«Я хотела показать жизнь пакистанских женщин вне религии. Я знала, что в американских изданиях люди видят только женщин в паранджах и бесформенных одеяниях, погружённых в Коран. …легко отвергать чужие убеждения и веру, считая их странными, исключительно «исламистскими». Но если читатели увидят настоящих женщин – увидят их дома, детей, кухни, - то картина станет более полной… хотелось разрушить стереотипы и заблуждения с помощью фото», - так обращается к читателю одна из самых популярных фотографов современности, лауреат Пулицеровской премии и стипендии Мак-Артура Линси Аддарио.

Она не просто посвятила свою жизнь искусству фотографии, желанию передать жизнь окружающих людей со всеми её неприглядностями и радостями, потерями и желаниями, испытаниями и вознаграждениями за терпение и преданность идее. Эта женщина, о которой и пойдёт речь ниже, приняла непростое решение – показать всему миру истинное лицо мусульманского мира, приоткрыть завесу огороженного от всего вокруг арабского Востока, доказать, что навязанная американскими масс-медиа и западными политиканами идея о том, что мусульмане и террористы – единое целое ошибочна, что на первом месте в мусульманском обществе стоит семья и защита чести и достоинства, что нельзя просто так взять и влезть в чужую культуру, вторгнуться в тщательно оберегаемый мир без последствий. Именно этому и посвящена одна из книг Линси Аддарио – «Это моя работа. Любовь, жизнь и война сквозь объектив фотокамеры».

В 23 года американка Линси Аддарио совершает своё первое путешествие, отправившись снимать на Кубу, которая фактически не принимала американских журналистов. Деньги, которые родители выделили ей на свадьбу, она вложила в фототехнику и отправилась на войну работать военным фотографом. Пока её сестры выходили замуж и рожали детей, она работала в горячих точках: Афганистане, Пакистане, Ливии и на границе с Сирией. Её дважды похищали, несколько её друзей были убиты террористами. И, несмотря на все эти опасности и сложности для женщины в консервативных арабских государствах, Аддарио не отвернулась от своей мечты, от своего призвания. Ведь во главе стояло не желание быстро заработать себе имя или сколотить состояние, а показать истинное лицо мусульманского мира со всеми его будничными делами, с улыбками детей и слезами матерей, запечатлеть трепетное отношение друг к другу внутри семьи и непомерную любовь к родной земле…

«Всё, что я читала, писали чужаки – западные журналисты и немусульмане. Не навязываем ли мы, представители западной цивилизации, свои собственные ценности мусульманским странам? Действительно ли афганские женщины несчастны под паранджой и властью «Талибана»? Или же мы считаем их несчастными, потому что их жизнь не похожа на нашу?»

Мемуары военного фотографа Линси Аддарио – это непросто пронизывающие до дрожи фотографии, но это история о том, как упорные поиски правды на практически каждом крупном театре военных действий XXI века изменили её собственную жизнь и жизнь тех, в чьи дома без спроса пришла война и американская демократия.

С наглядностью, красотой и беспристрастностью она документирует сложные жизни других людей в их чрезвычайные моменты. Это её работа, но это и нечто большее – это призвание. Как отмечает сама Линси в своих многочисленных интервью и очерках, фотография для неё – «это привилегия видеть то, чего не видят другие; идеалистическая вера, что фотография может повлиять на души людей; восторг от создания произведений искусства…»

Начало профессиональной карьеры Аддарио выпала на непростые события 11 сентября, которые разделили мир на «до» и «после» и открыли врата для дестабилизации и дегуманизации мусульманского мира. «Америка в мгновение ока стала одержима исламом. Всё, что проливало свет на религию, которая стояла за атаками против Америки, попадало на первые полосы». Как одной из немногих журналисток с опытом работы в Афганистане, ей позвонили и предложили вернуться и освещать американское вторжение. Она приняла решение, которое будет часто принимать и позже, - не оставаться дома, не вести спокойную и предсказуемую жизнь, но отправляться на другой край мира, смотреть в лицо хаосу и кризису. «Описать пережитое словами невозможно. Как описать противоречие между военной миссией в Афганистане и желанием афганцев, чтобы и оставили в покое? Как описать тот ужас, который я испытала, скорчившись за поваленным деревом, когда пули свистели под моей головой? Как передать чувство, охватившее меня при виде чёрного мешка с телом Ругла? Как рассказать, что я пережила, увидев, как американские мальчишки пытаются сдержать слёзы и чувство ужаса после атаки врага, которого они даже не видели? … Как объяснить, что я считаю своим долгом быть рядом с войсками в Афганистане и Ираке и рассказывать о войне с террором, которую ведёт моё поколение? Как не скатиться к напыщенности и самодовольству?» Она сделала невиданные по профессионализму и одновременно простоте фотографии афганцев до и после правления талибов, жертв среди гражданского населения и непонятых повстанцев войны в Ираке, сожжённых деревень и несметного количества убитых в Дарфуре.

С помощью своего фотоаппарата Линси обличает культуру насилия против женщин в Конго и рассказывает историю её собственного похищения во время гражданской войны в Ливии.

«… Это наш долг перед афганцами, перед солдатами, перед всеми, кем мы были всё это время. Мы обещали им показать ПРАВДУ. Наши читатели заслуживают права увидеть, что в действительности там происходит».

Аддарио принимает храбрость как само собой разумеющееся, но она не бесстрашна. Она использует свой страх, чтобы создать эмпатию, а эмпатия исключительно важна для её работы.

«Я пыталась вывести читателей за границы привычного – стремилась сделать фотографии произведением визуального искусства. Сколь бы ни был уродлив конфликт, герои были прекрасны – в ярких тюрбанах и одеяниях, и несмотря на нечеловеческие испытания – с широкими, белозубыми улыбками. Суданцы – добрый, дружелюбные, стойкий народ, и я хотела показать это в своей работе. Попытки показать красоту даже во время войны – это приём, который позволяет удержать внимание читателя, не дать ему перевернуть страницу, наткнувшись на что-то страшное и ужасное. Я хотела удержать и заставить задавать вопросы».

Мы ясно видим это, когда она берет интервью у жертв изнасилований в Конго, или фотографирует павшего солдата, с которым она внедрялась в Ирак, или документирует жизни голодающих сомалийских детей. Линси ведёт своих зрителей и читателей туда, куда мы в обыденной жизни не смогли и не захотели бы заглянуть. Повинуясь её зову, мы идём и начинаем видеть мир другими глазами, начинаем понимать, как принятие жестокой правды побеждает страх.

«Фотографируя людей, находившихся на грани смерти, я чувствовала себя ужасно. Но я надеялась, что мои снимки помогут международному сообществу познать степень страданий этой страны (речь о Сомали)».

Наблюдая, как разворачиваются восстания и люди сражаются не на жизнь, а на смерть за свою свободу, за честь своей семьи, за Родину, Аддарио понимает, что документирует не только новости, но и судьбу общества.

«Я стала фотожурналистом готовым умереть за истории, способные открыть людям глаза. Я хотела заставить людей думать, хотела достучаться до их сердец, показать, что на самом деле происходит в Ираке, чтобы они сами могли решить, поддерживают они эту войну или нет. Я рисковала своей жизнь, а потом кто-то в роскошном нью-йоркском кабинете решал, можно ли показывать эти снимки простым американцам. И он лишал обычных людей права видеть, где воюют их дети. Я была в ярости. Каждый раз, когда я снимала сюжеты, подобные той истории раненых солдат под Фаллуджей, я оказывалась на грани нервного срыва. И каждый раз, возвращаясь домой, я чувствовала, что мне просто необходимо продолжать свою работу».

Книга «Это моя работа» представляет собой не просто фотография жизни на линии фронта, это свидетельство того, сколько стоит война, сколько судеб было погребено под развалинами прежней цивилизации, сметено с лица земли американскими военными, для которых особенности восточного менталитета не представляли никакого интереса.

И, прочитывая работу Аддарио с первых страниц до оглавления, мы можем проследить эволюцию взглядов самого фотографа от «страшно ехать в Афганистан, там у женщины нет прав, там живут дикари» до «Афганистан – это вовсе не террористическое государство, управляемое безумными женоненавистниками талибами, каким его часто рисовала наша пресса».

Пожалуй, Линси Аддарио – один из немногих западных, американских фотографов, так проникнувшийся культурой и традициями мусульманского мира, принявший местные «правила игры» и искренне полюбивший своих героев. Об этом говорит каждая фотография, каждая строчка автобиографического романа «Это моя работа». «Но, увидев столько страданий этого мира, нам трудно поверить в то, что счастливые, свободные и процветающие люди рядом с нами могут страдать. Нам комфортнее в самых мрачных уголках мира, чем в собственных домах, где жизнь кажется слишком простой и лёгкой».

Приведу здесь лишь часть цитат, чтобы вы сами в этом убедились.

- «Я наивно полагала, что, учитывая те ограничения, с которыми сталкиваются афганские женщины – невозможность работать или получить образование, - бурка станет главной их жалобой. Для них же бурка была искусственным барьером, физическим средством маскировки тела, но не разума. Эти женщины заставили меня по-новому взглянуть на мою собственную жизнь, полную привилегий, возможностей, независимости и свободы. Я была избалованной американкой: могла работать, могла принимать решения, быть независимой, могла вступать в отношения с мужчинами, чувствовать себя сексуальной, влюбляться, переставать любить, могла путешествовать…»

- «Растянувшись на тонком матрасе, я поняла все преимущества того, что я гостья в Афганистане. У меня всегда будет собственная комната… В эту комнату не войдут мужчины. Мне не нужно думать о своей внешности, стремиться выглядеть привлекательно и очаровывать мужчин… Я начала понимать и ценить ту анонимность и ту защищённость, какие давала мне плотная одежда, окутывавшая меня с головы до ног. Я поняла необходимость постоянно быть прикрытой… Я поняла, насколько значимо постоянное присутствие моего «махрама» - меня охватило неизведанное ранее чувство покоя, когда всё контролирует мужчина».

- «Всё бессмысленно. Американские войска позволили разграбить Национальный музей, но охраняли львов в клетках в доме сына Саддама, Удая. Журналистам армия с гордостью демонстрировала сексуальные «логова» братьев Хусейна – диваны в форме сердец, сама разнообразная порнография. И в то же время никто не занимался восстановлением водоснабжения, обеспечения населения газом и электричеством. Супердержава не смогла обеспечить людям обычное качество жизни. А потом глава американской администрации Льюс Пол Бремер распустил всю иракскую армию. Тысячи профессиональный солдат остались без работы в мгновение ока. Эти люди потеряли возможность кормить свои семьи. Неудивительно, что они были озлобленны».

- «Эта война начиналась как геноцид, но со временем превратилась в гражданскую войну, где обе стороны были повинны в убийствах, изнасилованиях и грабежах. Виновны были все» - «Солдаты насиловали женщин, чтобы пометить свою территорию, разрушить семейные связи (жертвы насилия часто подвергались остракизму в семьях) и запугать население, продемонстрировав свою власть. Они заставляли родственников жертв наблюдать за изнасилованиями».

- «Чтобы эффективно бороться с боевиками, нужно завоевать сердце и умы людей. И армейские медики часто лечили раненых афганцев. Но когда афганцы говорили, что получили ранения от американских бомб, врачи относились к этим словам скептически».

- "Американцы не понимали ценности чести и уважения в арабской культуре. Молодые американские солдаты, многие из которых никогда не были за границей, не говоря уже о мусульманских странах, не понимали, что даже базовые знания об арабской культуре могли бы им существенно помочь. Во время ночного патрулирования юные американские солдаты лет 20 останавливали машины, набитые иракцами – мужчинами, женщинами, детьми, - светили фонариками прямо в лица и орали: «А ну быстро, все вышли из машины, мать вашу!»

Вооружённые до зубов, они врывались в частные дома ночью, швыряли мужчин на пол, орали на них по-английски, сковывали им руки во время допросов – часто без переводчиков и в присутствии напуганных до полусмерти детей. Они светили фонариками на женщин в ночных рубашках, без паранджи. Они оставляли грязные следы в домах людей, на их коврах. Они попирали их человеческое достоинство. То, что иностранцы видели арабских женщин неприкрытыми, для арабов было огромным позором и бесчестием для семьи. И такие действия требовали отмщения".

- «Разве вы не стали бы воевать с человеком, который врывается в ваш дом посреди ночи, трогает ваших женщин и крадёт ваше имущество? – спросил он. – Который унижает вас в вашей же собственной стране? Разве вы не стали бы воевать с ним?»

- «Мы находились в мусульманском мире, где наибольшим уважением пользуются женщины и дети».

- «В Ираке предложение воды – знак гостеприимства, решающий момент, когда человек превращается из врага в гостя».

- «И вот, наконец, я фотографировала раненых американцев, которых мне запрещали снимать. Я была уверена, что эти снимки покажут американцам, какова война в Ираке на самом деле. Они увидят фотографии и будут протестовать против нашего присутствия в этой стране. Они никогда такого прежде не видели.

Сюжет должен был появиться в журнале в середине ноября, но редакция отложила его на несколько недель, а потом и месяцев – до инаугурации Буша в январе. В феврале 2005 года я получила электронное письмо от своего редактора в Life. Она с сожалением сообщила, что журнал не будет публиковать очерк о раненных солдатах из Фаллуджи, потому снимки слишком «реальны» для американской публики».

- «Только у мусульман дух гостеприимства настолько силён, что мысль о том, что кто-то не выпьет чай, для них невыносима».

- «В мусульманском мире женщины и дети часто находятся на своеобразном пьедестале, а беременные женщины стоят ещё выше. Конечно, ни одна беременная женщина Газы не пошла бы в этот бедлам. Было слишком поздно сожалеть о собственной глупости. И мне пришла в голову идея. Я подняла руки к небу, крикнула: «Ребёнок!» - и указала на свой живот.

Я повторяла это снова и снова, указывая на свой большой живот. Мужчины вокруг меня мгновенно остановились. Тот, кто стоял рядом, посмотрел на меня, на мой живот и сразу же растолкал соседей в разные стороны, отделив меня от толпы. Мне показалось, что море расступилось. Я продолжала снимать, а добровольные телохранители бдительно защищали моего нерождённого сына».

- «Материнство научило меня по-новому воспринимать тех, кого я снимаю. Я – военный корреспондент и мать. Я научилась жить в двух разных реальностях. Непросто бывает из прекрасного лондонского пара, где играют дети, переноситься в зону боевых действий, но этой мой выбор. Я сама выбрала жизнь в мире и свидетельство войны – я вижу худшее в людях, но при этом помню о красоте».