Заключительные мысли о вековой стагнации

Джозеф Стиглиц, Роджер Фармер и я согласны (и не только сейчас, но так было и раньше) относительно, наверное, самых важных выводов. Парадигмы «нового кейнсианства», которая рассматривает бизнес-циклы как следствие инерционности зарплат и цен, недостаточно для объяснения таких событий, как Великая депрессия и Великая рецессия.

Сразу после финансового кризиса, произошедшего десять лет назад, было сделано слишком мало для стимулирования совокупного спроса. Более равное распределение доходов помогает повысить совокупный спрос. Для минимизации рисков будущих кризисов необходимо существенно более строгое финансовое регулирование, чем то, что действовало накануне 2008.

Я продолжаю расходиться со Стиглицем в оценках истории предоставленных политических советов, и с обоими экспертами – Стиглицем и Фармером – относительно некоторых теоретических аспектов вековой стагнации.

Начнём с политической истории. Стиглиц прав, заявляя, что от экономистов не следует ожидать согласия по вопросам политической реализуемости их советов. Но они должны уметь соглашаться по поводу того, что именно написано в том или ином тексте. Статья в газете The New York Times, на которую с гордостью ссылается Стиглиц, призывает к стимулам размером, «как минимум, от $600 млрд до $1 трлн в течение двух лет». Администрация Обамы предложила и получила возможность предоставить стимулы на общую сумму около $800 млрд. Эта цифра вполне соответствует предложенному Стиглицем интервалу, хотя и была ограничена по политическим причинам из-за необходимости одобрения в конгрессе. Поэтому я не вполне понимаю, в чём его претензии.

Стиглиц уверяет, что в исследовании, для написания которого в 2002 его наняла компания Fannie Mae, утверждается лишь, что практика кредитования Fannie Mae в тот момент была безопасной. Это не совсем то утверждение, которое я в этом исследовании прочитал. В нём говорится, что шанс дефолта Fannie Mae в течение десяти лет – меньше одного из 500 тыс.; в нём отмечается, что даже если в анализе совершена ошибка на порядок, любые риски для правительства очень умеренны; и он призывает систему регулирования, которая тогда существовала, не особенно волноваться по поводу возможного упущения рисков в её моделях. Стиглиц спорит с бюджетным управлением конгресса, министерством финансов США и Федеральным резервом: все они предположили (опираясь на ту же самую информацию, которая была доступна Стиглицу, когда он писал свой доклад), что косвенные гарантии для Fannie Mae потенциально очень дорого обойдутся.

Я не вполне уверен, что именно пытается доказать Джо по поводу деривативов. В статье, на которую он написал свой ответ, я совершенно ясно заявил, что мне хотелось бы, чтобы мы не поддержали закон 2000 года. Но я также отметил, что нет причин считать, будто без этого закона Комиссия по торговле товарными фьючерсами во времена администрации Буша могла бы пользоваться новыми широкими полномочиями в сфере регулирования деривативов, а также указал на проблему точности правовых определений, о важности которой говорили опытные юристы.

Ну а что же с теорией вековой стагнации? Стиглиц и я согласны, что предсказание Элвина Хансена не сбылось после Второй мировой войны из-за сочетания экспансионистской финансовой политики со структурными изменениями в экономике. Именно об этом я писал пять лет назад, возродив идею вековой стагнации. Я предположил, что экономика (какой она была в 2013 году) нуждается в некоем сочетании бюджетной экспансии со структурными изменениями с целью поддержать полную занятость. Во всех мои рассуждениях о вековой стагнации всегда подчёркивались различные структурные факторы, в том числе неравенство, роль высокодоходных акций, изменения в относительных ценах, глобальная структура сбережений. С чем здесь не согласен Стиглиц?

Фармер в своей вдумчивой статье доказывает, что экспериментальные модели, подобные тем, над которыми он в последние годы работает, являются правильным способом оценки хронически избыточной безработицы. И он пишет, что, опираясь на правильный анализ на микроуровне, можно прийти к выводу о неэффективности бюджетной политики. Я полагаю, что его методы моделирования вполне могут оказаться очень плодотворными, и мне бы очень хотелось их лучше понимать. Но пока что я вижу эмпирические доказательства, международные сравнения, исторические исследования и исследования местных вариаций внутри США, которые убеждают в том, что бюджетная политика работает. Впрочем, я полагаю, что идеи Фармера относительно применения монетарной политики для стабилизации цен на активы заслуживают серьёзного рассмотрения.

Наконец, я надеюсь, что Стиглиц положительно отреагирует на мои неоднократные предложения провести между нами личные дебаты по всем этим вопросам в Колумбийском или Гарвардском университете, или в каком-нибудь другом подходящем месте. Наверное, мы все согласны в необходимости улучшать понимание уроков макроэкономической истории и предотвращать будущие события, подобные тем, что случились десять лет назад, потому что ставки очень высоки.

Лоуренс Саммерс – министр финансов США в 1999-2001, директор Национального экономического совета США в 2009-2010, президент Гарвардского университета в 2001-2006, сейчас профессор в Гарварде

Повторение секулярной стагнации

Публичная перебранка между лауреатом Нобелевской премии Джозефом Стиглицем и бывшим секретарём Казначейства США Ларри Саммерсом примечательна личной неприязнью, что раскрывается между двумя экономистами, которые по сути согласны с экономическим аспектом.

Стиглиц не слишком искусно нападает на Саммерса за то, что он не настаивал на увеличении бюджетного дефицита, когда он руководил Национальным экономическим советом при президентстве Обамы. Саммерс отвечает, что политика сделала невозможным увеличение фискального стимула. Но хотя они согласны с тем, что Великая рецессия могла быть преодолена с помощью увеличения фискального стимула, ни один из них не изложил экономическую модель, которая лежит в основе их уверенности в этом результате.

Саммерс вдохнул новую жизнь в работу Элвина Хансена, который ввёл концепцию секулярного застоя в 1930-е годы. Но я не видел, чтобы Саммерс изложил полностью сформулированную динамическую модель общего равновесия, которая поддерживает его рекомендации. И в своей письменной работе на эту тему он плавно перемещается между определением секулярной стагнации, которая включает в себя постоянное замедление темпов роста как результат низких инвестиций и постоянного сокращения занятости как результат недостаточного совокупного спроса.

Это не одно и то же. В своем возражении Стиглицу Саммерс склоняется в пользу последнего определения. По его словам, “сам по себе частный экономический сектор может не вернуться к полной занятости после резкого сокращения”.

Я согласен с этим утверждением. И я представил внутренне согласованную теорию, согласно которой секулярная стагнация возникает естественным образом как следствие низких ожиданий со стороны домашних хозяйств и фирм относительно будущей стоимости их активов. Эта теория по-новому интегрирует Кейнсианскую экономическую теорию с общей теорией равновесия. Более высокая постоянная безработица не имеет ничего общего с фиксированными ценами. Это следствие отсутствия рынков факторов производства.

Саммерс хорошо знаком с моей работой. Мы обсуждали это, когда я посетил Гарвард в 2011 и вновь, когда он читал лекцию на LSE в 2012. Вначале он поддерживал частную электронную переписку. Но когда я указал, что теория недвусмысленно поддерживает фискальную экспансию как надлежащий ответ на рецессию, он потерял интерес к моей работе. Новые идеи часто трудно принять, и они требуют инвестиций в другой способ мышления, который будет сложно принять даже таким умным людям, как Стиглиц и Саммерс.

Мы не можем продолжать делать необоснованные утверждения об экономической политике, используя неудачную интерпретацию Общей теории, которая возникла из попытки Джона Хиксапримирить Кейнса с классикой. Нынешнее проявление этого подхода – так называемая “Новая кейнсианская экономика”, которую сам Саммерс по праву отверг, поскольку она несовместима с секулярной стагнацией. Но недостаточно утверждать, что секулярная стагнация возможна. Настало время противостоять альтернативным теориям секулярной стагнации с эмпирическими доказательствами, как это сделал я. Утверждение о том, что заработная плата является жёсткой, на мой взгляд, не даёт правдоподобного объяснения постоянной безработицы. Это не было убедительным объяснением Кейнса, который утверждал, что его теория не полагалась на предположение о жёсткой заработной плате.

В полностью сформулированной модели с несколькими возможными равновесными показателями безработицы необходимо объяснить, каким образом выбирается равновесие. В моей работе ожидания – или так называемый животный дух (animal spirits)– являются новой и независимой основой, определяющей установившийся уровень безработицы. Когда мы чувствуем себя богатыми, мы богаты. И если животный дух действительно фундаментален, важно понять факторы, которые определяют перемену в уверенности.

Если большая доза экспансионистской фискальной политики не является ответом, то что тогда? Мой ответ заключается в том, что правильный способ реагирования на финансовые кризисы заключается в политике, которая восстанавливает ценность частных активов. И правильный способ предотвратить финансовые кризисы в первую очередь заключается в том, чтобы вмешаться в умеренные колебания стоимости активов на финансовых рынках и предотвратить кризисы до того, как они произойдут.

Роджер Э.А. Фармер, профессор экономики Университета Уорика, директор по исследованиям Национального института экономических и социальных исследований и автор книги Prosperity for All