«Лента.ру» продолжает серию публикаций о возрастающем влиянии Китая на постсоветском пространстве. В предыдущих статьях мы рассказали о китайских кредитах в Казахстане и влиянии Поднебесной на киргизские элиты. Китайская стратегия продолжает меняться и в отношениях с другими среднеазиатскими республиками. Не так давно правительство Таджикистана из-за долгов перед китайскими кредиторами было вынуждено передать им права на разработку некоторых месторождений. Пекин уже не первый раз получает в управление территории соседнего государства в счет погашения задолженностей. Кроме того, предсказуемость в отношениях с Таджикистаном становится для Китая все более важной в связи с выводом американских войск из Афганистана. К чему приведет усиливающаяся зависимость Душанбе от восточного соседа и как это повлияет на позиции Москвы в регионе — в материале «Ленты.ру».

На крепкой привязи

Практически про каждую среднеазиатскую республику можно сказать, что именно она является главным индикатором возросшей роли Китая в регионе. Дело в том, что в каждой из этих стран Пекин отрабатывает разные инструменты влияния. Где-то в дело идут кредиты, где-то — связи с элитами, а вот на маленький Таджикистан обрушилась вся мощь китайской «мягкой силы».

Самая маленькая и самая бедная страна Средней Азии, пережившая в 90-е кровавую гражданскую войну, обладает ключевым стратегическим значением. В ее недрах — крупные залежи золота, руд, редкоземельных металлов. Граница с Афганистаном делает контроль над перевалами Памира ключевым для обеспечения безопасности в регионе. Китай для Таджикистана уже стал одним из крупнейших торговых партнеров, важным источником инвестиций и займов, а также крупнейшим экспортером.

К примеру, сотрудничество с Ираном. Раньше две персоязычные страны были очень близки, но после запрета оппозиционной Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) двустороннее взаимодействие сильно охладело. До 2013-го ПИВТ участвовала во всех выборах как легальная политическая сила, но правоохранительные органы доказали причастность партии в попытке государственного переворота. С тех пор никаких шагов к сближению со стороны Душанбе иранцы так и не дождались.

Западным странам авторитарная среднеазиатская страна с не самым лучшим инвестиционным климатом тоже неинтересна. В сотрудничестве заинтересована Россия (тут и вопрос афганской границы, и интеграционные устремления), но и здесь не все гладко. Еще несколько лет назад планировалось присоединение Таджикистана к Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС), но оно так и не состоялось. Это оставило Душанбе на обочине евразийского интеграционного проекта Москвы. Весьма возможно, что такое решение таджикское руководство приняло под давлением Пекина.

Не ладится и кооперация с другими странами Средней Азии. Президент Таджикистана Эмомали Рахмон посетил оба саммита президентов республик, однако это не привело к заключению каких-то соглашений или старту совместных проектов. Сотрудничество с арабским миром не выходит за пределы сферы энергетики. Так и вышло, что кроме Пекина друзей у страны в общем-то нет. А дружба с Китаем на первых порах выглядела очень соблазнительно.

Китай готов предоставлять кредиты, экспортировать технологии и, что немаловажно, сотрудничать в военной сфере. Таджикистан первой из стран региона присоединился к китайской инициативе по обеспечению безопасности. Четырехсторонний механизм объединяет Китай, Пакистан, Афганистан и Таджикистан. Он функционирует с 2016 года и предполагает координацию через регулярные встречи секретарей советов безопасности стран. Этим ориентация Душанбе на Пекин не ограничивается. Таджикистан регулярно поддерживает позицию Китая на всех голосованиях в ООН.

Жизнь взаймы

Разумеется, такой внешнеполитический вектор таджикской политики сложился не из-за братских связей между двумя народами. Душанбе попросту экономически зависит от Пекина. Китай — главный кредитор таджикской экономики. Страна должна «старшему брату» более 1,2 миллиарда долларов, тогда как общий внешний долг Таджикистана составляет около 3,2 миллиарда долларов. Крупнейшим единым кредитором Таджикистана является Экспортно-импортный банк Китая, который владеет 49 процентами активов страны.

Самое интересное, что об условиях, по которым Таджикистан получает китайские кредиты, обычно не говорят, официальных данных о внешних займах мало. Китай не раскрывает данные по выданным кредитам, их процентам и условиям. Но у Пекина свои деловые интересы, и главным условием льготных кредитов является участие китайских компаний в финансируемых проектах.

С каждым годом Таджикистану все сложнее выплачивать кредиты. В начале 2021 года власти страны обращались в международные финансовые структуры с просьбой дать отсрочку по платежам. На это радостно согласились в Китае, позволив приостановить выплаты до середины 2021 года. Но такие отсрочки стоят дорого. Около 80 процентов золоторудных месторождений Таджикистана уже принадлежат Китаю. Их передают в качестве процентов по кредитам. При этом Китай продолжает накачивать таджикскую экономику деньгами, что лишь сильнее укрепляет зависимость.

В июне 2019 года между правительством Таджикистана и китайской компанией «Каши Синьюй Дади Майнинг Инвестмент Лимитед» было заключено соглашение о комплексной разработке месторождения серебра «Якджилва», которое занимает четвертое место в мире по запасам драгоценного металла. Детали и подробности этого соглашения до сих пор недоступны широкой общественности, порождая слухи и домыслы. Известно, что проект будет реализовывать китайская компания С. А. MINERALS. Таджикские власти освободили китайского инвестора от уплаты налога на прибыль, от уплаты налога на добавленную стоимость (НДС) и таможенной пошлины при импорте необходимого оборудования и материалов. По данным китайской компании, на месторождении работают 106 человек, 70 из которых — граждане Китая и 36 — граждане Таджикистана.

Сейчас в Таджикистане работает более 400 китайских компаний, что делает их крупнейшими налогоплательщиками и основными экспортерами. За последние несколько лет китайской компанией TBEA было построено пять линий электропередач, которые позволили объединить отдельные части энергосистемы страны, что было очень важно в условиях многолетнего зимнего энергодефицита. Кроме того, в Душанбе китайцы построили тепловую электростанцию (ТЭЦ «Душанбе-2»), в счет которой Таджикистан передал Китаю золоторудное месторождение «Верхний Кумарг» и «Восточный Дуоба» в Согдийской области.

Инвестиции не ограничиваются лишь кредитами. За 2020 год Китай предоставил Таджикистану самые крупные объемы гуманитарной помощи. Поэтому в Таджикистане такое явление, как антикитайские протесты (в последние годы ставшее актуальной частью политической повестки в Казахстане и Киргизии), практически отсутствует. Граждане видят в китайских компаниях прежде всего платежеспособных работодателей, и любые альтернативы кажутся им хуже «китайского засилья».

Официальные власти проявляют по отношению к Китаю безоговорочную лояльность. Таджикистан активно экстрадирует уйгурских активистов и позволяет использовать свою территорию для внешних операций китайских спецслужб против уйгурских организаций, действующих в Афганистане.

Большая геополитика

Официально в Таджикистане нет китайских военных баз, но определенная инфраструктура для военного взаимодействия двух стран все-таки имеется. Еще в 2016 году страны заключили соглашение о модернизации инфраструктуры безопасности, которое включало модернизацию пограничных застав и создание учебного центра для пограничников. Кроме того, в 2018 году на китайские деньги в Таджикистане открыли Центр борьбы с терроризмом и экстремизмом. Так что в случае необходимости Народно-освободительная армия Китая (НОАК) сможет довольно быстро развернуть в республике военную базу.

Многие таджикские военнослужащие проходят подготовку в учебных центрах на территории Поднебесной. За последние годы более 400 таджикских офицеров прошли курсы в китайских высших военных учебных заведениях. Страны активно проводят совместные военные учения. Впервые они прошли в 2015 году на территории граничащей с Афганистаном Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО). В них участвовали 250 бойцов таджикского ОМОНа и Министерства общественной безопасности Китая.

Тогда спецназовцы двух стран отработали атаку условных террористов, проникших со стороны Афганистана, а за учениями наблюдали представители стран Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), в том числе министр внутренних дел России Владимир Колокольцев. Аналогичные учения состоялись в 2016 году, в них приняли участие уже 10 тысяч военнослужащих.

В августе 2019 года вблизи афганской границы прошли трехдневные широкомасштабные совместные таджикско-китайские военные учения — уже третьи по счету. В них приняли участие ВВС, ПВО, сухопутные войска Таджикистана и специальная антитеррористическая рота НОАК. В ходе учений была отработана координация действий при возникновении угрозы проникновения террористов из Афганистана через Таджикистан в Китай. При этом тогда же в СМИ начала появляться информация о том, что в стране на постоянной основе размещены китайские войска, но власти это отрицают.

***

Китай, ранее делавший ставку на экономическую экспансию, все активнее стремится участвовать в регулировании мировых политических процессов, и в этой политике Таджикистан занимает не последнее место. При этом продвижение экономического и военно-политического влияния Китая сопровождается гуманитарной экспансией. В первую очередь это происходит в сфере образования. В Поднебесной учатся около пяти тысяч студентов из Таджикистана, в республике растет число школ с преподаванием китайского языка, созданы два Института Конфуция, работающие проводниками китайской «мягкой силы».

В этом вопросе не совсем понятна позиция России. По негласным договоренностям относительно передела сфер влияния в центральноазиатском регионе, изначально «полномочия» России и Китая делились по достаточно четкому принципу: Москва — политика и сфера безопасности, Пекин — экономика. Встает вопрос: не идут ли действия Китая в Таджикистане вразрез с ранее принятыми правилами игры?

Сейчас Таджикистан создает прецедент для полноценного включения Китая в сферу безопасности в Средней Азии. Именно здесь, вероятнее всего, может быть дан старт острой конкуренции Китая и России, которая способна привести к непредсказуемым результатам. Происходящее в республике вполне может стать моделью для реализации новой стратегии Китая во всем регионе, которая еще меньше будет опираться на «мягкую силу».

Планомерно и последовательно выстраиваемая геополитика Китая на Памире способствует наращиванию не только экономического, инфраструктурного, но и военного влияния, укрепляя перспективы конечного доминирования Китая в Афганистане, Пакистане и Средней Азии. Растущая зависимость от Поднебесной будет и дальше сокращать пространство для маневра в отношениях стран региона с гигантским соседом.