Решение многочисленных, взаимосвязанных друг с другом проблем Аральского бассейна и примыкающих к нему водных объектов невозможно без тесного сотрудничества сопредельных стран Центральной Азии. Наиболее эффективный вариант взаимодействия в данной сфере – это совместная разработка и реализация единой, охватывающей весь регион программы по рациональному водо- и природопользованию. Такова основная рекомендация общерегиональной конференции «Водная безопасность для мира и развития», состоявшейся в Душанбе в конце октября.

Этот форум – составная часть международных мероприятий, проводимых в преддверии 9-го Всемирного водного форума, который состоится в Дакаре (столице Сенегала) в марте будущего года.

К сожалению, давние разногласия между странами региона по использованию действующих и освоению новых трансграничных водных ресурсов не устранены в полной мере и поныне. Что, как подчеркивалось в ходе форума, остаётся главным препятствием для системных, согласованных мероприятий не только по оздоровлению Аральского бассейна, но также по устранению/предотвращению последствий изменения природно-климатической среды всего региона. Поэтому национальные программы в данной сфере пока в малой степени учитывают трансграничный характер как самих водных ресурсов, так и проблем, обусловленных нерациональным природопользованием в регионе. Соответственно, снижается отдача мероприятий по предупреждению климатических эксцессов и по устранению их последствий.

Усмонали Усмонзода, заместитель премьер-министра Таджикистана, председательствующего в 2020-2023 гг. в Международном фонде спасения Арала (МФСА), в своём выступлении на конференции особо подчеркнул взаимозависимость проблем Приаралья и всей водоснабжающей системы Центральной Азии, поскольку она формируется нижним и средним течениями Амударьи и Сырдарьи – участками, формируемыми на юге и юго-востоке региона. Следовательно, по мнению вице-премьера, требуется недопущение мер, предусматривающих односторонние решения водных проблем.

Такие оценки вполне обоснованны, поскольку с начала 1990-х между странами региона сохраняются серьезные разногласия по использованию сопредельных гидроресурсов. В частности, по освоению их потенциала в электроэнергетике и сельскохозяйственном орошении. Согласованные же объемы отбора воды из Амударьи и Сырдарьи и их трансграничных притоков нередко нарушаются на национальном уровне. По оценкам ЮНЕП (2021 г.) – Программы ООН по окружающей среде, эти факторы являются прямым следствием неурегулированности не менее трети вопросов двухстороннего и трансграничного водопользования. Не урегулировано примерно столько же вопросов по комплексной экологической реабилитации объектов водного хозяйства в регионе, особенно в части соблюдения экологических стандартов при сельхозорошении из межгосударственных сетей.

Далер Абдураззокзода, директор управления энергетической политики и водоресурсов Министерства энергетики РТ, проиллюстрировал упомянутые нестыковки проблемой обеспечения населения стран ЦА питьевой водой, отвечающей санитарным нормам. Причем в Таджикистане, по его оценкам, «не более 60% населения страны имеет доступ к питьевой воде, и подобные проблемы имеются также в других странах Центральной Азии».

Возьмем, к примеру, лесоразведение/лесовосстановление (ЛРВ), позволяющее, что подтверждено советской и общемировой практикой, бессрочно повысить наполняемость водных ресурсов, естественное плодородие почв, предотвратить опустынивание и другие негативные изменения климата. Только в последние 5-6 лет эти работы по примеру Туркменистана активно проводятся в приаральских районах Казахстана и Узбекистана (в Туркменистане масштаб этих работ, начатых в 1993 г. в национальном секторе Приаралья, лично курировал первый президент страны Сапармурад Ниязов).

ЛРВ проводится в основном в рамках национальных программ повышения качества окружающей среды и экологического оздоровления Аральского бассейна. Так не пора ли объединить все ЛРВ-проекты в том же бассейне в единую межгосударственную программу? По крайней мере, такой подход предопределён самой географией Приаралья и его проблемами.

Усложняет ситуацию, как отмечалось на форуме, таяние ледников в Таджикистане, обусловленное глобальным потеплением. А ведь именно ледники формируют не менее половины общего стока Амударьи – основной реки в ЦА. Схожая, хотя и менее тревожная пока ситуация с ледниками в Кыргызстане, где формируется основной сток Сырдарьи.

По оценкам Регионального экологического центра Центральной Азии (РЭЦЦА) и МФСА, таяние таджикистанских ледников – это непрерывный процесс: их площадь в конце 1990-х составляла до 7% территории республики, а к концу 2010-х – не более 5%. Как следствие, общий речной сток в Аральском бассейне и примыкающих к нему районах (в том числе для транстуркменистанского Каракумского канала) не превышает 52 куб. км, что примерно на 6 куб. км меньше уровня начала 1980-х. Причем в ближайшие 20-25 лет сток основных среднеазиатских рек ввиду сохраняющегося глобального потепления наверняка сократится еще как минимум на 15-17%.

Формирование водных ресурсов Центральной Азии (на рубеже 2010–2020-х гг.)

Так что же делать?

Ряд зарубежных экспертов рекомендует, прежде всего, ужесточить контроль за состоянием водоснабжающих сетей. И переходить к замене орошаемого земледелия с высокой потерей воды капельным орошением. Так, по мнению Рикса Боша, эксперта международной консалтинговой компании HYDROC (участвующей в проектах МФСА и РЭЦЦА), если вложить один доллар в климатически устойчивую водную инфраструктуру, включая систему капельного орошения, то окупаемость такой инфраструктуры вскоре составит до 5 долларов. Это тем более целесообразно, по оценке эксперта, что использование капельного орошения не только сокращает расход воды, но и совершенствует сельхозпроизводство.

Но замена традиционных оросительных маршрутов-систем в регионе ЦА на капельные схемы потребует весомых затрат – их осилить страны региона не смогут даже коллективно. Переналадка же на новую технологию орошения при очевидной ее эффективности неизбежно вызовет на какое-то время дефицит воды для растениеводства, что с учетом природно-климатических условий ЦА чревато продовольственным кризисом почти во всех странах этого региона.

К слову сказать, такой подход под давлением экспертов Запада и его финансовых структур в начале 2000-х был реализован в ряде стран Западной Африки (водные проблемы того региона схожи с центральноазиатскими). И что же? В этих странах возрос дефицит воды для хозяйственных и бытовых нужд, в том числе ввиду «замороженности» проблем трансграничных водоресурсов. Параллельно выросла задолженность тех же стран перед Западом. Именно поэтому западноафриканские страны инициировали созыв в марте 2022 г. 9-го Всемирного водного форума в столице западноафриканского Сенегала.

Словом, проблемы водообеспечения в ЦА не могут быть решены вне общерегиональной программы комплексного водо- и природопользования. Проекты же изменения схем водообеспечения, сложившихся здесь, должны обязательно учитывать местные природно-климатические факторы

Вода – всему голова. Тем более – в Центральной Азии

Механизм распределения воды между странами Центральной Азии, который появился в 1990-х годах, пока ещё остаётся жизнеспособным. Но нарекания к его работе уже звучат давно.

В середине мая в Центральной Азии состоялось 80-е заседание Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии (МКВК). Этот орган занимается охраной, управлением и рациональным использованием водных ресурсов региона. На очередном заседании с участием представителей отраслевых ведомств пяти республик были рассмотрены «итоги межвегетационного периода 2020-2021 года, а также утверждены лимиты водозаборов стран и рассмотрены режимы работы Нарын-Сырдарьинского каскада водохранилищ на вегетационный период 2021 года».

Таким образом, аграрии Центральной Азии в ближайшие месяцы не останутся без воды. Точные цифры водозабора не обнародованы, правда, они в последние годы не сильно менялись. Наибольший сток реки Сырдарьи – до 92% – приходится на Узбекистан и Казахстан, а примерно 84% стока реки Амударьи поровну делят Узбекистан и Туркменистан. Остальное достаётся Кыргызстану и Таджикистану, которым вода требуется для выработки электроэнергии и полива полей.

Подобная схема действует давно, меняются только объёмы воды – число кубометров. Но в долгосрочной перспективе она может претерпеть изменения из-за демографической и экономической ситуации в Центральной Азии и глобального потепления. По оценкам экспертов, к середине нынешнего века площадь снежных шапок Памира сократится, что повлечёт маловодье. При этом потребность в воде в регионе будет расти.

Стоит отметить, что нынешний механизм регулирования водных ресурсов в регионе был заложен ещё в начале 90-х годов и худо-бедно продолжает функционировать. Тот же МКВК как орган появился в 1992 году практически сразу после того, как пять республик Центральной Азии стали независимыми государствами. В феврале 1992 года ими было заключено соглашение «О сотрудничестве в сфере совместного управления использованием и охраной водных ресурсов межгосударственных источников» и тут же договорились о создании единого органа – Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии. Её исполнительными органами стали Бассейновые водохозяйственные объединения – БВО «Амударья» и БВО «Сырдарья».

Бассейн р. Сырдарьи

Проявленная расторопность в начале 90-х годов позволила снизить напряжённость в сфере водопользования. В советский период сложная проблема решалась просто в рамках единого государства. Расположенные в низовьях рек республики директивными распоряжениями получали воду для орошения полей, взамен они поставляли ГСМ и электроэнергию Кыргызстану и Таджикистану. Поскольку СССР распался, а проблема оставалась, решать её предстояло пяти независимым странам Центральной Азии. За основу ими был взят старый принцип: вода в обмен на ГСМ и электричество. В марте 1998 года страны региона закрепили его межправительственным соглашением об использовании водно-энергетических ресурсов бассейна реки Нарын-Сырдарья.

Если бы в 90-х годах в Центральной Азии не нашли бы общий язык, то ситуация вокруг воды способна была обостриться. В экспертных кругах не исключают, что проблема могла отразиться даже на независимости государств. Но это всего лишь предположение. Фактически соглашение от 1998 года перестало работать к 2006 году. За этим последовали неодобрительные заявления. Так, в феврале 2020 года, обсуждая новый Водный кодекс в стенах парламента Таджикистана, замминистра энергетики и водных ресурсов страны Джамшед Шоимзода отметил, что «в советское время мы получали взамен воды газ, бензин и другие средства. К сожалению, в настоящее время такой механизм не существует». Он заверил, что по мере улучшения отношений с соседями «будут продвижения в этом направлении».

По-своему недовольство выразил Кыргызстан. В 2016 году Бишкек «заморозил» участие в Международном фонде спасения Арала (МФСА). «Кыргызстан не видит перспектив в возобновлении своего участия в деятельности МФСА, который не учитывает гидроэнергетические аспекты водопользования и потребности отдельных государств Центральной Азии», – заявила тогда первый заместитель МИД КР Динара Кемелова.

Международный фонд спасения Арала – это ещё один продукт 90-х годов, который создавался с целью локализации экологической катастрофы. Но поскольку он занимался проблемой высыхающего моря, то по понятным причинам должен был решать проблему водопользования в регионе. В конце концов стало очевидно, что МКВК и МФСА дублируют друг друга. Поэтому было принято решение их объединить путём введения Водного комитета в состав Фонда. 

Детально претензии к Международному фонду спасения Арала в 2018 году озвучил экс-президент Кыргызстана Сооронбай Жээнбеков. Решение Бишкека приостановить участие в Фонде он объяснил тем, «что в нынешнем виде МФСА не отвечает интересам и насущным потребностям нашей страны». По его словам, работа Фонда в основном ориентирована на использование водных ресурсов для ирригации и экологии, а проблемы гидроэнергетики остаются в стороне. Последнее направление больше интересует Кыргызстан, но его позицию не учитывают в МФСА. Жээнбеков пояснил, что «ни один гидроэнергетический проект, предложенный кыргызской стороной в рамках Фонда, не был поддержан».

Политик призвал вернуться к Соглашению 1998 года, которое предусматривает компенсацию Кыргызстану и Таджикистану за спускаемую ими воду. Однако документ подписывался правительствами пятью стран и не имеет отношения к работе Фонда. Жээнбеков также напомнил, что изначально задачей МФСА было аккумулирование «финансовых средств и инвестиций для реализации приоритетных проектов в сфере водопользования». В связи с этим он предложил провести комплексную модернизацию Фонда. «Цель такой реформы одна – равный учет интересов и насущных потребностей всех государств Центральной Азии», – отметил политик. В качестве одной из мер он предложил «вывести из структуры МФСА Межгосударственную координационную водохозяйственную комиссию» и создать новую структуру, учитывающую интересы водопользователей и энергетиков.

Оспаривать позицию Кыргызстана нет смысла. МФСА игнорирует проблемы энергетической отрасли, а стало быть, интересы Таджикистана и Кыргызстана. Но «роспуск» МКВК лишит Фонд действенного рычага. Очевидно, что власти Кыргызстана ищут дополнительные источники финансирования. В республике не могут завершить строительство Верхне-Нарынского каскада ГЭС, есть другие проекты, ожидающие своей очереди. Однако едва ли компенсация за воду решит проблемы Кыргызстана, да и возлагать большие надежды на средства аральского Фонда не стоит. Как отметил в 2018 году замдиректора исполнительной дирекции Международного фонда спасения Арала Марат Нарбаев, «на деле у фонда спасения Арала нет средств, есть только название».

По словам Нарбаева, «за 25 лет по трем основным программам МФСА было израсходовано около 15 млрд долларов. Большая часть средств – деньги самих государств». Гидротехнические проекты часто реализовывались за счёт местных бюджетов или на привлечённые средства международных финансовых организаций. Так, Кокаральскую плотину, разделившую Арал на две части, Казахстан строил на деньги Всемирного банка. В свою очередь Ташкент и Душанбе договорились в 2018 году построить две гидроэлектростанции общей мощностью 320 МВт на территории Таджикистана. Кыргызстану в этом плане повезло меньше. Строительство Верхне-Нарынского каскада ГЭС совместно с компанией «Русгидро» потерпело фиаско. Бишкек денонсировал в 2016 году соглашение, а судебная тяжба между сторонами продолжается до сих пор.

Механизмы решения водно-энергетической проблемы, которые появились в 90-х годах несовершенны и не могут гарантировать устойчивое развитие странам Центральной Азии. Но увы, пока никто не готов их обсуждать или пересматривать. Ведь, кроме Кыргызстана, своими предложениями делился лишь Казахстан. В 2018 году на очередном саммите МФСА первый президент республики Нурсултан Назарбаев снова предложил создать международный водно-энергетический консорциум Центральной Азии. По его словам, он «обеспечит баланс между ирригацией и гидроэнергетикой при использовании водных ресурсов трансграничных рек». Механизм компенсации за воду безупречно работал в условиях директивной плановой советской экономики. Консорциум предполагает использование рыночных инструментов спроса и предложения на ограниченные водные ресурсы.

Ледник Федченко в Таджикистане, считающийся самым большим на планете, за последние несколько лет потерял более 2 куб. км льда

Идея отказаться от ежегодных лимитов на воду в пользу торговли ею заманчивая, но пока остаётся на бумаге. Отчасти из-за расхождения позиций между пятью республиками, отчасти из-за их неготовности обсуждать крайне сложную проблему. Таким образом Кыргызстан, чьи предложения откладывают в дальний ящик в рамках МФСА, не одинок в регионе, большинство стран придерживаются простой истины – лучше синица в руках, чем журавль в небе.

Но рано или поздно от инертной позиции им придётся отказаться, т. к. воды в двух крупных реках региона становится все меньше, а потребность в ней будет только расти.