В Дании христианство умерло, а потом воскресло — но уже под видом политики идентичности, считает авторитетный французский религиовед. Исследуя мусульманский фундаментализм, он выносит сокрушительный приговор христианскому самосознанию европейцев. Религию убивает политика, утверждает философ.

Когда датчане на Рождество собираются вокруг яслей Христовых и поют псалмы, это отнюдь не из-за религиозных убеждений или истовой веры.

Современное отношение датчан к христианству в значительной степени обусловлено политикой идентичности и замешано скорее на этнокультурных взаимосвязях внутри общества, чем на глубоком религиозном чувстве. Но светские христиане заблуждаются в своем убеждении, что такое ослабленное христианство уже не может стать инструментом в руках реакционных сил.

Так считает всемирно известноый французский писатель и религиовед Оливье Руа (Olivier Roy), автор многочисленных книг об исламе, христианстве и светском обществе Запада.

«Традиции, музыку, культуру и обычаи можно ценить и без веры. По-своему это весьма удобно. Так никто не связан христианской заповедью возлюбить ближнего своего», — считает Оливье Руа.

«Мы имеем дело не с христианской идентичностью вообще, а с конкретной датской христианской идентичностью», — говорит Руа по телефону из Флоренции. Он — профессор политологии Европейского университета.

Пастор из Копенгагена

В своей последней книге — на датском она вышла в начале года — Руа задает провокационный вопрос: «Можно ли считать Европу по-прежнему христианской?». И отвечает: нет, нельзя.

«Европа уже не христианский континент», — говорит Оливье Руа, подчеркивая сдвиг в нравственных ценностях северной Европы во время студенческих восстаний 1960-х. 

Если католическая церковь боролась с бунтарскими идеалами свободной сексуальности, феминизма и прав геев, то большинство протестантских церквей (скандинавские, немецкая евангелическая и отчасти англиканская) осудили гонения на феминизм и однополые браки, потому что главная христианская заповедь — это любовь.

«Но это было лишь дальнейшим развитием уже существующей тенденции. Еще немецкий богослов Дитрих Бонхёффер (Dietrich Bonhöffer, 1906-1945) выдвинул концепцию „безрелигиозного христианства", увидев в светскости новое проявление божественной сущности и новый способ общения с миром. Иными словами, секуляризация рассматривалась не как угроза, а как возможность обновить церковный призыв. Это адаптация богословия к светскому обществу, и она прошла долгий путь. Настолько долгий, что теперь даже верить в Бога — и то не обязательно», — говорит Оливье Руа.

В своей речи о североевропейском христианстве и его вольностях Руа упоминает «нашумевший случай с копенгагенским пастором». В 2003 году пастор из Люнгбю-Торбека Торкиль Гросбёлль (Thorkild Grosbøll) произвел фурор, заявив, что не верит в Бога-создателя. По словам Руа, это типичный случай секулярного христианства, выхолощенного от религии, но исполненного политики идентичности.

«На примере Дании мы видим, что дело не столько в вере, сколько в некой принадлежности. Церковь — своего рода культурный, этнический клуб. Вы прихожанин уже потому, что датчанин, а в церковь ходите слушать псалмы — и еще потому, что она напоминает вам о детстве», — говорит Оливье Руа.

В Великобритании встречаются епископы и духовенство с индийскими и африканскими корнями. В католической церкви немало епископов родом из Африки или Южной Америки. Католическое богословие и его главный призыв по сути своей универсальны — пусть [лидер партии «Лига Севера»] Маттео Сальвини и узурпировал христианство ради политических целей. В датской же народной церкви это немыслимо, считает Руа.

«В сложившейся ситуации трудно даже представить себе датского епископа из Африки. Я не говорю, что это табу, или что в церкви царит сегрегация. Дело не только в вере. Чтобы стать членом датской народной церкви недостаточно просто быть лютеранином. Нужно нечто большее. Надо быть еще и датчанином».

Поэтому недатчанину нет никакого смысла переходить в датскую народную церковь, потому что вера по сути своей вторична, а то и вовсе не имеет значения, считает Руа. «Люди меняют веру из религиозных соображений. Светский клуб им не нужен. Поэтому новообращенцы идут к евангелистам, иногда в католическую церковь. Они хотят сильной религии».

Политика убивает религию

Когда Руа говорит, что Европа больше не христианский континент, это не от недостатка христианских символов, ценностей и лозунгов в общественном пространстве и в общественных дискуссиях. Но потому, что христианство в своем нынешнем виде свелось к политике идентичности в руках политических сил, которые преследуют особые цели.

«Когда христианство становится официальной идеологией государства, религия умирает», — провозглашает Оливье Руа наперекор борцам за консервативные ценности — венгерскому премьеру Виктору Орбану (Viktor Orbán), вышеупомянутому Маттео Сальвини и лидеру польской партии «Право и справедливость» Ярославу Качиньскому (Jarosław Kaczyński). Все они провозгласили защиту Европы и национальной христианской идентичности частью своей политической программы.

«В этом отношении к датчанам ближе всего Сальвини. Он считает, что христианство принадлежит народу, который волен поступать как ему вздумается. Верить не обязательно, потому что церкви христианство не принадлежит. А раз верить не обязательно, нужно просто делать вид, что соблюдаешь христианские традиции. Он пользуется христианскими символами — например, теми же четками — но к алтарю не идет. Не смеет. Свою веру он не акцентирует».

Взяв на вооружение христианство, национально-консервативные силы рискуют подточить религию, лишив ее веры. Вера в распятого Бога становится декорацией, превращается в китч. Руа отсылает к Польше, где правящая партия «Право и справедливость» поддерживает тесные отношения с католической церковью.

«Если ты ходишь в церковь, значит, ты противник иммиграции. Если ты левый или либерал, то в церковь ты не ходишь, потому что считаешь ее чересчур консервативной и реакционной. Политика убивает религию. Это как в Иране. Исламская революция в Иране убила шиитский ислам. Если ты ходишь в традиционную мечеть, это значит, что ты поддерживаешь режим. Поэтому люди ищут что-то другое», — говорит Руа.

«Смысл в том, что став идентичностью, христианство перестает быть религией».

Мусульмане

Ставя свой диагноз христианской идентичности европейцев, Оливье Руа выступает как один из наиболее известных уважаемых голосов в международном споре о взаимосвязи исламского богословия, джихада и терроризма. Эта дискуссия поссорила Руа с хорошим другом и соотечественником профессором политологии Жилем Кепелем (Gilles Kepel) — он не согласен с тем, как Руа объясняет появление в 2010-х годах на Западе нового поколения джихадистов.

Жиль Кепель утверждает, что на воинствующих исламистов сильно повлиял консервативный и традиционалистский ислам — так называемый салафизм. Руа же склонен считать терроризм нового поколения молодежным бунтом против властных, самодовлеющих родителей. Иными словами, Руа видит корни терроризма в исламизации радикалов, а Кепель — в радикализации ислама.

Какой бы ни была эта причинно-следственная связь, мусульманская культура иммигрантов нового поколения проверяет европейское христианство на прочность. Христианство, его ритуалы и институты для датчан и других светских европейцев стали средством выражения своей идентичности, отсюда сильная реакция на встречи с мусульманскими сообществами, где религия по-прежнему играет большую роль — как живая, пламенная вера.

Но, столкнувшись с мусульманскими иммигрантами, которые не просто механически следуют своим убеждениям и доктринам, датчане лишь укрепляются в своей идентичности светских христиан, считает Оливье Руа. По его мнению, встреча культур не сделала светский Запад более религиозным.

«Другими словами, политика христианской идентичности влечет за собой секуляризацию. Она не возвращает людей на церковную скамью. Как раз наоборот», — говорит Руа. Он снова ссылается на Польшу, где правящая партия «Закон и справедливость» использует христианство в рамках культурной борьбы с исламом и иммиграцией. «В 2000 году в церковь ходили 51% поляков. Сегодня — всего 36%».

Но при том, что число прихожан сокращается, убежденные христиане все больше укрепляется в своей вере. Получается, что христиан стало меньше, но они стали больше христианами.

«Мы видим, что христиане, оставшиеся христианами, стали еще религиознее. Их стало меньше по сравнению с остальной частью общества, но они даже более религиозны, чем раньше», — говорит Оливье Руа, снова ссылаясь на польских католиков. Раньше таинство евхаристии совершали лишь 7% прихожан, сегодня — около 18%.

Поэтому сегодня христиане Европы должны осознать, что они стали меньшинством. Перед ними встал не только религиозный выбор, но и выбор экзистенциальный.

«Они могут вернуться к универсализму и снова начать проповедовать. А могут выбрать политику идентичности и усилить секуляризацию христианства», — заключает Руа.

«Христианство по умолчанию уходит»: усиление позиций нехристианской Европы

Цифры показывают, что большинство молодых людей в 12 странах Европы не имеют веры, наименее религиозными среди них оказались чехи.

сследование, свидетельствующее о том, что большинство молодых людей из дюжины стран не ассоциируют себя ни с одним из религиозных учений, стало яркой иллюстрацией последовательного движения Европы к постхристианскому обществу.

Опрос молодежи в возрасте от 16 до 29 лет показал, что Чехия является наименее религиозной страной в Европе: 91% представителей данной возрастной группы признался в отсутствии какой бы то ни было религиозной принадлежности. Примерно 70-80% молодых жителей Эстонии, Швеции и Нидерландов также назвали себя неверующими.

Самой религиозной европейской страной оказалась Польша, где лишь 17% молодых людей не ассоциируют себя с религией, за ней следует Литва — 25%.

В Великобритании только 7% молодых людей являются приверженцами Англиканской церкви, их еще меньше чем католиков (10%). Молодые мусульмане (6%) вот-вот обгонят тех, кто считает себя частью государственной церкви Великобритании.

Эти цифры были опубликованы в докладе профессора теологии и социологии религии в Университете Святой Марии в Лондоне Стивена Булливанта (Stephen Bullivant) под названием «Европейская молодежь и религия». Они основаны на данных Европейского социального опроса (ESS) за 2014-2016 год.

Религия «умирает», говорит ученый. «С некоторыми заметными исключениями молодые люди все чаще не отождествляют себя с религией и не исповедуют никакую веру».

Эта траектория, вероятнее всего, станет еще более выраженной. «Христианство по умолчанию, как норма, уходит и, вероятно, уходит навсегда — или по крайней мере на ближайшие сто лет», — считает Булливант.

Но, по его словам, между странами наблюдаются и существенные различия. «Страны-соседи, обладающие схожим культурным наследием и историей, могут находиться в абсолютно разных ситуациях с точки зрения религии».

Две наиболее религиозные страны, Польша и Литва, и две наименее религиозные, Чешская Республика и Эстония, являются посткоммунистическими государствами.

Тенденция, сложившаяся в отношении религиозной принадлежности, повторяется и тогда, когда молодые люди рассказывают об отправлении ими религиозных обрядов. Только в Польше, Португалии и Ирландии более 10% молодых людей сказали, что посещают службы не реже одного раза в неделю.

В Чехии 70% заявили, что они никогда не ходят в церковь или какое-то другое место отправления культа, а 80% признались, что никогда не молятся. В Великобритании, Франции, Бельгии, Испании и Нидерландах соответствующие показатели колеблются между 56% и 60% и между 63% и 66%.

Среди тех, кто отождествляет себя с католицизмом, наблюдается большой разброс в уровнях приверженности. Более 80% молодых поляков называют себя католиками, при этом лишь половина из них ходит на службу не реже одного раза в неделю. В Литве, где 70% молодых людей относят себя к католикам, еженедельно на мессу ходят только 5%.

По словам Булливанта, многие молодые европейцы «получают крещение и после этого ни разу не переступают порога церкви. Культурная и религиозная принадлежность просто не передается от родителей к детям. Она из них вымывается».

Цифры, касающиеся Великобритании, частично объясняются высоким уровнем иммиграции, добавляет ученый. «Каждый пятый католик в Великобритании не родился в Великобритании.

«И мы знаем, что уровень рождаемости у мусульман выше, чем у населения в целом, к тому же они демонстрируют гораздо более высокий процент удержания [внутри религии]».

За последние 30 лет в Ирландии наблюдается значительное снижение религиозности, «но по сравнению с другими странами Западной Европы она по-прежнему выглядит довольно религиозной», говорит Булливант.

«Новой настройкой по умолчанию теперь становится „отсутствие религиозной принадлежности", и те немногие по-настоящему религиозные люди оказываются плывущими против течения», — говорит ученый.

«Через 20 или 30 лет господствующие сегодня церкви будут гораздо меньше, но те немногие, кто в них останется, будут безраздельно преданы своей вере».