Китай предпринял попытку реформы системы здравоохранения и продемонстрировал прогресс в плане прозрачности после эпидемии атипичной пневмонии в 2003 году, однако у населения нет доверия ни к правительству, ни к государственным больницам. Власти по-прежнему не спешат оглашать истинные масштабы новой эпидемии.

Новая эпидемия в Китае проливает свет на сотни слабых мест в его политической системе и здравоохранении. Через 15 лет после эпидемии атипичной пневмонии (ТОРС), которая унесла в 2003 году жизни 774 человек (650 в Китае), по данным ВОЗ, власти явно сделали для себя определенные выводы. Но не все.

В конце 2002 года у крестьянина из провинции Гуандун (юг страны) была выявлена странная болезнь: она вызвала у него жар и в итоге оказалась смертельной. Врач обнаружил неизвестный вирус и передал информацию санитарным властям региона. Те сразу поставили верный диагноз (ТОРС), но засекретили доклад. Право ознакомиться с ним было только у уполномоченных региональных чиновников. Пекин был не в курсе происходящего, хотя стали возникать другие случаи заболевания. В феврале 2003 года случай заражения ТОРС был установлен в Гонконге. Эпидемия вышла на международный уровень, но в марте в Китае продолжали утверждать (если верить отправленному в ВОЗ докладу), что она идет на спад.

Сокрытие информации

Китайские власти признали масштабы явления только в апреле. 19 апреля премьер Вэнь Цзябао подтвердил тяжесть сложившейся ситуации. На следующий день число официально признанных случаев в одном только Пекине возросло с 37 до 339. Из-за сокрытия информации Китаем международное сообщество потеряло четыре месяца в борьбе с эпидемией. Она продлилась почти год и обошлась Китаю в один пункт экономического роста.

На этот раз работа прошла быстрее, хотя тут все еще просматривается некоторое поразительное сходство. 31 декабря 2019 года китайские власти проинформировали ВОЗ о подозрительном случае в Ухане (Хубэй). 1 января региональная полиция сообщила о задержании восьми человек, которые распространяли «ложный слух» о том, что у вируса есть связь с атипичной пневмонией 2003 года. 2 января гонконгская пресса сообщила о госпитализации трех прибывших из Уханя человек. В скором времени больные с аналогичными симптомами (жар и нарушение дыхания) были зарегистрированы в нескольких азиатских странах. Что любопытно, Китай не вошел в их число.

Как бы то ни было, 7 января газета «Чайна дейли» подчеркнула проявленную властями «прозрачность». Она якобы объясняла отсутствие панических настроений в Китае. На самом деле, ничего подобного нет и в помине, и китайские граждане испытывали все большее беспокойство, тем более что многим из них предстояла поездка на поезде с приближением лунного нового года 25 января.

Ощутимый прогресс

Только 20 января китайские власти признали существование нескольких случаев заболевания в других городах, в том числе в Шэньчжэне и Пекине. В общей сложности в стране было зарегистрировано более 200 случаев заболевания как в легкой, так и тяжелой форме. За несколько часов до того, как стало известно, что вирус передается между людьми, Си Цзиньпин призвал в понедельник сделать все для борьбы с эпидемией и назвал здоровье населения главным приоритетом.

В 2003 году у китайских властей ушло три месяца на признание острого санитарного кризиса, а в 2020 году им хватило три недели. Ощутимый прогресс, несмотря на изначально проявившуюся рефлекторную борьбу с «разносчиками ложных слухов». Китай сделал для себя часть нужных выводов после эпидемии ТОРС 2003 года и запустил реформы системы здравоохранения: была проведена централизация, которая поставила ее под руководство министерства. Параллельно с этим расширяется система медицинского страхования, которая должна сделать медицинские услуги более доступными для жителей деревень, а также малообеспеченных слоев городского населения. 

Тем не менее итоги проведенной работы сложно назвать удовлетворительными. Китайцы верят в помощь врачей из больниц так же слабо, как и в готовность правительства поделиться информацией. Серьезная проблема в условиях эпидемии.

Связи для приема к врачу

Государственная больница играет центральную роль в системе здравоохранения, но, чтобы попасть к врачу в хорошей клинике, даже в городе, человеку чаще всего требуются «связи» или «гуаньси». Ситуация в здравоохранении напоминает положение дел в экономике: огромный прогресс при растущем неравенстве.

«Поскольку зарплаты больничных врачей во многом зависят от доходов их учреждений, они зачастую оказываются в ситуации конфликта интересов по отношению к их пациентам. Это подрывает или даже уничтожает доверительные отношения между пациентом и врачом. (…) В обстановке всеобщей подозрительности пациенты полагаются лишь на личное доверие, которое является одним из элементов «гуаньси», — писали в 2016 году гонконгские социологи Лунвэнь Фу и Шунь-Чинь Чань в статье «Дилемма Гиппократа» в журнале «Китайские перспективы».

Недовольные качеством услуг китайцы все чаще дают выход физической агрессии. Насилие в больницах стало острой общественной темой. В 2015 году 600 000 докторов подписали в сети петицию с осуждением нападений на них. Если верить обнародованным в 2018 году данным. 66% китайских врачей говорят, что оказывались в конфликтной ситуации.

20 января китайские журналисты отправились в пекинскую больницу, где за несколько часов до того столкнувшийся с постоперационными осложнениями мужчина набросился с ножом на четырех сотрудников и нанес тяжелое ранение офтальмологу. Прибывших на место журналистов задержали. Это, конечно, локальное происшествие, но оно многое говорит о труднодоступности информации на темы, связанные со здравоохранением в Китае.