Сегодня, 31 мая, в Казахстане отмечается День жертв политических репрессий. Несомненно, это важная и нужная дата, которая по идее должна объединять казахстанцев. Но и здесь, как у нас принято, идет разделение, причем настолько контрастное, что любые речи властей в этот день априори воспринимаются обществом скептически, а реакция общества преподносится как «несанкционированные акции».

Две дюжины лет назад, 5 апреля 1997 года, президент Назарбаев подписал указ №3443 «Об установлении Дня памяти жертв политических репрессий». Второй его пункт гласил: «Правительству Республики Казахстан ежегодно разрабатывать и проводить 31 мая мероприятия, посвященные памяти жертв политических репрессий». Почему был определен именно этот день, никто не толком тогда не объяснил. Надо вспомнить, что ранее 1997-ой был объявлен тем же президентом Годом национальной истории, и, вполне возможно, именно на этой волне было принято решение об учреждении этой важной (в этом никаких сомнений нет) даты.

Здесь стоит отметить, что в большинстве постсоветских стран есть аналогичные «памятные дни». В России – это 30 октября, корни которого уходят в далекий 1974 год, когда советские диссиденты (осужденные на тот момент) Кронид Любарский, Алексей Мурженко и другие объявили голодовку и по сути учредили в СССР день политического заключенного. День Памяти жертв политических репрессий там был официально установлен 30 лет назад соответствующим постановлением Верховного Совета РСФСР. Стоит отметить, что в российских школах в этот день проходят «уроки памяти», где детям рассказывают о «лихих годинах», у нас же это фактически невозможно – дети уже отправились на каникулы.

Понятно, что в России сейчас не любят вспоминать сталинские репрессии, а если и вспоминают, то в сторону оправдания. Из уст президента Путина вообще ничего похожего на осуждение особо слышно не было – лишь его «президент-переходник» Медведев 12 лет назад выразил уверенность, что «репрессиям нет оправдания» и допустил крамольную по нынешним кремлевским меркам фразу: «Мы много внимания уделяем борьбе с фальсификацией нашей истории. И почему-то зачастую считаем, что речь идет только о недопустимости пересмотра результатов Великой Отечественной войны. Но не менее важно не допустить под видом восстановления исторической справедливости оправдания тех, кто уничтожал свой народ».

А что у нас? Наши президенты периодически тоже вспоминают о репрессиях 30-х годов, причем первый из них в этом плане допускал более жесткие оценки. Но это были лишь речи на 31 мая или тезисы из газетных статей (например, по теме «Рухани жангыру»), а реальной политической оценки с соответствующими нормативно-правовыми актами как не было, так и нет. Это должно было выразиться в практической и юридической декоммунизации страны и общества, что логически нужно было провести еще в 90-е годы. Впрочем, сейчас тоже еще не поздно, но в данный исторический момент осуществить это будет гораздо сложнее, чем «на волне независимости». В том числе потому что в руководстве республикой до сих пор находятся бывшие коммунисты и комсомольцы, а также, что более печально – их идеологические преемники.

И когда эти люди говорят о репрессиях без личного и (или) политического покаяния, это звучит как минимум неубедительно, а фактически – фальшиво и лживо. Особенно если учитывать, что репрессии в стране никто не отменял, большинство архивов по-прежнему закрыты даже для историков, не говоря про широкую общественность и журналистов, а социально-экономический кризис может легко всколыхнуть генетическую память о голодоморах 20-х и 30-х годов, голодных годах Второй мировой и голоде 50-х.

Кстати, в Казахстане принято именно на 31 мая вспоминать Ашаршылык. В этот день открывались памятники и мемориалы, читались молитвы, проводились асы (поминки), выходили дежурные статьи в официальных и не совсем СМИ. Однако, как нам кажется, эти даты должны быть разделены, и люди (особенно, молодое поколение) должны относиться к ним по-разному – может быть, с одинаковой скорбью и пониманием, что корни этих трагедий национального масштаба одни и те же, но все же это разные по масштабам и последствиям вещи.

Этой теме можно посвятить отдельный материал (и не один), но сейчас пока отметим, что признание голода 1932-33 годов геноцидом казахского народа является поворотным моментом в становлении истинной независимости страны – независимости прежде всего от тоталитарного прошлого. Конечно, этот процесс может вызвать непонимание и даже яростное отрицание у определенной части населения, но через него необходимо пройти всем нам. Скорее всего, при нынешней власти это осуществить в полной мере не удастся, но основу для этого нужно закладывать уже сегодня. Точнее, нужно было заложить еще в 90-е.

Что же касается репрессий как таковых, то начиная с Перестройки у нас к ним стало складываться какое-то «картиночное» отношение. Некие кровавые энкавэдэшники, их жертвы и десятки миллионов молчаливых советских граждан. ГУЛАГ, ежедневные расстрелы и массовые захоронения. Судебные тройки, изощренные пытки и сотни тысяч «детей врагов народа». Все преподносится так, как будто это происходило хоть и у нас в стране, но с какими-то другими людьми, о чем нужно поскорее забыть, «чтобы не ворошить прошлое». Однако лишь единицы задумываются над тем, что репрессии – это лишь внешнее проявление режима, один из способов подавления воли и любого проявления свободы.

Оно может затаиться на время и даже быть осуждено самими носителями (что и происходит в ряде постсоветских стран, в том числе Казахстане и России), но совершенно не отменяет самого режима, особенно, если он «удачно перестроился». Другими словами, здесь опять-таки необходимо качественное переосмысление, политическая воля и декоммунизация с правовым обоснованием. Причем речь идет не о том, чтобы «ворошить прошлое» или о полном отрицании былых времен, а о действительной перезагрузке общества – пора перевернуть страницу истории, но это нельзя сделать, пока не усвоишь уроки той, на которой мы все еще находимся.

Для этого много чего можно и нужно сделать. Кроме уже упомянутых дел в виде открытия архивов, признании геноцида и общенационального покаяния, нужны небольшие, но важные дела уже сегодня. Например, отвечать за свои слова. Скажем, год назад президент Токаев заявил об учреждении специальной комиссии (хотя их уже много было) по жертвам политических репрессий, но с тех пор ничего конкретного сделано не было. А еще нужно не допускать повторения этих самых репрессий, чему мы сейчас становимся свидетелями. В наши дни это, конечно, происходит не в сталинских масштабах, но от этого суть особо не меняется. В любом случае, не стоит относится к прошлому по принципу «что произошло, то произошло» или «с кем не бывает?».