Последние 30 лет мир пытался пересмотреть «национальную безопасность» таким образом, чтобы национальные государства могли подготовиться и решить более широкий спектр угроз нашему существованию и благополучию. В качестве альтернативы, национальная безопасность была сопоставлена «человеческой безопасности», снова в попытке сосредоточить деньги и энергию против опасностей, как для человечества, так и для национального суверенитета.

Но эти усилия в основном потерпели неудачу, и настало время попробовать новый подход. Вместо того, чтобы расширять наше определение национальной безопасности, мы должны начать его направлять в правильное русло. Это означает, что следует разграничить национальную безопасность от глобальной безопасности, ставя военную безопасность на свое место наряду со многими другими не менее важными, но различными приоритетами.

Мы должны начать с четырех основных вопросов: что или кого защищают? От какой угрозы или угроз их защищают? Кто защищает? И как обеспечивается защита?

В своей классической форме, национальная безопасность предполагает защиту национальных государств от военной агрессии. Точнее, как говорится в статье 2 (4) Устава Организации Объединенных Наций, речь идет о предотвращении или противодействии «угрозе или применению силы против территориальной целостности или политической независимости любого государства».

Национальные государства в настоящее время сталкиваются с другими угрозами, включая кибератаки и терроризм, хотя, как правило, подобные атаки обычно спонсируются одним государством против другого, с целью угрозы территориальной целостности или политической независимости страны. Следовательно, эти угрозы действительно можно отнести к подмножествам военной безопасности. Изменение климата, с другой стороны, представляет собой экзистенциальную угрозу для многих островных государств в результате повышения уровня моря, и аналогичным образом ставит под угрозу страны, которые уже страдают от засухи, способствуя опустыниванию и нехватке воды.

Более того, в то время как мир 1945 года был практически целиком определен национальными государствами, современные эксперты по безопасности должны также сосредоточиться на угрозах, которые выходят за пределы национальных границ. В отличие от военной агрессии, такие явления, как терроризм, пандемии, глобальные преступные сети, кампании по дезинформации, нерегулируемая миграция и нехватка продовольствия, воды и энергии, не обязательно угрожают политической независимости или территориальной целостности конкретного государства. Но они ставят под угрозу безопасность и благополучие мирового населения.

Различие между национальной и глобальной безопасностью не просто семантическое. Оно затрагивает суть третьего вопроса: кто защищает? Национальная безопасность – это епархия национальных правительств и довольно небольшой группы гомогенных людей, которые традиционно, практически полностью, сосредоточены на военной безопасности. В последние годы этот истеблишмент расширился, взяв на себя ответственность за такие вопросы как, кибербезопасность, безопасность здравоохранения и экологическая безопасность, но лишь в кулуарах.

Мышление с точки зрения глобальной безопасности, напротив, открывает двери для участия гораздо более широкой группы людей – начиная с мэров и губернаторов, которые несут прямую ответственность за безопасность и благосостояние жителей своих штатов, провинций и городов. Например, после террористических актов в Соединенных Штатах 11 сентября 2001 года, должностные лица городов и штатов США активно участвуют в предотвращении и защите от будущих атак. Они могут обсуждать вопросы со своими коллегами по всему миру так же, как и национальные дипломаты или представители оборонных ведомств.

В более широком смысле, глобальная безопасность не имеет официальных назначений. Руководители, общественные группы, филантропы, ученые и всевозможные самопровозглашенные лидеры могут предпринять и объединить усилия для обеспечения безопасности всех нас. Действительно, кризис COVID-19 предоставил множество примеров эффективного руководства из других источников, помимо национальных правительств.

Например, в то время как правительства США и Китая использовали пандемию для усиления двусторонней напряженности, множество международных научно-исследовательских сетей, фондов, предприятий и правительственных учреждений совместно разрабатывали методы лечения и вакцины против COVID-19, практически не заботясь о национальной принадлежности.

Более широкое участие в усилиях по глобальной безопасности, также все больше разрушает границу между «внутренними» и  «международными» делами и политикой. Здравоохранение, окружающая среда, энергетика, кибербезопасность и уголовное правосудие традиционно считались внутренними делами, а вопросы, касающиеся обороны, дипломатии и развития, рассматриваются экспертами по вопросам внешней политики и безопасности как совершенно отдельные сферы, включающие отношения между странами и международными организациями. Но это различие постепенно развалится.

Эти изменения, в свою очередь, создадут возможности для гораздо более разнообразного круга людей сесть за стол переговоров по вопросам глобальной безопасности. Несмотря на некоторые постепенные изменения в обычных военных областях в последние годы, гораздо большее число женщин и цветных людей занимают видные позиции в городских правительствах и в таких областях, как здравоохранение и защита окружающей среды, включая экологическое правосудие.

Последним фрагментом пазла является как обеспечить глобальную безопасность. Традиционная военная безопасность в конечном итоге ориентирована на победу. Но многие глобальные угрозы в первую очередь требуют большей устойчивости, то есть в меньшей степени победы, чем противостояния. Как утверждает Шарон Берк из Новая Америка, цель в большей степени состоит в том, чтобы укрепить безопасность внутри страны, а не в том, чтобы уничтожить врагов за границей.

Мы, безусловно, все еще хотим «победить», если победа означает преобладание над вирусом или уничтожение террористической ячейки или дезинформационной сети. Но глубокая природа глобальных угроз означает, что они могут быть снижены, но их практически никогда не устранить. Вооружение людей средствами, которые помогут распознавать и избегать опасности, пережить травмы и адаптироваться к новым обстоятельствам, является лучшей долгосрочной стратегией.

В настоящее время от COVID-19 умерло почти вдвое больше американцев, чем во время войны во Вьетнаме. Но многие национальные лидеры в США и других странах, по-прежнему сосредоточены на конкуренции великих держав и, по-видимому, меньше озабочены растущим числом жертв пандемии, чем отвлечением населения страны в поисках виноватых в других странах. И все же уроки этого кризиса будут иметь большое значение для того, как мы думаем и планируем обеспечить нашу безопасность в будущем.

Для молодого поколения это будет особенно актуально. Например, Александра Старк из Новая Америка утверждает, что COVID-19 – это 9/11 ее поколения. Вместо высоко милитаризованного антитеррористического ответа, который США приняли после этих атак, она призывает к новой великой стратегии, «фундаментально ориентированной на благосостояние людей», с акцентом на здоровье, процветание и возможности людей. Для меня это звучит как безопасность.