Выборы и референдумы – это всего лишь два способа, которыми люди могут сказать, как ими руководить. Протест является другим способом, который показывает, как право на свободу собраний и свободу слова защищены в большинстве демократий.

И сегодня во многих демократиях эти права используются в полной мере. В прошлом месяце, активисты в области климата и демонстрации, связанные с Брекзит частично перекрыли Лондон и протестующие уже строят планы относительно государственного визита президента США Дональда Трампа в Великобританию, в июне этого года. Во Франции, «желтые жилеты» выходят на протесты каждую субботу.

Правда, широкие протесты могут помочь продвинуть проблему в повестку дня и активизировать общественные дебаты. Но даже в демократических государствах, огромной толпы зачастую недостаточно, чтобы повлиять на правительства. Массовые антивоенные демонстрации в Великобритании и Соединенных Штатах в феврале 2003 года не помешали двум странам вторгнуться в Ирак в следующем месяце. Движение «Оккупируй Уолл-стрит» 2011 года, которое охватило около 900 городов по всему миру, не достигло какой-либо конкретной цели. Также, как и три ежегодных Марша женщин, которые прошли в городах по всему миру в период между 2017 и 2019 годами.

Отчасти тому виной отсутствие четкого руководства. До появления социальных сетей организация эффективных массовых демонстраций занимала больше времени и усилий. Активистам приходилось планировать, собирать деньги на размещение объявлений в газетах, создавать телефонные списки и находить воодушевляющих ораторов для привлечения масс.

Все это требовало соответствующего лидерства для того, чтобы вселить в людей уверенность в том, что инвестирование времени, денег и связей в акцию протеста того стоило. Напротив, новой «адхократии», управляемой социальными медиа, при всей ее гибкости и эффективности часто не хватает лидеров, способных мобилизовать людей в направлении четко определенной и достижимой цели.

Между тем, недавние успешные массовые акции протеста в Алжире и Судане подчеркивают важность создания коалиций с представителями правящего режима. У демонстрантов в этих двух странах также были четкие цели, несмотря на огромный риск участия в уличных протестах против авторитарных правительств. Когда алжирцы впервые вышли на протест против больного президента Абдельазиза Бутефлики,баллотировавшегося на пятый срок, они не были защищены «демократическими» правами на свободу собраний или свободу слова. И первые протесты в декабре 2018 года были быстро подавлены.

Однако, к марту 2019 года около трех миллионов алжирцев вышли на улицы. Цель протестующих была ясна: заставить Бутефлику уйти в отставку. Они добились успеха не только благодаря своей численности, но и потому, что их настойчивость в конечном итоге заставила алжирских военных встать на их сторону и вынудить Бутефлику покинуть свой пост. А в Судане три месяца общенациональных протестов наконец убедили армию свергнуть президента Омара аль-Башира. 

Социальные сети обычно затрудняют создание таких маловероятных коалиций. Цифровые платформы хорошо справляются с краудсорсинговойнеудовлетворенностью и усиливают ее в Интернете, но они скорее поляризуются, чем помогают движению наводить мосты.

Адхократия может быстро объединить тех, кто разделяет претензии к глобальному капитализму или планам Великобритании покинуть Европейский Союз. Однако требуется гораздо больше, чтобы объединить людей вокруг положительной цели и мобилизовать их таким образом, чтобы ее можно было достичь.

Успешные протесты требуют эффективного руководства, индивидуального или коллективного. И им необходимо выйти за пределы того, чтобы говорить «правду власти» с улицы. Изменения происходят, когда добропорядочные граждане находят способы говорить правду посредством силы в коалициях, которые вряд ли могут быть сформированы в Интернете. Цифровые инструменты могут способствовать эффективной политической организации. Но они никогда не должны рассматриваться в качестве ее замены.