Историк Давид Энгельс встревожен загниванием европейской цивилизации и делится своими размышлениями и рекомендациями для тех, кто любит Запад. Он сравнивает нынешний упадок Европы с беспрецедентным кризисом Римской республики I века. Тогда стабилизировать ситуацию удалось ценой резкого ограничения политических свобод и культурного застоя. В ближайшие 20 лет европейцев ждут такие же перемены.

"Фигаро»: Ваша книга «Что делать? Жизнь с упадком Европы» является в большей степени отражением личных переживаний, чем политическим эссе. Почему вам захотелось поделиться этими размышлениями?

Давид Энгельс*: Ситуация очень серьезная: исчезает не просто политическая, экономическая и общественная модель, а все, что на протяжении тысячи лет считалось «Западом». Это вовсе не какое-то незначительное происшествие, которое можно мимоходом отметить, а затем двинуться дальше. Массовый упадок Европы как цивилизации — это настоящая историческая трагедия, которая касается всех нас, не только как коллектива, но и как отдельных людей. Лично я испытываю огромные страдания при виде грядущего конца западной цивилизации, которую люблю всем сердцем. Я знаю, что в этом я далеко не одинок, хотя многие современники еще не до конца осознают серьезность этих перемен или не решаются сделать из них должные выводы. Именно для них я и написал эту книгу, в которой хочу поделиться размышлениями о том, как мы, любящие Запад, его историю, наследие и традиции, можем остаться верными нашим убеждениями и передать их потомкам в пост-европейском мире.

— Вы вспоминаете аналогию между нынешним упадком западного мира и упадком греко-римского мира, которую вы рассматривали в одной из предыдущих книг. На что опирается это сравнение?

— Как показали многие историки вроде Освальда Шпенглера (Oswald Spengler) и Арнольда Тойнби (Arnold Toynbee), упадок Запада — отнюдь не случайность: он вписывается в логику истории, которая видела взлет и падение множества цивилизаций. В книге «Упадок» — кстати говоря, она несколько недель назад была переиздана в карманном формате и с новым предисловием — я попытался показать, насколько нынешний кризис Европы напоминает кризис Римской республики I века. Она была охвачена беспрецедентным политическим, экономическим, демографическим, этическим и социальным кризисом, ее разрывали на части внутренние восстания, которые перерастали в настоящие гражданские войны. В результате она превратилась в авторитарное государство, которое позволило стабилизировать ситуацию ценой резкого ограничения политических свобод и культурного застоя. Я убежден, что в ближайшие два десятилетия нас ждут такие же перемены, и могу лишь призвать читателей подготовиться к этим событиям.

— Вы отмечаете, что лишь очень немногие решаются произнести слово «упадок». Но вам не кажется, что само его употребление может повлиять на ситуацию?

— Все это напоминает медицину: вам бы хотелось, чтобы врач лечил ваш рак под видом насморка, из страха психосоматического воздействия правды? Поэтому я думаю, что честность с самим собой должна быть высшей добродетелью любой уважающей себя цивилизации. Как мне кажется, намеренное замалчивание реалий протекающих в настоящий момент культурных процессов — будь то массовая иммиграция, старение населения, исламизация, искусственный интеллект, распад национальных государств, саморазрушение системы образования, огромное отставание Европы от Китая, превращение демократии в технократию — представляет собой акт государственной измены с устойчивыми последствиями. Потому что в тот момент, когда правда — то есть все более необратимая сущность процессов — выйдет на всеобщее обозрение, рухнут остатки доверия к нашей политической системы и солидарности между различными социокультурными группами, которые образуют наше общество. Только честный и хладнокровный анализ текущей ситуации может помочь нам определить поле для маневра (оно становится все меньше) и провести необходимые реформы для спасения и стабилизации того, что еще остается от нашей цивилизации, что, кстати говоря, очень точно отметил Мишель Уэльбек (Michel Houellebecq), когда писал свое мнение о моей книге. 

— Этот цивилизационный упадок, судя по всему, волнует вас больше, чем тревожные заявления о потеплении климата…

— Вовсе нет. Хотя я скептически отношусь к заявленной климатической угрозе и тем более к влиянию человека в рамках этой теории, неограниченное использование природных ресурсов и разрушение разнообразия и красоты природы на всех уровнях являются неотъемлемой частью упадка цивилизации, как, кстати, было и в конце Римской республики. Именно поэтому я убежден, что бороться следует не с симптомами, а с настоящими причинами: нужно не просто заниматься сокращением СО2 и прочих проблематичных веществ, но и работать над материалистической, потребительской и эгоистической идеологией современного мира, чтобы прийти к новому равновесию с природой. К тому же, настоящая опасность для окружающей среды исходит уже не из Европы, которая добилась огромного прогресса в этой сфере, а из Азии… К слову, меня все еще удивляют двойные стандарты многих экологов: они отстаивают все более радикальный «консерватизм» в экологическом плане, но при этом продвигают крайний конструктивизм в культурном плане. Можно сказать, что для многих из них исчезновение какого-то вида лягушки страшнее исчезновения европейской цивилизации… Кроме того, я написал эту книгу, чтобы привлечь внимание общественности к богатству нашей культуры и риску ее размытия или окончательного исчезновения.

— Брексит стал первым конкретным признаком распада Европы, которого вы опасаетесь?

— Честно говоря, я все еще не уверен, что Брексит на самом деле случится, хотя назначение Бориса Джонсона может изменить ситуацию. Тем не менее не стоит путать Европу и Евросоюз: на протяжение многих веков Запад был гораздо более единым в политическом и культурном плане, чем сейчас. Поэтому исчезновение или преобразование Европейского союза как такового не будет означать развал Европы как цивилизации. Распад идет в первую очередь изнутри, а не снаружи. Разрушение традиционной семьи, культурный релятивизм. Исторический мазохизм, политкорректность, тенденция запрещать все неугодные мнения, замена однородных сообществ совокупностью стремящихся лишь к собственной выгоде групп, социальная поляризация, циничная замена абсолютной правды договорными «компромиссами» — вот настоящие причины развала Европы. Наблюдаемые сегодня политические события — превращение Европейского союза в главного защитника всего вышеперечисленного и стремление британцев, а также «популистов» по всей Европе пожертвовать европейским единством ради спасения хотя бы их собственной идентичности — являются тому прискорбными последствиями. Потому что настоящий ответ заключается в другом: Запад сможет остановить нынешний упадок только в том случае, если вернется к корням, а также сохранит солидарность и единство. К сожалению, это послание услышат только тогда, когда будет уже слишком поздно.

— Вы говорите, что не хотите ударяться в катастрофизм. Но и оптимистом вас сложно назвать…

— Прежде всего, я считаю себя историком и не могу закрыть глаза на тот факт, что великие людские цивилизации проходят более или менее схожие исторические циклы. Почему Запад должен стать исключением из тысячелетнего правила? Далее, я считаю, что довольно отчетливо вижу происходящие сейчас в нашем обществе процессы. Достаточно пройтись по пригородам Парижа, Лондона и Брюсселя, проехаться по пустеющим деревням, увидеть собственными глазами уровень образования в школах и университетах, оценить изменение процентных ставок, пообщаться со все более оторванными от действительности национальными и европейскими политическими властями, ощутить растущее смятение и нелюбовь европейцев к своей политической системе, чтобы увидеть, что Запад переживает радикальные преобразования, причем не к лучшему. Наступление ожидаемого большого кризиса можно будет с большими затратами отсрочить на несколько месяцев или лет. Но когда казна опустеет, а система соцобеспечения развалится, мы увидим, что «желтые жилеты» были всего лишь прелюдией к намного более страшным конфликтам. У возникшей в результате всего этого Европы будет мало общего с той, чьи последние метания мы наблюдаем в настоящий момент. Если мы хотим сохранить хоть что-то, что мы любим в этой переживающей упадок цивилизации, то время пришло… 

— В целом, эту маленькую книгу можно рассматривать как личное руководство по выживанию. Но нет ли каких-то коллективных средств противодействия неизбежному упадку?

— Разумеется, есть! Кстати говоря, я несколько раз подчеркиваю, что это небольшое руководство ни в коем случае не может служить заменой для коллективной политической деятельности. Как раз, наоборот, vita activa и vita contemplativa должны дополнять друг друга для формирования по-настоящему стабильного ядра общества. Тем не менее нужно понимать, что Европе очень плохо, и что даже при лучшем раскладе она очень сильно изменится по отношению к той Европе, к какой мы привыкли. Если мы на самом деле хотим сохранить нашу идентичность во время поджидающих нас кризисов, давно пора перестать перекладывать ответственность на политический мир, который в значительной мере безразличен или даже враждебен настоящей европейской культуре. Причем разобраться с ним просто так не получится. Сейчас мы все больше ощущаем внутреннюю силу «параллельных обществ», которые доминируют в наших больших городах: если не принять активных мер по укреплению нашей идентичности, у нас скоро не останется права на наше собственное «параллельное общество»… Времена, когда мы могли рассчитывать на стабильность нашей политической и культурной системы остались в прошлом. Если мы хотим защитить наше наследие, борьба должна вестись на двух направлениях. С одной стороны, нам нужно превратить каждого человека, каждую семью и каждую группу людей в маленькую крепость сплоченных ценностей и идентичности. С другой стороны, мы должны развивать новую политическую идеологию, которая объединяет культурный консерватизм и борьбу за единую Европу (она не обязательно тождественна Евросоюзу). Кстати говоря, такова тема моей последней книги «Обновление Европы», которая вышла несколько недель назад на немецком языке и в ближайшие месяцы будет переведена на французский, английский, польский, итальянский и испанский. Она выступает своеобразным диптихом с книгой «Что делать?»

*Давид Энгельс (David Engels), историк, преподаватель Западного института в Польше и Брюссельского свободного университета.

AgoraVox (Франция): Европейский союз — сюрреалистическое образование

Автор весьма эмоциональной статьи возмущена антидемократической практикой Евросоюза, лишившего страны, входящие в его состав, экономической, социальной, культурной, сельскохозяйственной и продовольственной независимости. По её мнению, пришло время осознать то, чем на самом деле является Европейский союз, который плюет на нации и их историю и рано или поздно обязательно развалится.

В целом, мелькающие в СМИ политики старательно обходят стороной ключевой вопрос: Европейский союз, его реальные преступления, его влияние, его вмешательство в повседневную жизнь европейских граждан.

Одна партия ставит на первое место миграционный вопрос, другая — экологию, третья — восстановление национальной промышленности и т.д. У каждой есть четкая тематика, с помощью которой она хочет добиться избрания. Разумеется, время вскрывает их обман после избрания или переизбрания, поскольку все их предложения остаются на бумаге до будущих выборов. Каждому свое. Проблема в том, что эти бесталанные политиканы держат в руках судьбу Франции и французов с помощью ярмарочных фокусов.

Принимаем ли мы этот факт? Нет, но мы вынуждены мириться с ним. По предвыборным соображениям они делают вид, что точечно решают проблемы, хотя те на самом деле связаны между собой в настоящую цепь железной рукой Брюсселя и навязываемым вот уже 30 лет дубовым законодательством.

Тем не менее попытки решать каждый социальный, экономический, культурный, сельскохозяйственный или какой-то другой вопрос в отрыве от остальных, представляют собой нравственное мошенничество. Дело в том, что речь идет об общности, у которой есть четкое название: Европейский союз. Разумеется, я не отрицаю, что личность президента Франции может наложиться на проблемы ЕС и способствовать развалу страны.

Если мы придерживаемся более благородных взглядов на политику, чем утвердившиеся в СМИ партийные лидеры, нам нужно общее видение, которое те не могут или не хотят принять.

Эти трусливые подлецы подчинены самым разным группам влияния. Они податливы, как жвачка, и подобно флюгеру следуют за дующими из Брюсселя ветрами.

Но сколько бы мы ни крутили вопрос, он все равно подводит нас к центральной проблематике: все отрасли экономической и общественной жизни европейских стран подчинены указаниям Брюсселя, ЕС. Все больше французов осознают то, что они потеряли с Маастрихтом, Шенгеном и прочими европейскими договорами. Скажем прямо: ЕС ничего нам не дал и ничего не создал, а только лишил нас экономической, социальной, культурной, сельскохозяйственной и продовольственной независимости. Наднациональные законы Еврокомиссии заменяют собой национальные, а европейское право проникло практически во все французское законодательство.

Никто не спрашивал нашего мнения, и когда мы проголосовали в 2005 году против Европейской конституции, это право было отнято у нас подлым решением: несмотря на отказ большинства французов, конституция была принята Национальным собранием, которое теперь представляет собой всего лишь регистрационную палату для написанных в Брюсселе законов. Осталась ли у него еще какая-то роль кроме площадки для громких, но пустых заявлений?

Именно поэтому послушные депутаты голосуют за навязанные ЕС законы. Если же они выступают против, это похвально, но им явно не хватает решимости, чтобы пойти так далеко, как нужно.

Всеобъемлющее экономическое и торговое соглашение (СЕТА) с Канадой стало последним олицетворением ЕС. В скором времени нас ждет кавалькада законов с катастрофическими последствиями для французов и всех стран-членов.

Сможет ли Франция однажды полностью вернуть суверенитет?

Большой вопрос. Если да, то какими средствами? Лично мне по душе предложение Франсуа Асселино (François Asselineau), но это только мое мнение, и я понимаю, что его поддерживают не все. Это вопрос личной свободы. Тем не менее эта самая личная свобода оказалась под ударом со стороны пропаганды европеистских СМИ. Они используют все имеющиеся в их распоряжении каналы, чтобы протолкнуть кандидатов, которые не станут ставить под сомнение основы ЕС, как это умело делает Франсуа Асселино, говоря о задействовании статьи 50.

Статья 50

Речь идет о предусмотренном европейскими документами процессе. То есть о лечении подобного подобным (зла злом в нашем случае). Это будет непросто, и на этом пути нам будут активно ставить палки в колеса. Я слышу много плохих слов о Франсуа Асселино, причем в первую очередь даже не о его программе, а о нем самом. При этом его обоснованное предложение покончить с ЕС раз и навсегда замалчивается СМИ. С учетом текущей ситуации, когда ЕС после Маастрихта взял Францию в тиски, Брюссель погружает нас в беспрецедентный маразм и устанавливает над нами недопустимый контроль. И мы не прекратим говорить об этом.

Если бы ЕС был основан на принципах уважения к нашему суверенитету, законам и конституции, я бы первой размахивала европейским флагом, но он продемонстрировал с течением лет, что не является демократическим или социальным, а представляет собой постоянную угрозу для наших коллективных и личных свобод.

ЕС является ничем иным как напрочь лишенным этики образованием, которое продвигает свободную торговлю, обладает ультралиберальной природой и не несет в себе ничего по-настоящему европейского, поскольку включает в себя в торговом плане американские страны (СЕТА и Меркосур). Кроме того, он насаждает унификацию 28 стран-членов, жители которых должны против воли стать похожими друг на друга, несмотря на языковые и культурные отличия, отказаться от своей собственной культуры. Дело в том, что ЕС не по душе национальные особенности стран нашего континента. Где в этом Европа? Нигде. Если хорошо поискать, все прописано в великом социал-демократическом проекте ее проповедников: Макрона, Меркель и прочих атлантистских лакеев, которыми наполнена брюссельская комиссия.

Если опоры шаткие, конструкция не может быть прочной, стабильной или даже жизнеспособной. Дело в том, что эта Европа, которая плюет на нации и их историю, рано или поздно развалится по экономическим, валютным, культурным, ведомственным или социальным причинам.

Европеисты же намертво вцепились в ЕС, как моряки в борта качающегося судна.

Статья 50, «кость в супе»

Асселино запустил необратимый процесс размышлений об истинной пользе этого конгломерата паразитных брюссельских ведомств с их активными и пассивными членами, а также лобби, которые решительно нацелены на переустройство человеческого общества с абсолютно туманными и ничуть не обнадеживающими горизонтами.

Самое важное, как мне кажется, заключается не в том, что послушные парламентарии подтверждают решения ЕС, а в том, что они продолжают считать, что для изменения документа или договора им достаточно просто щелкнуть пальцами. В теории это, наверное, возможно, но на практике было сделано все (если не считать прокола в лице статьи 50), чтобы хватка ЕС была жесткой и эффективной. Все 28 государств-членов увязли в этой сети и могут вырваться из нее только через уже упомянутую прореху. Чтобы говорить о ней, нужна отвага. Пока что ее хватило лишь двоим: Борису Джонсону, по непонятным нам причинам, и Франсуа Асселино, по причинам, которыми должны руководствоваться все французы, поскольку именно Франция больше всех других членов (за исключением Греции) страдает от развязанной против нее коррумпированной элитой тотальной войны. 

Политики, которые говорят о пересмотре соглашений без задействования статьи 50, считают нас за идиотов или сами являются ими, поскольку в таком случае они ничего не поняли в настрое основателей ЕС: тот пропитал собой весь их европейский проект, в который они вложили столько сил и который так стремятся реализовать. Поборники ЕС предусмотрели все, и поэтому не стоит оскорблять их утверждением о том, что они готовы просто так отказаться от своего творения. Кстати говоря, слова Жака Аттали (Jacques Attali), одного из авторов этих договоров, далеко не пустой звук. Они должны были бы навести многих на определенные мысли.

Европеистский проект возник очень давно и активно продвигался интеллектуалами нашей страны после падения Наполеона Бонапарта: в 1815 году Франция совершила трагический и необратимый либеральный поворот к упадку. Она угодила в сети Англии и в частности Сити в результате предательств первой и второй половины XIX века: Карл Х, Луи-Филипп, Наполеон III, Мак-Магон и т.д. Их шаги играли на руку крупным европейским банкам, чей центр уже тогда находился в Лондоне.

В XIX веке Виктор Гюго много говорил о формировании единой федеральной Европы, поскольку он был не только писателем, но и активно продвигавшим идеи политиком. Стоило задуматься, что однажды такой туманный и нереалистичный проект на самом деле увидит свет, причем чем больше в нем тумана и нереалистичного, тем крепче будет решимость его поборников.

Дело в том, что проект Европейского союза с самого начала содержит в себе немало сюрреализма. Объяснюсь. Для этого обратимся к одному из отцов сюрреализма Адре Бретону (André Breton): «Я верю, что в будущем сон и реальность — эти два столь различных, по видимости, состояния — сольются в некую абсолютную реальность, в сюрреальность, если можно так выразиться. И я отправлюсь на ее завоевание, будучи уверен, что не достигну своей цели; впрочем, я слишком мало озабочен своей смертью, чтобы не заниматься подсчетом всех тех радостей, которые сулит мне подобное обладание».

Так, если проследовать за направлением мысли Бретона, мы видим типичный пример мышления изворотливых утопистов, которые создали Европейский союз в отрицании истории Европы и изобретении сюрреальности. То же самое касается искусственного интеллекта, где все концепции говорят о полностью оторванной от действительности утопии. Бретон опять-таки предупреждает нас о грядущем варварстве. «Довольно безделья, слабости, ребячества и оцепенения… хватит небылиц!» — пишет он в «Манифесте сюрреализма». Он отмечает, что логические цели в конечном итоге ускользают от нас.

Нужно признать, что логика ЕС, если позволить себе параллели с Бретоном, тоже ускользает от нас, поскольку его единственная логика в том, чтобы позволить крошечному меньшинству заполучить как можно большую часть пирога в ущерб остальному человечеству.

Но давайте отойдем от Бретона и внимательно рассмотрим статью 50, изучим то, какие она дает возможности для нашего освобождения. Политики не говорят о ней (очередное доказательство их подчинения ЕС), и даже самым смелым из них тем труднее избавиться от оков, что существуют уже очень давно.

В любом случае, пришло время осознать то, чем на самом деле является Европейский союз. Это вовсе не конфедерация независимых государств, как думают те, кто путают федеральную Европу (в ней мы сегодня барахтаемся) и европейскую конфедерацию. Они ничего не замечают и стремятся к федеральной Европе, которая поглотит и упразднит нации, как этого хотелось бы проевропейским плутократам.

Больше не будет наций, границ, национальностей, национальных валют, независимой конституции, истории… Все это расплавится в европейской магме, утонет в коммерческом построении, где самые амбициозные будут делить гигантские рынки. Пока что они не могут этого добиться, а кризис «желтых жилетов» стал препятствием на пути реализации таких глобалистских планов. Не стоит считать, что элита (ну, или то, что у нас называют элитой, хотя речь идет о плутократах-глобалистах) успокоится на этом. Для нее очень важно ускорить график реализации европеистского хаоса и принятие послушными парламентариями все более грязных и гнусных законов. Речь идет о пенсиях, социальном обеспечении, новых налогах и т.д.

Что такое ЕС? 28 государств, которых Брюссель и договоры лишили экономической, социальной, энергетической, сельскохозяйственной, административной и законодательной независимости, а также поставили под контроль нервного центра ЕС в лице Еврокомиссии. В этом объединении демократия была задвинута в угол или даже уже давно похоронена.

Некоторые готовы мириться с тем, что их страна, Франция, полностью исчезает как нация, как того отчаянно добиваются объединенные федеральным проектом ЕС Макрон и Меркель.

Некоторые готовы отказаться от личной и коллективной судьбы в стране, которая некогда была суверенной, но больше таковой не является.

Некоторые согласны с тем, что французская армия перестала быть французской и влилась в НАТО, в том числе на уровне верховного командования.

Некоторые рады тому, что государственные службы разрушаются по указке Брюсселя, как и трудовой кодекс.

Некоторым нравится, что ЕС навязывает нашей некогда суверенной стране безумную налоговую систему, рушит сформированную в 1945 году образцовую социальную программу.

Я хочу сказать всем этим европеистам: больше не пойте «Марсельезу». Не присутствуйте при подъеме национального флага 11 ноября. Потому что это означает предательство миллионов людей, которые сражались и гибли за Францию, ее свободу, независимость и суверенитет.

Вы знаете, как разрушить страну за 20 лет. И можете гордиться собой!

Французские историки о неизбежном распаде Евросоюза

О кризисе Евросоюза уже несколько лет пишут все западные СМИ. В этой связи будет интересно познакомиться с мнением двух видных критиков европейского проекта — французского историка и антрополога Эмманюэля Тодда и философа Мишеля Онфре. Они считают, что Евросоюз распадется по той же самой причине, что и СССР в 20 веке.

О кризисе Евросоюза уже несколько лет пишут все западные СМИ.

Среди основных симптомов этого кризиса — миграционная проблема, рост правопопулистских движений, замедление экономического роста еврозоны, но главное — неспособность руководства ЕС дать адекватный ответ на вызовы сегодняшнего дня. В документах и резолюциях Еврокомиссии глубинные причины кризиса вообще не затрагиваются. В этой связи будет интересно познакомиться с мнением двух видных критиков европейского проекта — французского историка и антрополога Эмманюэля Тодда и философа Мишеля Онфре. Они считают, что Евросоюз обречен на гибель по причине слишком больших различий в исторической традиции, психологии и укладе жизни европейских наций. Подобно СССР в 20 веке, Евросоюз споткнулся о человеческий фактор и не смог навязать свою идеологию народам «империи». Авторы обращают внимание на удивительный факт: образование Европейского Союза в феврале 1992 года практически совпало во времени с распадом другой «империи» — Советского Союза (конец декабря 1991 года). Случайно ли такое совпадение? Или ЕС решил перенять у СССР эстафету и предложить свой проект объединения народов? Задумка была благая: «отцы-снователи» ЕС Робер Шуман и Жан Монне мечтали преодолеть вековые конфликты на континенте и создать «Европу народов». Однако этот проект сегодня терпит крах. Согласно всем опросам общественного мнения, большинство европейцев негативно относятся к Евросоюзу, Еврокомиссии и другим органам объединенной Европы. Евроскептики во всей Европе считают Еврокомиссию паразитическим образованием, холодным и бюрократическим монстром, который не выражает интересов народов Европы, никем не избирался и защищает абстрактные неолиберальные принципы. Наряду с этим все сильнее проявляется протест против единой европейской валюты евро, которая становится помехой для экономического развития Южной Европы, прежде всего Италии и Греции.

Известный французский философ Мишель Онфре на страницах еженедельника Marianne выражает мнение, что Маастрихтский договор 1992 года заложил основы новой европейской империи. Евросоюз сочетает признаки международной организации и государства, но по важным параметрам он представляет собой именно империю, считает Онфре. Ведь империя — не обязательно монархия, форма правления может быть любая — демократическая, феодальная, коммунистическая. Евросоюз имеет свой флаг, свой девиз «Единство в разнообразии», свой гимн, свою идеологию (неолиберализм), свою конституцию (Римский договор), свою валюту (евро), свой парламент в Страсбурге и свое правительство (Еврокомиссия) в Брюсселе. У Евросоюза есть «отцы-основатели» (Робер Шуман и Жан Монне), свои апостолы (Конрад Аденауэр, Франсуа Миттеран, Жак Делор), активные пропагандисты, вышедшие из мая 68 года, такие как Даниэль Кон-Бендит, интеллектуалы (Жак Аттали) и практически весь мир европейской журналистики, придерживающийся неолиберальных взглядов.

Показательно, что во имя этого «священного имперского монстра» теперь запрещено защищать интересы национальных государств и наций. Иначе тебя назовут националистом, ксенофобом, расистом и даже неонацистом. На самом деле, возник новый вид идеологической нетерпимости, который лишает права голоса всех, кто защищает интересы граждан и отдельных стран.

Мишель Онфре констатирует: «Маастрихтская империя (Евросоюз) является неолиберальной тиранией, которая навязывает народам Европы рыночные наднациональные законы, используя авторитарные и бюрократические методы государства. ЕС располагает собственным бюджетом, полученным на средства европейских налогоплательщиков, который обеспечивает ему политическое и идеологическое доминирование. Маастрихтская империя имеет громадный медийный ресурс — прессу, радио, телевидение и интернет, через которые непрерывно ведет мощную пропаганду. Что касается идеологии, то ее лучше всего отражает манифест французского леволиберального фонда Terra Nova. В нем констатируется, что европейские избиратели все больше тяготеют к правопопулистским и националистическим движениям. В этой связи предлагается создать широкий фронт меньшинств (сексуальных, расовых, этнических, религиозных и других) чтобы противостоять «реакционному большинству», прежде всего семейному среднему классу Европы, придерживающемуся христианских традиций. Таким образом, меньшинства Европы смогут объединиться, сформировать избирательное большинство и проводить во власть своих представителей. Если раньше сторонники демократии опасались «тирании большинства», то маастрихтское государство создает новую модель — «тиранию меньшинств». Кстати, аналогичная ситуация складывается в Соединенных Штатах, где Демократическая партия пытается заручиться поддержкой всевозможных меньшинств — ЛГБТ, афроамериканцев, этнических групп, но также представителей сект, андерграунда и других маргиналов. Их главный противник — средний класс, белые американцы.

Онфре резюмирует: традиционные европейские классы принесены в жертву на алтарь либерально-рыночной идеологии и интересов меньшинств. Теперь становится очевидно, что все обещания Маастрихта (всеобщая занятость, мир, экономический рост и т.д.) были ложью. В Европе растет социальное неравенство, средний класс нищает, богатые богатеют. В угоду рыночной экономике исчезают основы «социального государства»: армия, школа, здравоохранение. Любая попытка граждан выразить свой протест выставляется неолиберальными СМИ как шовинизм и неонацизм.

Онфре напоминает, что на референдуме 2005 года французы отвергли Маастрихтский договор. Однако брюссельские бюрократы смогли обойти народное вето и заменили провалившийся проект конституции ЕС Лиссабонским договором, который одобряли уже парламенты, игнорируя мнение избирателей. В этой связи Онфре выражает симпатию попыткам Великобритании сбросить с себя ярмо Маастрихтской власти. Он уверен, что предстоящие в 2019 году выборы в Европарламент станут победой «народных» сил.

Аналогичной точки зрения придерживается французский историк и антрополог Эмманюэль Тодд. В интервью немецкому изданию «Шпигель» (Der Spiegel) он отмечает, что сегодняшняя Европа в кризисе, она расколота, народы лишены веры в будущее, а правящие элиты ощущают свое бессилие. Это очень печально, но такого развития событий следовало ожидать. Более того, оно было неизбежно.

Тодд придерживается не экономического, а антропологического взгляда на историю Европы. Он считает, что создавать механизмы сотрудничества между европейскими нациями после Второй мировой войны было благородной и вполне разумной задачей. Вопрос — в степени интеграции. Именно как антрополог он уверен, что невозможно построить европейское сверхгосударство, учитывая колоссальные различия в культурном уровне, традициях и моральных установках народов, населяющих Европу. Евросоюз явно переоценил свои возможности — так же, как Советский Союз до него.

Примечательно, что Тодд был одним из первых, кто предсказал в 1976 году развал СССР на основе антропологических показателей (смертности, распада семьи, национальных противоречий). Он считает, что, вопреки марксистскому постулату, не экономика определяет ход истории. Важнейшие изменения происходят в глубинах социальной жизни. Европе угрожает очередная раздробленность, поскольку политики и экономисты, навязывающую либеральную идеологию, не учли разнообразия континента. Они приказали французам работать как немцы, немцам — вообще отказали в праве на идентичность. Но они не учли, что француз никогда не захочет и не сможет работать как немец, что уж говорить о нациях южной Европы. Европейская идеология стала выражением экономического догматизма, она не желает признавать реальность и потому зашла в тупик.

Тодд уверен, что невозможно понять нынешний европейский кризис, если оставаться заложниками принципов, на которых был построен Евросоюз. Это вера в примат экономики и общее движение наций к единому потребительскому рынку. Теоретически в мире, где экономика была бы мотором истории, а страны смогли бы достичь одинаковой производительности, такой проект мог бы сработать, но мир устроен иначе. Теория конвергенции действовала в 60-е годы, когда Западная Европа смогла преодолеть отставание от Соединенных Штатов. Но в эпоху глобализации это правило не работает, что наглядно демонстрирует пример Восточной Европы, которая никогда не приблизится к уровню «старых» европейцев. Наоборот, сегодня повсюду доминирует тенденция к неравенству и неравномерному развитию. Это стало результатом доктрины свободного рынка и глобализации. Во всем мире развернулась беспощадная экономическая и торговая война. А в Европе монетарный союз резко усилил противоречия между странами: они участвуют в общей гонке, но с разными гирями на ногах.

Валютный союз (евро) был идеей президента Франции Миттерана, который хотел таким образом ограничить экономическое доминирование Германии и немецкой марки. Однако сугубо рациональный расчет француза привел к тому, что более слабые экономики Европы были вынуждены подлаживаться под немецкие финансовые критерии — уже под видом евро. Это стало кошмаром для большинства экономик зоны евро и только усилило позиции Германии. Греция и Италия — тому самый яркий пример.

Нынешний кризис в Европе, заключает Тодд, ведет к тому, что итальянцы, англичане, французы и немцы, не говоря о венграх и поляках, все сильнее ощущают свою национальную идентичность. Они возвращаются к своим национальным ценностям и корням, находя в них залог самосохранения. Неолиберальные теории вроде «братства народов», мультикультурализма и свободного рынка потерпели полный крах. Достаточно взглянуть на жесткое противодействие, которое вызвало в Европе нашествие мигрантов. Но в Брюсселе этого как будто не замечают, еврократы живут в отрыве от реальности. Это самоослепление имеет исторические аналогии и напоминает поведение правящих классов Франции накануне Великой французской революции, российской элиты перед падением царизма, Политбюро КПСС накануне Перестройки. К проявлениям растущего в мире изоляционизма и национализма Тодд относит Брексит и появление на политической сцене президента США Дональда Трампа.

Макрон: эпоха западной гегемонии в мире завершается 

Эпоха доминирования Запада в мире завершается. Об этом на встрече с послами Франции в иностранных государствах заявил президент страны Эммануэль Макрон.

«Мы видим конец западной гегемонии в мире. Обстоятельства меняются», - отметил, в частности, французский лидер.

В противном случае, как подчеркнул Макрон, Европа рискует остаться «при глубоко бесплодной напряженности». «Мы продолжим жить в Европе как в театре стратегической борьбы между США и Россией», - заключил французский лидер.