 700 или 800 человек. И из них до 150 детей.

Сигал Самуэль: звучит очень позитивно, но, должно быть, были и проблемы. Что пошло не так, как вы рассчитывали?

Дэвид Браттон: действительно, всё было не столь гладко. Многие представители общественности все еще верят в более радикальную модель, которая гласит, что члены банд — преступники, и они не настолько просоциальны, как себя представляют. Члены групп с пониманием относятся к подобной позиции. Они говорят, что должны проявить себя.

Ситуация также зависит от города. Гуаякиль гораздо более консервативный город, чем Кито, так что там было нелегко. Местные политики не одобряют легализацию. Им приходится соглашаться с ней, потому что это федеральная политика, но они не вкладывают в её реализацию много денег.

Сигал Самуэль: насколько важны деньги в этом вопросе? В 2007 году в Эквадоре дела шли хорошо. Страна получила много денег от продажи нефти. Нужно ли правительству иметь много финансов под рукой, чтобы запустить подобную инициативу, финансировать социальные программы, которые поддержат переходный период?

Дэвид Браттон: эти программы не стоят больших денег. Они могут добиваться удивительных вещей с небольшим количеством денег и политической воли. Правительственные министерства потратили немного денег на социальные и культурные мероприятия. Министр культуры организовал поезд, который поехал в самые бедные общины Эквадора, чтобы организовать конкурсы уличных граффити и рисования. Был грант на профессиональную подготовку и создание общественного центра. Католический университет Кито оплатил обучение 15 женщин, которые стали медсестрами. Они никогда не смогли бы сделать это до легализации.

Сигал Самуэль: и, похоже, со временем эти сравнительно небольшие изменения имели волновой эффект.

Дэвид Браттон: да, и большая часть успеха заключается в том, что политика действовала в течение 10 лет [к тому времени, когда мы провели наше исследование], поэтому доверие и долгосрочные отношения за этот период выросли. Некоторые из этих парней присоединились к группам, когда им было 18 лет, а теперь им по 28. Они становятся бывалыми и учат младших членов: «Эй, вот как мы сейчас поступаем». Мы называем это «взрослением».

Сигал Самуэль: есть ли риск, что банды снова будут криминализироваться, когда к власти придут новые политические силы?

Дэвид Браттон: конечно. Когда Ленин Морено пришел к власти [после президентских выборов 2017 года], все задавались вопросом, что будет дальше. Все люди, с которыми мы работали, были уволены. Новая власть делает ставку на новых чиновников. Однако они не отменили политику. Прямо сейчас отношения достойные. Группы работают с университетами и пытаются убедить правительство в том, что это должна быть долгосрочная политика, независимо от того, кто у власти, потому что она работает.

Сигал Самуэль: как вы думаете, насколько универсален подход Эквадора? Может ли это сработать в других странах Латинской Америки?

Дэвид Браттон: мэр Барранкильи, Колумбия, планирует попытаться перенять модель. Я реально думаю, что в Колумбии можно достичь успеха. Около пяти лет назад члены [эквадорской] бандыотправились в Боготу, чтобы рассказать о своем опыте. Они также ездили в Никарагуа и встречались с полицией и общественными лидерами. Теперь они хотят поехать в Сальвадор.

Сигал Самуэль: как вы думаете, это может сработать в США?

Дэвид Браттон: конечно! Наш подход, который мы экспортируем в остальной мир, очень моралистичен и бинарен — либо вы внутри, либо вне общества. Но так было не всегда. Исторически у нас были уличные социальные работники [которые работали с членами банд]. Активная борьба с бандаминачалась в середине 1970-х годов и получила мощный импульс в ходе войны с наркотиками в США. И сейчас все становится намного сложнее из-за законов о депортации. Так что теперь вы можете работать с людьми в бандах, только если они решили их покинуть. Но если бы у нас была рациональная политика…

Мы уже работаем в рамках инициативы Credible Messenger, которая была опробована в Нью-Йорке, и сейчас я работаю над ней и в Вашингтоне, округ Колумбия. Она предполагает работу с бывшими преступниками, некоторые из них были членами банды, и они становятся преобразующими наставниками для детей в системе или просто выходят из нее. Оценка в Нью-Йорке показала, что показатели рецидива снизились среди детей [участвующих в программе наставничества], и то же самое произошло в Вашингтоне.

Сигал Самуэль: считаете ли вы, что ваши исследования являются частью более масштабного движения за другие виды легализации или декриминализации — например, наркотиков или секс-бизнеса?

Дэвид Браттон: абсолютно. Все дело в прогрессивной, рациональной политике социального контроля. Есть идея, известная как «амплифиация девиации» — если вы хотите остановить поведение, худшее, что вы можете сделать, это запретить его. Социальная интеграция является наиболее продуктивным средством общественного контроля. У нас должна быть система, в которой взаимодействие большинства людей с властями будет максимально позитивным.

Государство не может просто сказать: «Это американская мечта, ты можешь сделать то, поэтому сделай это». Государство должно сказать: «Ты нам нужен, и мы собираемся помочь тебе вот этими конкретными способами».

Оригинал: VOX

Немецкая разведка подготовила доклад об угрозе правого экстремизма

Государственной безопасности Германии угрожает правый экстремизм. Об этом говорится в докладе Федерального ведомства по охране конституции ФРГ (БФФ, контрразведка ФРГ). О документе, подготовленном разведсообществом, в воскресенье сообщила газета Welt am Sonntag.

В нем говорится, что правые экстремисты имеют потенциал к совершению террористических действий. Исполнителями могут выступать, «прежде всего, мало организованные небольшие группировки или же одиночки».

Причем ведомство отмечает, что многие правые экстремисты ранее вообще не обращали на себя внимание правоохранительных органов и проявляют активность лишь в последние месяцы.

Они обмениваются информацией в соцсетях или мессенджерах, поэтому, как считают в контрразведке, крайне важно отслеживать онлайн-платформы.

В интернете существует «высокий риск в том, что касается радикализации, мобилизации и конспирации» потенциально опасных правых экстремистов.

Радикалы в настоящее время активно обсуждают в Сети такие темы, как миграция и ислам.

Как отмечают эксперты, в ультра-правых кругах сильна также антиеврейская повестка, которая берет свое начало еще во времена национал-социализма.    

У правоохранительных органов ФРГ есть информация, что они готовятся к «сценарию гражданской войны» и разрушению устоявшегося общественного порядка.

Экстремисты готовы использовать оружие в случае обострения общественно-политической обстановки в стране, предупреждают в БФФ.

«Правоэкстремистские структуры сегодня представляют для нашей демократии опасность, которой не наблюдалось еще никогда после 1945 года», - отметил изданию член комитета Бундестага по контролю над деятельностью спецслужб Константин фон Нотц.

По его словам, немецкие радикалы поддерживают связи с единомышленниками в соседних европейских странах.

«Такое развитие, а также возможное управление ими из-за рубежа, недостаточным образом проверены», - считает он.

Германия, где наблюдается устойчивая тенденция к старению коренного населения, попала в сложную ситуацию. Экономика испытывает потребность в притоке рабочей силы. В страну прибывают мигранты, которые нуждаются в длительной адаптации к местным условиям. Из-за антимигрантской пропаганды в некоторых СМИ в обществе растут правые настроения, которые активно используются противниками Германии и Евросоюза.