Шестьдесят четыре года тому назад на Ближнем Востоке вспыхнул конфликт с применением вооруженных сил, которую в арабском мире называют Тройственной агрессией. Речь идет об агрессии войск Израиля, Великобритании и Франции против Египта. Причиной стало нежелание руководства этих стран мириться с национализацией Суэцкого канала правительством Египта во главе с Гамалем Абдель Насером (1818-1970). Боевые действия продолжались полгода – с октября 1956 года по март 1957 г.

Суэцкий кризис был урегулирован благодаря вмешательству СССР, США и ООН. Это был первый в послевоенной истории случай, когда Соединенным Штатам пришлось удаленно вмешаться в кризисную ситуацию на БВ, потребовав от своих союзников прекращения боевых действий.

После этой истории в США, которым принадлежало более половины добытой на БВ нефти, остро встал вопрос о более ощутимом военном присутствии в этом стратегически важном регионе мира. На политическом уровне данная проблема в США в полный рост встала, начала обсуждаться и как-то решаться именно в связи с Суэцким кризисом.

Возникла острая дискуссия о том, стоит или не стоит Америке идти на Ближний Восток. Оседлав этот актуальный тренд, тогдашний президент США Дуайт Эйзенхауэр (1890-1969) сформулировал и получил одобрение Конгресса на проведение особого политического курса, получившего известность как «Доктрина Эйзенхауэра». Отныне США брали на себя оказание экономической и военной помощи ближневосточным странам, которые сталкивались с риском усиления в них влияния коммунистической идеологии.

Из уст президента США прозвучали заверения в том, что Америка окажет военную помощь ближневосточным странам, которые столкнутся с агрессией со стороны сторонников «международного коммунизма». Вместе с обязательствами, Соединенные Штаты застолбили на БВ и свои национальные интересы: это были нефть, американские военные базы и сдерживание продвижения в регионе социалистического блока во главе с СССР даже с применением военной силы.

Кстати, когда угроза «международного коммунизма исчезла», американцы создали «международный терроризм», вооружили его, дали вкусить крови и стали «бороться» с ним, лишь бы продолжать присутствовать на Ближнем Востоке. Целые народы, например, арабы и вообще – мусульмане, и отдельные государства были объявлены террористическими. Например, Ливия, или Иран. Шестьдесят второй год американского вмешательства в дела Ближнего Востока был ознаменован убийством американцами иранского генерала Касима Сулеймани (1957-2020) и людей из его окружения.

Но как начиналось американское военное вмешательство на Ближнем Востоке? Когда пролилась первая кровь? Верность американцев данному слову была проверена, когда 14 июля 1958 года мятежные офицеры иракской армии казнили последнего короля своей страны, дружественного Западу Фейсала II (1935-1958).

Военный переворот в Ираке стал ударом судьбы для президента Ливана Камиля Шамуна (1900-1987), который в уже на следующий после казни иракского короля день (15 июля 1958 г.) столкнулся с вооруженным мятежом, организованным ливанскими политическими силами, в т.ч. и коммунистами, в немалой степени воодушевленными революцией в соседнем Ираке. И тогда Шамун обвинил в инспирировании мятежа Объединенную Арабскую Республику во главе с Насером, подал протест в Совет Безопасности ООН и обратился за военной помощью к США.

Для того, чтобы убедить американцев вмешаться, Шамун пугал их тем, что Абдель Насер (который, кстати, не имел прямого отношения к перевороту в Ираке, хотя был популярен среди населения и военных) распространит свое влияние на Ливан и Иорданию и эти страны станут следующими жертвами, сперва национализма Насера и, как следствие, советского коммунизма. События в Ираке и обращение Шамуна за помощью вызвали переполох в США.

Президент Эйзенхауэр (который имел опыт ведения боевых действий в Северной Африке в годы Второй мировой войны) поспешно созвал совещание со своими главными советниками по национальной безопасности по поводу падения иракского короля. Госсекретарь США Джон Даллес (1888-1959), который еще в самом начале Суэцкого кризиса жестко выступил против англо-французского вторжения в Египет, призвал ответить на призыв Шамуна, что отказ помочь ему послужит сигналом для СССР, что Вашингтон не готов идти на риск ради своих союзников.

Он настаивал, что отказ от военного вмешательства в Ливане будет означать упадок и даже ликвидацию американского влияния во всем мусульманском мире – от Индонезии до Марокко, что нельзя давать слабину на Ближнем Востоке в силу его стратегического положения и ресурсов.

В итоге, Даллесу удалось убедить остальное руководство США, что американцам нужно вмешаться военным путем в Ливане, поскольку сам президент Ливана приглашает их туда, и что попутно нужно навести порядок и в Ираке. Эйзенхауэр отверг идею о вторжении в Ирак как неосуществимую. Однако предложение по Ливану он принял, хотя и понимал связанные с этим риски. Он так и сказал тогда: «Я понимаю, что мы открываем ящик Пандоры».

В результате принятого в Вашингтоне внешнеполитического решения, сапог американского солдата впервые после Второй мировой войны ступил на ближневосточную землю: в Бейруте высадился контингент американской морской пехоты. Мятеж был подавлен. Шамуну пришлось уйти в отставку, но он продолжил свою активную политическую деятельность. А американцы получили первый успешный опыт разруливания кризисной ситуации на другой стороне планеты, после чего они уже не уходили с Ближнего Востока.