Автор вспоминает, с чего началась «арабская весна», и пытается понять, во что она вылилась. Сейчас, десять лет спустя, в восставших тогда странах наблюдается неутешительная картина. Протесты чаще приводили к войнам, которым теперь нет конца, чем к улучшениям в жизни людей. Значит ли это, что все было напрасно?
Восстание должно было обеспечить свободу и демократию, но в результате вылилось в войну и бедность. Журналист Dagens Nyheter Эрик Ульссон рассказывает историю об искре, с которой разгорелись величайшие политические волнения последних десятилетий
Зажигалка, канистра бензина, бедный уличный торговец, для которого очередное оскорбление стало последней каплей. Вот с чего началась «арабская весна».
Народные протесты арабской весны разгорелись в январе 2011 года, но искра вспыхнула — в буквальном смысле — в один из самых темных дней зимы. Это произошло 17 декабря 2010 года в запущенном промышленном городе Сиди-Бу-Зид в Центральном Тунисе.
26-летний уличный торговец Мохаммед Буазизи поругался с муниципальным инспектором. Женщина-инспектор захотела проверить у молодого человека разрешение торговать на улице овощами с тележки. Буазизи почувствовал себя жертвой преследований. Он пытался получить разрешение, но ему это не удалось. И инспектору это было хорошо известно — она просто намекала на взятку.
Началась ожесточенная словесная перепалка, прибежали двое полицейских и повалили молодого человека на землю. В отчаянии и злобе Буазизи пытался прорваться в мэрию, чтобы пожаловаться на такое обращение, но его не пустили.
Тогда у него кончилось терпение.
Мохаммед Буазизи купил канистру бензина на ближайшей заправке, облился им и поджег себя зажигалкой. Прохожим удалось погасить огонь, но Буазизи получил очень сильные ожоги. Через 18 дней он умер в реанимации в адских мучениях.
Трагическое самосожжение в Сиди-Бу-Зиде запустило цепную реакцию, которая заставила всех деспотов и диктаторов арабского мира поджать хвосты. Но попутно это привело и к ряду нежелательных эффектов: в события стали вмешиваться крупные мировые державы, а в обществе вспыхивали волнения и на вид неразрешимые конфликты.
За эти годы я несколько раз приезжал в Сиди-Бу-Зид и общался с родственниками и друзьями Мохаммеда Буазизи. Они помнят его худощавым и «совсем не вспыльчивым» парнишкой. Буазизи просто стремился заработать себе на пропитание, перестать делить тесное жилье с родителями и четырьмя братьями и сестрами и накопить немного денег на свадьбу.
Но в провинциальном Сиди-Бу-Зиде с его коррупцией и безработицей заработать можно было только нелегальной уличной торговлей. Труд тяжелый, а прибыль минимальная. Мохаммеда Буазизи постоянно притесняли полицейские и чиновники.
Буазизи не занимался политической агитацией. Но он стал мучеником и символической фигурой для сотен тысяч тунисцев, которые чувствовали, что чаша их терпения переполнилась. Сразу же после его самосожжения в Сиди-Бу-Зиде разразились спонтанные уличные протесты. Наряды полиции ожесточенно разгоняли их резиновыми дубинками и слезоточивым газом, стреляли в воздух.
К тому времени — к концу 2010 года — уже 23 года в Тунисе правил Зин аль-Абидин Бен Али, бывший военный и создатель тунисской службы безопасности.
Президент Бен Али управлял полицейским государством и держал СМИ в ежовых рукавицах, но тем не менее ему удалось в мировом сообществе создать для Туниса образ «прогрессивной» страны. Президентская партия власти под названием Демократическое конституционное объединение входила в социалистический интернационал, а страна официально была секулярной.
Запуганная тунисская пресса не осмеливалась писать о яростных протестах против режима. Но фотографии и репортажи распространялись все равно — через блоги и социальные сети. Полицейское насилие вызвало протесты и в других тунисских городах. А когда 4 января Мохаммед Буазизи скончался, массовые демонстрации стали еще масштабнее.
14 января 2011 года Бен Али почувствовал, что с него довольно. Вместе с женой Лейлой Трабелси на 20 лет моложе его он покинул Тунис и на частном самолете отправился в Саудовскую Аравию. Штаб-квартира Демократического конституционного объединения оказалась в осаде, народ танцевал на улицах, а военные переходили сторону восставших, вставляя цветы жасмина в дула своих винтовок.
Соседние арабские страны внимательно следили за событиями в Тунисе, и очень скоро люди вышли на улицы также в Ливии, Египте, Йемене, Сирии, Бахрейне и Иордании.
В феврале 2011 года в ответ на протесты сотен тысяч демонстрантов ушел в отставку президент Египта Хосни Мубарак. В Ливии дрогнул старый диктатор Муаммар Каддафи.
А в Сирии повсюду зазвучали слова, которые позже станут лозунгом «арабской весны»: «Народ хочет, чтобы режим пал».
Даже в невероятно закрытой и репрессивной Саудовской Аравии начались протесты. На короткое время показалось, что возможно все.
Но когда крики ликования стихли, а несколько президентов стран арабского мира ушли в отставку, наступило похмелье и время разбираться с последствиями. Если взглянуть на цифры и статистику сейчас, десять лет спустя, в восставших странах наблюдается неутешительная картина.
Как раз к десятой годовщине отчаянной акции Мохаммеда Буазизи нью-йоркский Совет по международным отношениям (CFR) представил научно-исследовательскую работу, посвященную обстановке в пяти странах, ставших ядром «арабской весны» (Бахрейн, Египет, Ливия, Сирия, Тунис и Йемен).
Совет по международным отношениям рассмотрел тенденции в таких областях, как конфликты, демократическое развитие, уровень жизни, безработица среди молодежи и свобода прессы. И везде кривые графиков ползут куда-то не туда.
Больше всего угнетают войны, которые разразились на фоне «арабской весны» и продолжаются до сих пор без всякой надежды на скорое их прекращение.
В Сирии народное восстание против президента Башара Асада очень быстро переросло в полномасштабную войну. К настоящему моменту сирийская война превратилась в незатухающий очаг конфликтов с участием армий шести стран (Сирия, Россия, Иран, Турция, США и Израиль), а также множества вооруженных группировок. За это время в войне погибли от 500 до 600 тысяч человек, а почти 12 миллионам — непостижимая цифра! — пришлось бросить свои дома и бежать. Никакого быстрого способа завершить этот конфликт не предвидится.
Муаммар Каддафи правил Ливией целых 42 года к тому времени, но в конце августа 2011 года его согнали с трона, а через некоторое время убили. Каддафи сдерживал этнические, религиозные и региональные конфликты с помощью военных и служб безопасности.
Когда у Муаммара Кадаффи отняли власть, старые враги стали поднимать головы, и конфликты медленно, но верно перерастали в гражданскую войну, в которой со временем появлялось все больше иностранных участников. ООН усердно пытается играть роль посредника, но результаты пока слабые.
В Йемене авторитарный лидер Али Абдулла Салех не захотел склониться перед требованием молодых демонстрантов сделать страну более демократичной. Уловки, на которые пошел Салех, чтобы остаться у власти, привели к нынешнему сложному и кровавому конфликту — гражданской войне, которая вызвала самую страшную на сегодняшний день гуманитарную катастрофу, грозящую Йемену расколом.
Что касается остальных стран, затронутых в исследовании Совета по международным отношениям, только в Тунисе наблюдается достойный упоминания прогресс в демократическом развитии страны. Там есть функционирующая многопартийная система, в рамках которой власть в стране сменялась мирным путем. А вот в Египте и Бахрейне, напротив, демократические институты стали еще слабее.
Масштабная безработица особенно сильно подстегивала молодежь выходить на улицы. К сожалению, ни к каким улучшениям протесты не привели: статистика показывает рост безработицы во всех странах.
Свободы прессы в общем и целом стало еще меньше по сравнению с тем, что было за несколько лет до «арабской весны». В особенности это касается Египта — страны, которую считают сердцем культуры арабского мира. После того как в 2013 году к власти пришел Абдул-Фаттах ас-Сиси, Египет оказался в числе стран, где журналистов чаще всего сажают в тюрьму.
Победа над коррупцией была еще одной путеводной звездой во время «арабской весны». Однако статистика от Совета по международным отношениям свидетельствует, что уровень коррупции остался примерно тем же, что и до восстания, хотя некоторые страны, например, Тунис, и пытались бороться с взяточничеством при помощи антикоррупционных органов.
Значит ли это, что все эти протесты, все риски были напрасны? Зависит от того, кого вы спросите. Конечно, кто-то сожалеет о бунте в свете беспорядков и нестабильности, которые за ним последовали.
Но сам я вспоминаю молодую ливийку Нисреен и ее надежды на то, как страна будет развиваться после Каддафи. Она с нетерпением ждала, когда можно будет организовать общество защиты животных — при старом режиме воплотить подобную инициативу в жизнь было невозможно.
Также я думаю о Лине Бен Менни, одной из главных фигур восстания в Тунисе. В этом году она умерла от аутоиммунного заболевания в возрасте всего 36 лет. Два года назад в интервью журналисту Dagens Nyheter Радхуане Аддале Лина Бен Менни подвела итог достижениям: «Я счастлива видеть новое поколение Туниса, тех, кто ходил в начальные классы, когда началась революция. Они выросли в стране, где свобода мнений — нечто само собой разумеющееся, и они не дадут просто так отобрать у себя права».
Каково наследие «арабской весны» по прошествии десяти лет – Strategist
Аннотация
С приходом нового, 2021 года геополитический ландшафт арабского мира будет продолжать меняться, и исход этих изменений будет зависеть от ряда факторов — не в последнюю очередь от того, мобилизуется ли — и когда это произойдет — арабское население вновь на цель достижения демократии.
Когда 17 декабря 2010 года уличный торговец Мохаммед Буазизи совершил известный всем решительный акт протеста в тунисском городе Сиди-Бузиде, он даже представить себе не мог, насколько серьезные последствия будет иметь его отчаянный шаг. Спровоцировав волну гражданских беспорядков в арабском мире, он положил начало самой глубокой трансформации региона со времен деколонизации, пишет бывший министр иностранных дел Израиля Шломо Бен-Ами в статье, вышедшей 18 декабря в The Strategist.
Сначала в Тунисе разразилась «жасминовая революция», которая привела к отставке давнего президента страны Зина эль-Абидина Бен Али. Протесты быстро охватили другие арабские государства, в результате чего были свергнуты многие «автократы» — Хосни Мубарак в Египте, Муаммар Каддафи в Ливии и Али Абдулла Салех в Йемене.
В Сирии президенту Башару аль-Асаду удалось удержать власть, но ценой этому было погружение республики в пучину кровопролитной гражданской войны, в результате которой погибли более полумиллиона человек, миллионы были вынуждены стать либо беженцами, либо внутренне перемещенными лицами. Из-за конфликта Сирия не только «вернулась» в лоно России, но и превратилась в поле ирано-израильского противостояния.
Большинству из тех, кому удалось свергнуть автократов в ходе так называемой «арабской весны», не довелось увидеть, как сбываются их демократические надежды. «Кофейная революция» в Йемене быстро переросла в гражданскую войну между центральным правительством и поддерживаемыми Ираном повстанцами-хуситами. Хотя Салех в конце концов ушел в отставку, народ Йемена не получил желаемого облегчения. Напротив, Саудовская Аравия осуществила кровавое вторжение против хуситов, превратив Йемен в арену жестокой прокси-войны с Ираном, что привело к самой страшной гуманитарной катастрофе в мире.
Что касается Ливии — уже искусственного образования времен колониализма — смена режима в ней, вызванная «гуманитарным» вмешательством Запада, носила хаотический характер. С 2011 года страна разорвана на части из-за боевых действий между силами, поддерживаемыми различными внешними игроками, включая Египет, Россию, Турцию и Объединенные Арабские Эмираты, а также генералами-ренегатами и местными полевыми командирами.
События продолжали развиваться — подобно эффекту домино — на протяжении многих лет, и в феврале 2019 года, через шесть дней после того, как Абдель Азиз Бутефлика объявил о своей кандидатуре на пятый президентский срок, возникло алжирское движение «Хирак Риф». Протесты вынудили Бутефлику уйти в отставку и привели к широкомасштабному бойкоту президентских выборов в декабре прошлого года. Победитель этих выборов Абдельмаджид Теббун — всего лишь новое гражданское лицо, казалось бы, непреходящего правления военных.
«Арабская весна» обнажила врожденную хрупкость многих государств, в которые она пришла. Хотя некоторым лидерам удалось удержаться у власти, а некоторые репрессивные военные аппараты остаются надежными, слабая легитимность, часто основанная на фальсификации выборов, делает их очень уязвимыми, особенно перед лицом племенных и исламистских настроений. Неслучайно арабские монархии — Марокко, Иордания и Саудовская Аравия, — которые черпают свою легитимность в значительной степени из религиозных источников, оказались в намного более благоприятной ситуации, чем псевдопрезидентские республики.
Выявив слабость отдельных стран, «арабская весна» создала условия для появления суннитской террористической группировки «Исламское государство» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в тех частях Сирии, Ирака и Синайского полуострова, которые не контролировались центральным правительством. Хотя местные и международные силы в конечном счете ликвидировали «халифат» ИГ (организация, деятельность которой запрещена в РФ), у группировки всё еще есть филиалы в Египте, Сирии и Ливии. Пока не будет решена проблема слабости государства, так и будут появляться разного рода суннитские полевые командиры.
Люди, похоже, возлагают свои электоральные надежды на политический ислам, который в последнее десятилетие стал главной альтернативой светской автократии. Где бы ни проходили свободные выборы, к власти приходили исламисты. Единственной «историей успеха» стал Тунис, где в ходе трех прошедших с 2011 года выборов всегда удавалось добиться мирной передачи власти. Важную роль в этом играла местная умеренная партия «Эннахда».
В Египте в 2012 году президентом стал Мухаммед Мурси из «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Но, пробыв у власти чуть больше года, он был свергнут военными во главе с фельдмаршалом Абдель Фаттах ас-Сиси, в результате чего был установлен режим «еще более репрессивный», чем режим Мубарака.
Ни одна история недавней трансформации Ближнего Востока не может быть полной без США. В своих недавно опубликованных мемуарах Барак Обама признался, что, если бы он был молодым жителем Египта, он присоединился бы к протестующим на каирской площади Тахрир в 2011 году. Вместо этого он в качестве президента США «принес в жертву» двух ближайших региональных союзников Вашингтона, Мубарака и Бен Али, открыв путь к перекройке стратегической карты Ближнего Востока.
Как дал Обаме понять Мухаммед бен Заид, наследный принц и заместитель командующего вооруженными силами ОАЭ, позволив отстранить Мубарака и признав победу Мурси на выборах, США, создается такое впечатление, не могут больше считаться надежным долгосрочным партнером. Усугубив это чувство предательства среди арабских союзников Америки, Обама впоследствии договорился о ядерной сделке с Ираном и изменил баланс стратегических приоритетов США в сторону Азии, открыв России путь для расширения своего влияния на Ближнем Востоке.
Неарабские региональные державы — Иран, Турция и Израиль — также быстро извлекли выгоду из арабских бед. Пока Америка была занята борьбой с ИГ (организация, деятельность которой запрещена в РФ), Иран помог спасти сирийский режим, находящийся на грани краха, и разместил свои силы вдоль границ Израиля. Сейчас охват деятельности Тегерана простирается от Сирии и Ирака до берегов Средиземного моря в Ливане.
Тем временем Турция стала доминирующей силой на севере Сирии, где она утверждает, что препятствует появлению автономного курдского государства на своем пороге, и укрепила свое военное присутствие в Катаре. Даже приток сирийских беженцев в Турцию стал мощным козырем для президента Реджепа Тайипа Эрдогана, который пригрозил отправить миллионы человек в страны Европы, если их лидеры будут критиковать его диктаторские методы.
Тем не менее, пожалуй, самый шокирующий результат недавних потрясений в арабском мире касается Израиля. Рассматривая страну как необходимого посредника в Америке, а теперь и надежного союзника в борьбе против Ирана, ряд арабских государств — Бахрейн, ОАЭ, Марокко и Судан — нормализовали двусторонние отношения. Как только этому примеру последует Саудовская Аравия, арабо-израильский конфликт фактически прекратится, даже если нерешенным остается палестинский вопрос. Подобное развитие событий стало бы значительным изменением парадигмы ближневосточной политики.
С приходом нового, 2021 года геополитический ландшафт арабского мира будет продолжать меняться, и исход этих изменений будет зависеть от ряда факторов — не в последнюю очередь от того, мобилизуется ли — и когда это произойдет — арабское население вновь на цель достижения демократии.
Почему «арабской весне» не удалось изменить реальность арабского мира к лучшему
"Арабская весна» взорвала Ближний Восток и Северную Африку, поставив на грань уничтожения многие арабские страны. Если начало восстаноий было связано с чаяниями народа, его устремлениями к свободе, справедливости и благородству, то в конце все повернулось в другое направление, благодаря усилиям различных политических сил. Они возглавили революции, вмешавшись в дела на региональном и международном уровнях, параллельно пытаясь наносить удары, которые бы служили их интересам. В некоторых арабских странах конфликты превратились в борьбу за власть и влияние, и отошли от духа мирных народных восстаний.
После этого арабские общества перешли на этап борьбы за сущность своих государств. Современное государство, прошедшее постколониальную стадию, представляется новым явлением, и для многих сил в арабском мире оно было неприемлемым.
Это привело к борьбе за становление государственных институтов на Ближнем Востоке. Однако каким мы хотим видеть это государство? Будет ли оно религиозным или светским? Какая форма правления предпочтительнее: королевство, республика или джамахирия? Мы в арабском мире не достигли состояния, когда проект государства может быть осуществлен в соответствии с современными концепциями. Большинство арабских стран не решают важные вопросы, замалчивая их. Среди этих подобных пунктов демократия, плюрализм, права человека, взаимосвязь между вопросами религии и государства, вопросы, связанные с социальной справедливостью и развитием. Именно отсутствие внимания к этим вопросам привело к череде восстаний, которым мы стали свидетелями.
Когда начались восстания арабской весны, тут же развернулась кровавая борьба за власть между различными силами. За ней последовали крах, материальные потери, гибель многих людей и появление миллионов бездомных в результате войн.
В странах, где царил авторитаризм, мирной трансформации не получилось в отличие от режимов, обладавших высокой степенью легитимности и сформировавшихся не в результате переворота. Для последних процесс изменений был медленным и мирным, как, например, в Иордании или Марокко, где лидеры обеих стран проявили большую гибкость при взаимодействии с народными движениями.
Немногочисленные арабские аналитические центры должны исследовать причины, по которым революциям арабской весны не удалось провести в жизнь необходимые изменения. Это улучшение политических, экономических и социальных условий жизни граждан арабских стран. Нужно понять, какие уроки следует извлечь из опыта, который арабские страны получили в результате провала «арабской весны», чтобы в будущем подобные восстания не оказались такими же бесполезными.
По моему мнению, причины неудач арабских революций, изначально нацеленные на улучшение арабского общества, заключаются в том, что они не смогли изменить культуру и стиль мышления арабских граждан, а сосредоточились лишь на применении насилия, которое, даже если и было оправдано, не сопровождалось интеллектуальными изменениями. Арабская мысль осталась окаменевшей, а арабская культура — слабой, омраченной отсталостью и свойственной ей искаженностью понятий. Самое слабое место здесь — участие населения в изменениях, которые нам требуется провести в своем сознании, а также в политической, экономической и социальной действительности арабских стран.
Среди негативных последствий арабской весны стоит отметить многочисленные кризисы, которые разрушили институты и инфраструктуру пяти арабских стран, унесли жизни людей, не имея на это никакого права, усугубили социальные противоречия, вытащив на поверхность идеологические разногласия. Миллионы людей были вынуждены покинуть свои дома, что вызвало «утечку мозгов» в арабских странах. Экономические потери достигли суммы, превышающей триллион долларов.
Искренние попытки реформ и изменений в арабских странах в итоге оказались несостоявшимися, и этот эффект продлится еще десятки лет. Большинство арабских граждан уже оплакивают дни прошлого, желая, чтобы все оставалось на своих местах и без изменений.
Политические, экономические и социальные реформы в арабских странах должны стать востребованными, нужно постоянно говорить об их важности. Более того, эти реформы должны сопровождаться интеллектуальными и культурными подвижками, поскольку именно это является основой будущего устойчивого успеха.
