В дополнении к обновленному отчету «Обзор развития Азии 2018» АБР сохраняет свои прогнозные показатели регионально роста на уровне 6% в 2018 и 5,8% в 2019. За исключением новых индустриальных экономик Гонконга, Республики Корея, Сингапура и Тайбэя, прогноз роста региона сохраняется на уровне 6,5% в 2018 и 6,3% в 2019.

Ввиду более низких цен на сырьевые товары и действий центрального банка, направленных на снижение рыночной нестабильности, прогноз инфляции для развивающихся стран Азии скорректирован до 2,6% в 2018 и 2,7% в 2019 с прогнозировавшихся ранее 2,8% на нынешний и следующей год.

- Перемирие по торговым тарифам, достигнутое межу Соединенными Штатами (США) и Китайской Народной Республикой (КНР), приветствуется, но нерешенный конфликт остается главным риском снижения перспектив экономического роста региона, — сказал главный экономист АБР Ясуюки Савада. – Несмотря на это, мы сохраняем наши прогнозы по региональному росту на этот год без изменений, при этом ряд крупнейших экономик продолжают демонстрировать хорошие результаты.

Рост в КНР, второй крупнейшей экономике мира, по-прежнему ожидается на уровне 6,6% в 2018 с замедлением до 6,3% в следующем году. Темпы роста Индии сохраняются благодаря восстановлению экспорта и увеличению выпуска промышленной и сельскохозяйственной продукции. Рост прогнозируется на уровне 7,3% в 2018 и 7,6% в 2019.

Прогноз роста валового внутреннего продукта в Центральной Азии в 2018 в настоящее время увеличен до 4,2% с 4,1%, прогнозировавшихся ранее, в основном отражая улучшенный прогноз для Казахстана, который скорректирован на 2018 в сторону увеличения до 4% с 3,7%, ожидавшихся ранее. Между тем перспективы роста ухудшились для ряда других экономик субрегиона. Снижение государственных инвестиции в Азербайджане привели к замедлению роста. В то время как экономическая активность в Грузии оставалась устойчивой в первом полугодии, ожидается ее замедление к концу года ввиду более медленного, чем ожидалось, роста капитальных затрат в государственных инвестициях и неблагоприятного воздействия разворачивающегося кризиса в соседней Турции.

Рост в Центральной Азии в 2019 сейчас прогнозируется на уровне 4,3%, что выше сентябрьского прогноза, составлявшего 4,2%, на фоне улучшения перспектив роста Азербайджана в результате восстановления объемов государственных инвестиций и более высокой добычи на газовом месторождении Шах Дениз. Прогнозный рост экономики Казахстана в 2019 незначительно снижен с 3,9% до 3,8% ввиду пониженного прогноза цен на энергоносители.

Рост Юго-Восточной Азии в 2019 ожидается на уровне 7,1%, что ниже предыдущего прогноза на уровне 7,2%. Прогноз роста Тихоокеанского региона сохраняется на уровне 3,1%.

Политические корни падения роста заработной платы

Теперь это официально: рабочие по всему миру отстают. В последнем Глобальном отчёте о заработной плате Международной организации труда (МОТ) говорится, что, за исключением Китая, реальная (с учётом инфляции) заработная плата выросла в годовом исчислении всего на 1,1% в 2017 году по сравнению с 1,8% в 2016 году. Это самый медленный темп роста с 2008 года.

В странах с развитой экономикой G20 средняя реальная заработная плата выросла всего на 0,4% в 2017, по сравнению с ростом в 1,7% в 2015. В то время как реальная заработная плата выросла на 0,7%в Соединённых Штатах (по сравнению с 2,2% в 2015), она стагнировала в Европе, где небольшой рост в некоторых странах был компенсирован снижением во Франции, Германии, Италии и Испании. Замедление в «историях успеха», таких как Германия и США, особенно удивительно, учитывая растущий профицит счета текущих операций и снижение безработицы, а также конкурентные рынки труда.

На развивающихся рынках средний рост заработной платы в 2017 до 4,3% был быстрее, чем в странах с развитой экономикой G20, но всё же медленнее, чем в предыдущем году (4,9%). В Азии наблюдался самый быстрый рост реальной заработной платы, в основном благодаря Китаю и нескольким небольшим странам, таким как Камбоджа, Шри-Ланка и Мьянма. Но в целом в 2017 рост заработной платы в азиатских странах в основном замедлился. А в Латинской Америке и Африке большинство стран столкнулись со снижением реальной заработной платы.

Более того, в докладе МОТ отмечается, что разрыв между ростом заработной платы и производительностью труда в 2017 оставался значительным. Во многих странах, доля труда в национальном доходе по-прежнему ниже уровня начала 1990-х годов.

Возникает очевидный вопрос: учитывая глобальное восстановление объёма производства в последние годы, почему условия труда работников в большинстве регионах мира не улучшились соразмерно?

Ни один из обычных "подозреваемых", торговля и технология, не являются единственными виновниками сложившейся ситуации. Безусловно, углубляющаяся интеграция крупных стран с избытком рабочей силы в глобальный рынок, наряду с растущей зависимостью от автоматизации и искусственного интеллекта ослабили переговорные позиции трудящихся и сместили спрос на рабочую силу в весьма специфические и ограниченные сектора. Но одни эти факторы не объясняют отсутствия материального прогресса для большинства работников.

Истинная причина, по которой с работниками обходятся несправедливо, не столько экономическая, сколько институциональная и политическая. В разных странах законодательство и судебные решения все чаще попирают давно признанные трудовые права.

Например, правительства, сосредоточенные исключительно на улучшении «гибкости рынка труда», проводят политику, которая ставит интересы работодателей над интересами работников, не в последнюю очередь путём подрыва способности работников к организации. Одержимость фискальной консолидацией и жёсткой экономией помешала своего рода социальным расходам, которые могли бы расширить государственную занятость и улучшить условия труда работников. А текущая нормативно-правовая среда всё больше позволяет крупным корпорациям занимать главенствующее положение без подотчётности, что ведёт к более высокой монопольной ренте и большему переговорному потенциалу.

Коротко говоря, интеллектуальный захват неолиберализмом экономической политики в целом ряде стран приводит к тому, что большинство наёмных работников не получают выгоды от экономического роста. Но это не было неизбежным. В конце концов Китай достиг быстрого роста заработной платы, и доля национального дохода, приходящаяся на рабочую силу, растёт, несмотря на стремление страны к торговле и технологиям быстрого замещения рабочей силы.

В результате средняя номинальная минимальная заработная плата в Китае практически удвоилась в период между 2011 и 2018 годами, а заработная плата работников государственных предприятий выросла ещё быстрее. В то же время правительство расширило другие формы социальной защиты трудящихся, наряду с проведением промышленной политики, направленной на стимулирование инноваций и рост производительности, тем самым продвигая страну к верхнему уровню производственно-сбытовой цепи.

Надо признать, политическая экономия Китая весьма необычна. Забота правительства о благополучии трудящихся может просто отражать необходимость Коммунистической партии Китая обеспечить свою внутреннюю политическую позицию. В таком случае Китай заключил фаустовскую социальную сделку, типичную для автократий Восточной Азии.

Вместе с тем, если Китай может противостоять тенденции снижения роста заработной платы, значит, другие страны тоже могут. Но прежде всего разработчикам экономических политик всего мира придётся избавиться от неолиберальной парадигмы, из-за которой они не в состоянии представить альтернативные политические подходы. Как политический проект, неолиберализм уже себя исчерпал. Если работники собираются снова принять участие в достижениях роста, правительствам придётся начать принятие более прогрессивных альтернативных политик.

К счастью, МОТ и Конференция Организации Объединённых Наций по торговле и развитию вернули в повестку дня более разумную политику, как и некоторые политики в США, Великобритании и других странах. Но обеспечение того, чтобы экономика обслуживала основную массу общества, потребует гораздо большего толчка по всем направлениям.