Экономические новости о Китае излишне фокусируются на общих размерах ВВП и в недостаточной мере – на подушевом ВВП, а это намного более показательный индикатор.

Такое искажение в освещении событий приводит к важным последствиям, потому что эти два индикатора рисуют совершенно разные картины нынешней экономической и политической ситуации в Китае. Они привлекают наше внимание к совершенно разным вопросам.

Быстрый поиск во всех англоязычных изданиях в базе данных ProQuest за десятилетний период с 2011 по 2021 годы показывает, что ВВП Китая обсуждался в 20915 статьях, но лишь в 1163 из них упоминался подушевой ВВП. Доля таких статей была даже ниже в восьми крупнейших, самых элитных газетах («New York Times», «Wall Street Journal», «Washington Post» и т.п.): здесь китайский ВВП упоминался в 5963 статьях, но только в 305 речь шла о подушевом показателе.

В 2019 году ВВП Китая (измеряемый по рыночному обменному курсу) составил $14 трлн, став вторым крупнейшим в мире и уступив лишь ВВП США ($21 трлн), при этом Япония заняла третье место ($5 трлн). Общий размер ВВП показывает общее количество ресурсов (включая налоговую базу), доступных правительству. Это полезно при обсуждении размеров государственных инвестиций Китая, например, в космическую программу или военный потенциал. Но этот индикатор намного меньше говорит нам о повседневной жизни китайцев.

Именно поэтому экономисты обычно больше интересуются подушевым ВВП Китая или его подушевыми доходами, чем общим размером ВВП. И здесь главный вывод таков: Китай остаётся бедной страной, несмотря на феноменальный рост общего размера ВВП в течение четырёх последних десятилетий.

Подушевой ВВП Китая в 2019 году равнялся $8242; по этому показателю страна находилась между Черногорией ($8591) и Ботсваной ($8093). Между тем, китайский подушевой ВВП по паритету покупательной способности (когда доходы корректируются с учётом стоимости жизни) составлял $16804. Это меньше среднемирового показателя ($17811) и ставит Китай на 86 место в мире – между Суринамом ($17256) и Боснией и Герцеговиной ($16289). Напротив, подушевой ВВП по паритету покупательной способности в США и ЕС равнялся $65298 и $47828 соответственно.

Чтобы понять масштабы нищеты в Китае, нам нужно также вспомнить об уровне неравенства среди его огромного населения. Неравенство доходов в Китае, измеряемое в виде коэффициента Джини, сегодня схоже с уровнем неравенства в США и Индии. А поскольку в Китае живут 1,4 млрд человек, неравенство в этой стране означает, что здесь по-прежнему сотни миллионов людей являются малоимущими.

Китайское правительство заявляет, что около 600 млн человек получают ежемесячный доход на уровне около 1000 юаней ($155), что соответствует годовому доходу в размере $1860. Из этих людей 75,6% живут в сельской местности.

Чтобы покинуть ряды беднейших государств мира, Китаю следует значительно повысить доходы части населения, размеры которого примерно равны всему населению стран Африки южнее Сахары (кстати, средний уровень доходов в этих стран примерно такой же –  $1657). Китайское правительство знает, что оно обязано сделать это ради сохранения народной поддержки. При прочих равных оно как минимум ещё поколение будет занято задачей увеличения внутренних доходов.

Но в политике прочие редко оказываются равными, а правительство может расширять свою народную поддержку способами, которые не способствуют экономическому росту. Например, китайские власти акцентируют внимание на своей роли в защите населения от внешних, безличных сил, таких как землетрясения или пандемия Covid-19. А в последнее время оно также заняло более решительную позицию в территориальных спорах в Южно-Китайском море и на китайско-индийской границе.

Западные страны отреагировали на эти и другие китайские действия различными мерами. США усиливают военное присутствие в Южно-Китайском море; Китаю также грозят экономические санкции и бойкот Зимней Олимпиады 2022 года в Пекине из-за озабоченности состоянием прав человека в стране.

Как показывает опыт, санкции, бойкоты и военное давление вряд ли помогут достичь заявленных целей. Например, Россия находится под западными экономическими санкциями с 2014 года (а администрация президента США Джо Байдена недавно объявила о новых санкциях), но Кремль продолжает политику оккупации восточно-украинского региона Донбасс. Точно так же бойкот московской Олимпиады-1980 и игр в Лос-Анджелесе в 1984 году мало повлиял на обе стороны, противостоявшие друг другу в Холодной войне.

Напротив, военная агрессия часто провоцирует политический отпор в стране, ставшей её жертвой, и усиливает поддержку действующего правительства. Экономические санкции могут создавать аналогичный эффект, укрепляя общественную поддержку более жёсткой политики.

Этот эффект отпора легко увидеть сегодня в Китае. Многие китайцы считают, что Запад стремится подтвердить своё политическое господство, и видят в этом болезненное напоминание о временах колониализма и Второй мировой войны, когда Китай потерял 20 млн человек (больше, чем любая другая страна в мире за исключением СССР). Сильные эмоции, которые вызывает западная политика в отношении Китая, затмевают тот факт, что некоторые китайские действия создают проблемы для Индии, Вьетнама и Индонезии, которые тоже страдали от жестокой колониальной политики.

Эта эмоциональная реакция отвлекает внимание от важных внутренних проблем, в том числе необходимости повышать доходы. Большинство китайских бедняков очень далеки от пограничных споров или международных спортивных мероприятий, но именно на них ляжет основное бремя любого побочного ущерба.

Для эффективного взаимодействия с Китаем другие страны должны помнить: вопреки первым впечатлениям, перед ними далеко не экономический монолит. Китай – это страна со вторым крупнейшим в мире размером ВВП, но за этими цифрами стоят сотни миллионов людей, которые просто хотят перестать быть нищими.

© Project Syndicate 1995-2021