В 1965 году исследователи обнаружили неприятную инфекцию дыхательных путей под названием 229E. Сегодня мы ее знаем как обычную простуду, но это — первый из обнаруженных коронавирусов. Иногда эта «обычная простуда» вызывает серьезные осложнения. Это — одна из главных сложностей в борьбе с коронавирусами.
В 2016 году в отделение неотложной помощи афинской больницы «Гигея» поступила 45-летняя школьная учительница. У некурящей женщины, которая никогда раньше на здоровье не жаловалась, были необычные симптомы — температура под сорок, сухой кашель и сильная головная боль. Врач скорой помощи осмотрел ее и отметил хрипы в нижней части левого легкого. Патологию подтвердил рентгеновский снимок грудной клетки.
Полагая, что имеют дело с бактериальной пневмонией, врачи прописали женщине антибиотики. Но в ближайшие два дня ее состояние ухудшилось, и лабораторный анализ пневмонии не обнаружил. Когда дыхание стало прерываться, ей дали кислород и новый набор лекарств. Параллельно у больной взяли анализы на широкий круг возможных патогенов, включая различные штаммы гриппа, легионеллу, коклюш и другие серьезные респираторные заболевания вплоть до тяжелого острого респираторного синдрома (ТОРС/SARS) и ближневосточного респираторного синдрома (БРС/MERS) — но ничего не обнаружили.
На самом деле положительным оказался лишь один анализ. Это было настолько поразительно, что врачи еще раз все перепроверили. Все подтвердилось: у больной обнаружилась знакомая, но таинственная инфекция под названием 229E — первый из обнаруженных коронавирусов.
Исследователей начала 1960-х, которые обнаружили 229E, тяжесть состояния школьной учительницы поразила бы. Они вообще-то искали, какой вирус вызывает простуду. К середине ХХ века появились методы для выделения отдельных вирусов, но срабатывали они не всегда: так, примерно у 35% пациентов с простудными заболеваниями обнаружились вирусы, которые не удалось идентифицировать.
В 1965 году исследовательница из Чикагского университета Дороти Хамре (Dorothy Hamre) приняла вызов и решила закрыть это слепое пятно. Изучая тканевые культуры студентов с простудными заболеваниями, она обнаружила новый вид вируса, который получил название 229E.
В то же время группа английских исследователей под руководством доктора Дэвида Тиррелла (David Tyrrell) изучала насморк. Они тоже изолировали в культуре тканей, как им показалось, новый тип вируса. Когда команда Тиррелла исследовала его под электронным микроскопом, то обнаружила, что он напоминает вирус, выделенный в 1930-х годах из кур, больных бронхитом. Это и был коронавирус — первый, про который известно доподлинно, что он заразил человека.
«У животных эти вирусы были всегда, — объясняет доктор Кен Макинтош (Ken McIntosh) из Гарвардской медицинской школы. — Вот, например, вирус инфекционного птичьего бронхита. Он давно известен в птицеводстве, и от него имеются вакцины».
Это раннее исследование — своего рода машина времени. Сегодня при биологических исследованиях соблюдаются строгие правила безопасности и процедуры изоляции, но полвека назад к этим вопросам относились проще. Вот как о находках Тиррелла рассказывала тогдашняя газетная заметка: «Ученые поместили образцы среды в носовую полость 113 добровольцев. Простудился лишь один. Этого оказалось достаточно». Так его команда определяла отсутствие выделенного вируса в культурах, где он выращивался.
Во время открытий Хамре и Тиррелла доктор Макинтош входил в команду Национального института здравоохранения, которая тоже изучала причины простуды. («Совершенно независимо», — добавляет он, поскольку никаких исследований опубликовано так и не было). Команда доктора Макинтоша обнаружила так называемый OC43, еще один распространенный человеческий коронавирус, который вызывает респираторные инфекции и поныне. В 1968 году появился термин «коронавирус» — потому что под электронным микроскопом его поверхность напоминает внешние слои солнечной атмосферы, корону.
В то время открытие новых коронавирусов вроде 229E и OC43 привлекло бурный интерес со стороны прессы. В одной статье опрометчиво провозглашалось, что наука «утроила свой шанс побороть простуду». Однако Макинтош напоминает, что должного внимания исследованию коронавирусов научное сообщество не уделяло вплоть до появления ТОРС в 2003 году. Поскольку 229E и OC43 вызывали относительно легкие заболевания, врачи лечили их как обычную простуду: жаропонижающими, отхаркивающими и горячим куриным бульоном.
Затем в 2003 году грянула вспышка атипичной пневмонии. Она началась с коронавируса в Китае и в итоге поразила 29 стран. Хотя в конечном итоге вирус заразил всего 8 096 человек, ему приписали 774 смертельных исхода, — столь потрясающе высокий уровень смертности заставил исследователей взглянуть на него по-новому. «Когда появился ТОРС, мир коронавирусов внезапно изменился, — он стал намного шире, и добавилось технических подробностей», — вспоминает доктор Макинтош.
С тех пор обнаружилось еще два коронавируса, которые тоже вызывают простуду — NL63 и HKU1. И лишь в 2012 году — почти через 50 лет после его открытия — был окончательно секвенирован полный геном 229E. Тем временем сообщалось о случаях, когда 229E вызывал тяжелые респираторные симптомы у пациентов с ослабленным иммунитетом, — хотя большинство здоровых людей отделываются простудой.
Несмотря на тщательное изучение коронавирусов после вспышки ТОРС, пока не совсем ясно, почему три из них — SARS-CoV-1, MERS-CoV и SARS-CoV-2 (источник пандемии COVID-19) — вызывают более тяжелые симптомы и приводят к более высокому уровню смертности, в то время как другие известные четыре коронавируса человека гораздо слабее.
Однако одна общая черта у них все же имеется: летучие мыши. Все известные коронавирусы, которые заражают человека, по всей видимости, исходят от летучих мышей. Затем вирусы передались другому животному (благодатная среда для них — рынки дичи и продуктовые базары под открытым небом), и в конце концов дошли до человека. Так, OC43, судя по всему, циркулирует с XVIII века, а человеку передался от домашней скотины. MERS-CoV передался человеку от верблюдов. Животные-посредники подозреваются и в передаче человеку других коронавирусов вплоть до SARS-CoV-2.
Греческая учительница в итоге поправилась, — к счастью, искусственная вентиляция легких не понадобилась. Сканирование легких спустя два года после лечения показало, что они выздоровели и полностью восстановились. Тем не менее столь серьезные осложнения «обычной простуды» — одна из главных сложностей в борьбе с коронавирусами: они вызывают целый спектр симптомов разной степени тяжести.
«Если вы посмотрите на разброс заболеваний в ходе нынешней вспышки, прямо сейчас, — говорит научный сотрудник Института рака Даны Фарбер (Wayne Marasco) в Бостоне доктор Уэйн Мараско, специалист по ТОРС, БРС и COVID-19, — то у одних людей заболевание протекает вовсе бессимптомно, а другие умирают».
Доктор Макинтош подозревает, что коронавирусы будут и дальше сбивать исследователей с толку. Во-первых, они большие и сложные, а во-вторых, они могут относительно легко изменяться на генетическом уровне. Он отмечает, что еще эти вирусы сравнительно легко разбираются и собираются в одной и той же клетке. Как раз такие мутации, судя по всему, и вызвали как ТОРС, так и сегодняшнюю пандемию.
«У коронавирусов самый большой РНК-геном среди всех животных вирусов, — говорит доктор Макинтош. — Так что у них много секретов».
Ученые предупредили о новой вспышке коронавируса через несколько лет
Победа над нынешней вспышкой коронавируса может вовсе не означать отмены профилактических мероприятий и обязательного эпидемиологического надзора, считают гарвардские ученые, опубликовавшие отчет о своем исследовании в журнале Science.
По сообщению Jerusalem Post, в отчете гарвардских иммунологов, инфекционистов и эпидемиологов, даже при затихании нынешней волны эпидемии, ее новый подъем возможен уже в 2024 году.
Выводы специалистов о сроках появления вакцины весьма неутешительны, до ее открытия могут пройти годы. Также тревогу вызывают результаты моделирования поведения вируса SARS-CoV-2, вызывающего смертельное заболевание COVID-19. Во всех сценариях новая вспышка может произойти независимо от времени года.
Джулио Тарро: «Коронавирус не Эбола, вакцины от него не требуется. Система здравоохранения переживает кризис по вине тех, кто сократил вдвое отделения интенсивной терапии» (Business Insider, США)
Джулио Тарро, всемирно известный вирусолог и ученик создателя вакцины от полиомиелита, заявляет, что не стоит уповать на прививку от коронавируса, ведь не исключено, что он мутирует, подобно гриппу. Вирусолог выдвигает три варианта завершения пандемии и возлагает надежды не на вакцину, а на лечение и лето.
Вероятно, ждать появления вакцины против коронавируса бесполезно: «Если у вируса действительно есть китайская и паданская разновидности, будет трудно разработать вакцину, которая была бы эффективна в обоих случаях — точно так же, как с вакцинами от гриппа, которые не бывают универсальными».
Джулио Тарро (Giulio Tarro) — всемирно известный вирусолог, ученик Альберта Сейбина (Albert Sabin), создателя вакцины от полиомиелита, чьей лабораторией он руководил после его смерти. В Италии его имя очень часто упоминается из-за дистанционных столкновений со звездой интернета Роберто Буриони (Roberto Burioni).
«Я не хочу дискутировать, но любопытно, — говорит Тарро, — что люди до сих пор прислушиваются к тем, кто в начале февраля заявлял, что риск заразиться этим вирусом равен нулю, потому что в Италии его нет, в то время как он уже давно распространялся».
Борьба с вирусом расколола экспертов на пристрастные фракции, которые зачастую имеют тенденцию себя дискредитировать, но Тарро, родившегося в 1938 году, слухи, похоже, не интересуют:
«Сегодня люди ищут информацию через интернет, а я в моем возрасте и с высоты моего опыта держусь от всего этого подальше. Я изолировал вибрион холеры в Неаполе, боролся с эпидемией СПИДа и одержал победу против темного зла Неаполя, респираторно-синцитиального вируса, вызывавшего повышенный уровень смертности среди детей до двух лет, страдавших бронхиолитом». Вышедший на пенсию врач Больницы имени Котуньо в Неаполе — единственной, по мнению Эрнесто Буджо (Ernesto Bugio), где есть «подобающая защита для врачей», — был в авангарде борьбы со многими видами гриппа и поэтому помнит, что «ни в случае с первой атипичной пневмонией, ни в случае с ближневосточным респираторным синдромом вакцины разработано не было, зато ученые прибегли к использованию антител вылечившихся людей».
Это равноценно заявлению, что краеугольным камнем возврата к нормальной жизни должна стать действенная антивирусная терапия — «лечение, которое может появиться уже к лету. Я надеюсь, что наука и наступление тепла выступят здесь союзниками. Я верю, что мы сможем ездить купаться. Слишком много людей говорят о коронавирусе, не опираясь на научные данные и не имея соответствующих знаний».
Тарро убежден, что ситуация с Covid-19 в некоторой степени раздута, потому что, несмотря на то, что это «довольно необычный вирус, он, к счастью, не сравнится по смертности с атипичной пневмонией и даже с ближневосточным респираторным синдромом, который убивал каждого третьего заболевшего. Сегодня мы боремся не с Эболой, а с врагом, не являющимся летальным для почти 96% зараженных».
Таким образом, кризис ломбардской системы здравоохранения вызван рядом сопутствующих причин: «Проблема, — продолжает профессор, — в остальных 4%, которые заболели одновременно. На практике менее чем за месяц у нас появилось столько же больных, сколько бывает за весь сезон гриппа. С этой волной было невозможно справиться из-за проведенного за последние несколько лет сокращения системы здравоохранения. По данным ВОЗ, в период с 1997 по 2015 год количество коек в отделениях интенсивной терапии сокращено вдвое. И, хуже того, мы недостаточно быстро отреагировали, чтобы возместить ущерб».
По словам Тарро, Италия — и, в частности, Ломбардия — потеряла слишком много времени в период между объявлением чрезвычайного положения 31 января и внедрением мер по борьбе с чрезвычайной ситуацией на местах: «Когда поступили первые новости из Китая, французы немедленно приняли меры и стали увеличивать количество мест в отделениях интенсивной терапии, а мы — нет. Вместо этого мы предпочли прекратить авиасообщение с Китаем — совершенно бесполезная мера. Не говоря уже о хаосе с медицинскими масками. Правда состоит в том, что в начале у нас их не было, поэтому сообщалось, что использовать их должны только врачи и пациенты, а потом мы стали производить маски и теперь говорим, что они нужны всем. Это невероятно, нужно было с самого начала всем рекомендовать использовать их и соблюдать дистанцию, а вместо этого один промах следовал за другим. Ломбардию хотели закрыть, как Китай, а потом тысячам людей дали возможность уехать на юг страны… Честно говоря, так и не ясно, какую стратегию разработало правительство, а меры по сдерживанию были приняты с опозданием».
Неубедительной представляется эксперту и информационная стратегия: «Тревога — источник стресса, а стресс парадоксальным образом служит определяющим фактором снижения иммунной защиты. Это известно всем экспертам, и все же каждый день мы следим за этими бесполезными цифрами, которые сообщает Департамент гражданской обороны. Эти данные ни о чем не говорят: мы не знаем точного количества зараженных, а, следовательно, сталкиваемся с высочайшим уровнем смертности. Если же мы посмотрим на ряд английских исследований, то увидим, что зараженных на самом деле намного больше: по данным исследования Оксфордского университета, это 60-64% всего населения; по данным Имперского колледжа, это по меньшей мере 6 миллионов. По этим оценкам, уровень погибших снижается весьма и весьма значительно. На мой взгляд, мы достигнем 1%, как в Китае».
Ожидая появления действенной противовирусной терапии, эксперт выдвигает три гипотезы о завершении эпидемии: «Она может исчезнуть полностью, как и первая атипичная пневмония; она может возникать снова, как ближневосточный респираторный синдром или стать сезонным заболеванием, как птичий грипп. Поэтому нужно скорее лечение, а не вакцина. Тот факт, что в Африке вирус не распространяется, дает мне основания возлагать надежды на лето».