Геополитические амбиции Пекина

В этом материале мы рассмотрим основные риски и возможности от расширяющейся экономической экспансии Китая в нашем регионе. В прошлом году сообщалось, что по уровню долгов перед Китаем Кыргызстан занимает 5-е место в мире (30 процентов ВВП страны). Таджикистан в этом списке находится на 20-м месте, Туркменистан — на 23-м, а Узбекистан – на 40-м месте. При этом истинные объемы задолженности Китаю наших стран неизвестны вследствие непрозрачности контрактов заимствования. Согласно американскому аналитическому центру «The National Bureau of Economic Research», долги стран Центральной Азии перед Китаем по отношению к ВВП выглядят так: Кыргызстан – 30,5%; Таджикистан – 16,1%; Туркменистан – 13,4%; Узбекистан – 7,5%; Казахстан – 3,6%. Таким образом, в зоне повышенного риска находится Кыргызстан.

Исследователи Кристоф Требеш, Себастьян Хорн и Кармен Рейнхарт пришли к выводу, что «Китай предоставляет кредиты не ради финансовой доходности - его интересуют доступ к сырью и геополитическое влияние». При этом китайские кредиты зачастую идут на оплату работ китайских же компаний, поставляющих технику и рабочую силу. Тем самым «кредитные деньги, по сути, остаются в Китае». Практика показывает, что Китай не занимается благотворительностью и поэтому нельзя надеяться на списание или хотя бы отсрочку долгов, а в противном случае – следует ждать притязаний китайских банков на недра полезных ископаемых, недвижимость. В свое время Шри-Ланка из-за неспособности возврата кредита отдала новый морской порт в долгосрочную аренду китайской компании.

Впрочем, Таджикистан уже загодя договорился о передаче некоторых месторождений золота и серебра Китаю в счет долга. Душанбе передает свои недра китайцам также в обмен на инвестиции. К примеру, за строительство ТЭЦ «Душанбе-2» таджикские власти вынуждены были отдать Китаю месторождение золота «Верхний Кумарг» с запасами в 50 тонн «на неопределенный срок». В Кыргызстане опасаются, что китайские кредиты им придется оплачивать как в Таджикистане - приграничными землями. Такие страхи обоснованы, поскольку в 1999 году на основе непопулярного соглашения с Пекином Кыргызстан передал Китаю часть приграничных территорий. На взгляд некоторых экспертов, китайская кредитная политика в Центральной Азии «очень смахивает на дипломатию «долговых ловушек»», или «инвестиционный колониализм».

Вместе с тем с помощью китайских кредитов в Таджикистане и Кыргызстане создается и модернизируется жизненно необходимая различная инфраструктура (дороги, ТЭЦ, электроподстанции, линии электропередач). Параллельно с этим часть кредитов становится объектом коррупции, как это произошло с модернизацией Бишкекской ТЭЦ на кредитные средства. Как известно, китайцы готовы сразу выдать некоторую сумму кредита, инвестиций или гранта. В этом плане наши региональные коррупционеры имеют приятную перспективу сразу получить определенные деньги, оставив обсуждение менее выгодных условий «на потом». Как бы то ни было, авторитарные лидеры региона нуждаются в китайских кредитах, инвестициях, тем более что китайских инвесторов не интересуют вопросы защиты прав человека в наших странах.

В Таджикистане на деньги китайских инвесторов строят предприятия по переработке руды редких и цветных металлов, по разработке месторождений золота и серебра и др. В этой стране понимают опасность зависимости от китайских инвестиций, «но у них нет иного выхода, как их принимать». Другие инвесторы, особенно западные, вряд ли пойдут в Таджикистан, воспринимая его «далеким авторитарным государством вблизи Афганистана, где серьезные проблемы со стабильностью». Дошло до того, что в прошлом году таджикский министр промышленности З. Файзуллозода заявил, что «положиться сегодня можно только на китайских инвесторов». Общий объем китайских накопленных прямых инвестиций в Таджикистан уже перешел за 2,6 млрд. долларов. В то время как Россия в Таджикистане, к примеру, до сих пор не перевалила за 1 миллиард долларов инвестиций.

В последнее время китайские инвесторы в Таджикистане активно занимаются производством строительных материалов, в частности выпуском цемента, в том числе и для экспорта. Небольшая часть китайских инвестиций идет в аграрную отрасль и другие сферы таджикской экономики. Помимо прямых инвестиций, кредитов, Китай предоставляет Таджикистану безвозмездную финансовую помощь при обращении таджикских властей. Так, на китайский грант на сумму около 350 млн. долларов построили парламентский и правительственный комплексы в Душанбе. Экономическое присутствие Китая в Таджикистане является еще основой для укрепления региональной безопасности в виду того, что Бейджин заинтересован в урегулировании ситуации в Афганистане. «Для Пекина афганская проблема представляется очень важной не только в связи с уйгурским фактором, но в целом с точки зрения безопасности западных границ».

Китайские инвестиции помогают развивать в Кыргызстане гидроэлектростанции, инфраструктуру, строить дороги, разные предприятия. Китайцы также разрабатывают золоторудные месторождения, десятки мелких совместных предприятий в строительном и промышленном бизнесе Кыргызстана. Почти 40% всех прямых инвестиций в Кыргызстан поступили из КНР. За последние 4 года Бейджин выделил Бишкеку более 300 млн долларов безвозмездной помощи «на строительство дорог в крупных городах и проведение питьевой воды в отдаленные районы».

При этом Китай вкладывает инвестиции в страны региона на основе ряда условий – от обязательного приобретения китайского оборудования, привлечения китайских подрядчиков до использования китайской рабочей силы. Китай, в отличие от общемировых бизнес-практик, не предлагает странам региона перспективные производства, технологии нового поколения. Страны ЦА рассматриваются Бейджином в первую очередь как источник ресурсов для китайской экономики, развития Синьцзяна, рынки сбыта китайской продукции. Не случайно Китай активно инвестирует в дорожное строительство, в том числе в скоростные автомагистрали в странах региона - для быстрой оборачиваемости товаров. Кроме того, замедление экономического роста, переизбыток производственных мощностей, удорожание китайской рабочей силы, рост долгового бремени вынудили Китай размещать часть своих производственных мощностей в нашем регионе, особенно в Казахстане (55 предприятий). Рост инвестиционной активности за рубежом, использование производственных мощностей за пределами страны используются китайскими властями для решения собственных проблем (безработица и т.д.). По оценочным данным инвестиционной компании «Чжуксинь Чжэнцюань», потенциал сотрудничества Китая со странами «Экономического пояса Шелкового пути» может равняться: «в растениеводстве - 500 миллиардов юаней; в животноводстве - 200 миллиардов юаней; в семеноводстве - 50 миллиардов юаней».

Доля Китая в общем объеме всего импорта в Кыргызстане составляет 56%, а в структуре таджикского импорта достигла 41%, в Узбекистане этот показатель равен около 20%. С товарооборотом на сумму более 6,4 млрд. долларов Китай прочно занимает лидирующие позиции крупнейшего внешнеторгового партнера Узбекистана. И только лишь в импорте Казахстана и Туркменистана КНР обходят Россия и Турция, соответственно. Таким образом, китайская экономика практически не дает «развернуться» производителям в Кыргызстане и Таджикистане. Китай не является ключевым экономическим партнером Казахстана. Как известно, больше всего инвестиций в Казахстан сделали Нидерланды – на 87 млрд долларов, затем идут США с 37 млрд долл., потом Швейцария с 27 млрд долл. И только потом идет Китай – 17 млрд долл., а замыкает эту пятерку Франция с 15 млрд долл.

Всего на сегодняшний момент Китай вложил в Казахстан около 20 млрд долларов прямых инвестиций, аккумулируя только лишь около 5% от общего объёма иностранных инвестиций в нашу страну. Раньше в Казахстане Китай больше всего интересовал богатый на углеводороды Каспий. Китайские компании в Казахстане аккумулируют около 25% нефтедобычи. Сейчас на территории нашей страны - в нефтехимии, автомобилестроении, транспорте, логистике, сельском хозяйстве и других сферах разворачиваются 55 казахстанско-китайских проектов с вложениями на 27,6 млрд долл. Реализация этих проектов, среди всего прочего, привнесет в нашу экономику новые технологии, что может стать одной из основ инновационной индустриализации Казахстана.

Мы сейчас поставляем в Китай природный газ, рафинированную медь, сырую нефть, медные руды, ферросплавы, цинк, природный уран, руды драгоценных металлов, пшеницу, титан и текстильные материалы. Очень важно, что сейчас Казахстан экспортирует в Китай и сельскохозяйственную продукцию. В ее спектре пшеница занимает 38,3%, растительное масло – 23,1%, масличные семена – 14,8%, волокна – 6,5%, мука – 3,2%, соя – 2,9%, рыба – 2,5%. В Китай мы еще поставляем бахчевые, овощи, фрукты, корма, солод, лен, сафлор, рапс. В прошлом году мы начали продавать в Поднебесную баранину и мед. В скором времени туда начнутся поставки нашего сухого верблюжьего молока, птицеводческой продукции, свинины и продукции свиноводства. В принципе активно осваивает экспорт агропродукции в Китай и Узбекистан. Учитывая объем населения Китая, импортный потенциал его аграрно-пищевого сектора фактически неизмерим.

Пекин, китайское экспертное сообщество заявляют, что ЭПШП является совместным проектом ряда стран Евразии. В Китае на официальном уровне принято не обсуждать геополитические цели Экономического пояса шелкового пути. Данные недомолвки могут быть косвенным подтверждением экспансионистских геополитических амбиций Пекина в отношении стран, через территорию которых пройдет ЭПШП. В этой связи показательно, что «Стратегический план строительства Экономического пояса Шелкового пути и Морского шелкового пути ХХI века», принятый ЦК КПК и Госсоветом КНР, до сих пор не был открыто опубликован. Тем не менее, есть больше причин полагать, что развитие ЭПШП в перспективе приведет к установлению взаимовыгодных отношений его участников. Директор Центра исследований международной торговли РАНХиГС А. Кнобель считает, что китайская инициатива «Один пояс – один путь» подчинена в первую очередь логике не национального протекционизма, а защиты существующих глобальных цепочек международного производства и обмена товаров, важной частью которых является Китай. Иначе говоря, Пекин благодаря такому «мягкому подходу» реализует свои геополитические, геоэкономические и геокультурные интересы…