К чему может привести политика Макрона и конфронтация с Турцией? На этот вопрос отвечает главный редактор журнала «Поистине», политолог Руслан Айсин.

Турция: скандал столетней давности

На наших глазах сильно испортились отношения между двумя президентами: французским Макроном и турецким Эрдоганом. Макрон накинулся с критикой на ислам, назвав его религией, находящейся в состоянии кризиса, на что Эрдоган дал достойный ответ, посоветовав Макрону обратиться к психиатру. На самом деле, спор двух лидеров имеет свою историю, связанную с рядом предыдущих выпадов со стороны Франции, которые та предприняла, когда стало ясно, что Турция крепко утвердилась на Средиземном море, в Ливии и Сирии. А тут еще убийство, которое совершил некий «религиозный» безумец. Не буду описывать то страшное преступление, оно и так у всех на слуху. Именно тут месье Макрона понесло против ислама вообще. будто прорвало. Медицинская рекомендация со стороны Эрдогана не заставила себя ждать. Оскорбленный мужской прямолинейностью своего турецкого коллеги, Макрон в порыве гнева потерял контроль над собой и в истерике пошел на неслыханный шаг – отозвал из Анкары посла Франции. Поступок, действительно, неадекватный: одно дело, когда ты-президент, и ты на кого-то обиделся. Это твое личное дело. Но когда личные обиды становятся поводом сделать шаг к разрыву дипломатических отношений между государствами, это уже из ряда вон… Совсем не дипломатично. Эрдоган, опять-таки, оставаясь на высоте, заявил в ответ: «Мы рассматриваем антиисламские выпады Макрона и расистский терроризм как угрозу национальной безопасности и формируем свои планы сообразно с этим» (РИА Новости).

Кроме этого, турецкий президент призвал Европу остановить «кампанию ненависти», которую нагнетает Макрон, а также призвал своих сограждан бойкотировать потребление французских товаров. Между прочим, тенденция к отказу от того, что мэйд ин Франс, набирает обороты во всем мусульманском мире вне зависимости от призывов Эрдогана. Кстати, бойкот уже серьезно обеспокоил Макрона, который призвал мусульман не отворачиваться от французских товаров.

Между прочим, антипатия и нападки коллективного Запада на ислам и на мусульман (будь они озвучены хоть президентами, хоть рядовыми обывателями, отравляющими своей ненавистью социальные сети) имеют долгую и богатую историю, в которую нет смысла вдаваться в рамках короткого поста. Оставим эту тему специалистам, ибо она достойна серьезного научного исследования. Здесь я ограничусь тем, что приведу два примера, которые в совокупности великолепно изобличают лицемерие западных “критиков” ислама и их подковерные козни против ислама и мусульман.

Пример первый: В первой половине 20-х годов прошлого века в парижском журнале “Revue des Balkans” была опубликована статья, в которой рассказывалось о необычной акции, проведенной американским протестантским священником доктором Вильямом Т. Меннингом.

Обложка одного из журналов “Revue des Balkans” за 1924 год

Сперва несколько слов об этом человеке: Вильям Томас Меннинг (1866-1949) с 1921 по 1946 гг занимал пост епископа Нью-Йорка. Между прочим, епископ был яростным наукофобом. Так, в 1939-40 гг., Меннинг сыграл главную роль в принятии Городским университетом Нью-Йорка решения об отмене предложения должности профессора выдающемуся философу прошлого века Бертрану Расселу. К тому моменту Б. Рассел действительно получил пост профессора философии в Сити-колледже Городского университета Нью-Йорка. Однако после этого назначения философ подвергся сильным нападкам со стороны протестантского духовенства, против которого философ активно боролся, распространяя антиклерикализм и атеизм. И, как мне видится, процесс травли всемирно известного ученого возглавлял именно епископ Нью-Йорка Т. Меннинг. Дело закончилось тем, что Б. Рассел действительно покинул колледж.

Уильям Томас Мэннинг

Теперь вернемся к акции, которую Меннинг провел в Нью-Йорке. Он выступил перед членами т.н. «Общества дружбы девочек» (ОДД). ОДД была христианской организацией основанной в 1875 году в Великобритании. Ее основатель – благотворительница Мэри Таунсенд (1841-1918), которая, проживая в сельской местности, была обеспокоена жизнью незамужних девушек, которые уезжали из сельской местности на заработки в большие города, часто в качестве прислуги или фабричных рабочих. Поскольку такие девушки были отрезаны от своих семей и друзей, то Таунсенд стала искать способ помочь этим девушкам почувствовать дружбу и душевно отдохнуть в общении в аомтсфере христианской любви и служения. Уже к 1878 году Общество имело филиалы по всей Британии, а с 1877 г. Элизабет Мейсон основала его первый филиал в США (штат Массачусетс), ну и далее по нарастающей.

Так вот что было дальше: в своем выступлении перед членами ОДД Меннинг, ссылаясь на якобы имеющиеся у него официальные бумаги, заявил, что более ста тысяч юных христианок находятся в плену в турецких гаремах. Он призвал всех американских женщин выступить с протестом против этого явления. На деле это обвинение было голословным, банальный хайп, говоря современным языком, привлечение внимания, в общем. Такое заявление могло бы быть правдой в далеком Средневековье, когда между Западной Европой и мусульманским Востоком в лице Османской империи действительно шли войны, захватывались пленные и случались прочие “прелести” мрачной эпохи.

На самом деле Меннинг преследовал цель обвинить главу Турецкой Республики Мустафу Кемаля Ататюрка в том, что в ходе своих реформ он не осмелился прикоснуться к древнему институту гарема. Таким образом, не мифические несчастные христианки, заточенные в гаремах, беспокоили Меннинга, но сам институт гарема, а точнее – хáрама.

Главная комната в хáраме (гареме) дома шариатского судьи-кадия Кайтаджа-эфенди в г. Мостар (Босния и Герцеговина)

Хáрам (с ударением на первом слоге) – это женские покои мусульманского жилища, которые недоступны для взоров и присутствия посторонних лиц. От этого слова происходит и знакомое нам слово русского языка – храм, имеющее значение священного места, ведь и синагоги, церкви, и мечети – все это священные места, где люди совершают религиозное поклонение. Термин хáрам, который, как мы теперь знаем, означает священную часть жилища мусульманина, не следует путать с понятием харáм (с ударением на втором слоге), которое означает запрещенное для мусульман деяние, например, прием запретной пищи или напитков. Словом, совершение харáма означает совершение греха.

К рассказу о хáраме мы обратимся в одной из последующих публикаций, а пока запомним, что именно этот традиционный для мусульманского мира феномен – святая святых мусульманского жилища, подчеркивающий высочайший статус женщины, и стал мишенью для нападок реакционного протестантского епископа из США.

Пример второй: А теперь о главном, а именно: о хитрой стратегии и тактике американских протестантских миссионерских организаций, которые весьма вольготно чувствовали себя в Турции в 20-е годы прошлого века. Для полноты картины необходимо отметить, что свою деятельность они развернули в этой стране еще раньше – в османскую эпоху, в первой половине XIX века. Изначально их работа заключалась в создании образовательных учреждений в интересах христиан, проживавших в Высокой Порте. Османские султаны не возражали, ведь Ислам не предписывает ограничение религиозных свобод немусульман, живущих на мусульманских землях. О том, чем действительно занимались протестантские миссионеры в Османской империи, а затем и в республиканской Турции, рассказывает книга турецкого историка доктора Ахмета Учара. Он написал историческое расследование о том, как в 1920-х годах ХХ века американские протестантские миссионеры христианизировали девушек-мусульманок. Эта 424-ти страничная книга так и называется: «1928’de Hıristiyanlaştırılan Kızlar» («Девушки, христианизированные в 19298-м»). Автор пишет: «Миссионеры чувствовали себя настолько так комфортно, что даже позволяли [посторонним] присутствовать на церемонии крещения турок».

доктор Ахмет Учар

До появления упомянутой работы, доктор Ахмет Учар издал научный труд, посвященный Палестине. Тогда-то он и наткнулся на данные о том, что в Османской империи действовали протестантские миссионерские организации. Первый опыт миссионерской деятельности в Османской империи протестанты получили именно в Иерусалиме. Но до того, в далеком 1810 году в США была создана миссионерская организация под названием «American Board», которая ставила задачу христианизации людей по всему миру. Американские протестанты приступили к своей миссии с мыслью, что «Бог дал американцам, – высшей расе, обязанность управлять миром через христианство». Кстати, в 90-е годы прошлого века они отметились даже в нашей стране, – в России. А посеянные ими тогда семена дают всходы до сих пор.

К реализации т.н. «Османской программы» миссионеры приступили в 1819 году, начав свою деятельность в Иерусалиме, т.е. в ближневосточных землях Османской империи. Протестанты, прибывшие туда из США, считали османские провинции «грешными городами». Иначе и не могло быть: индейцы для них были безбожными варварами, а мусульмане – заблуждающимися грешниками. Кругом враги, в общем. При этом, начиная свою деятельность, американские миссионеры разделились на два течения. Одна группа настаивала на том, что в массы следует нести светское образование. Эти исходили из логики, что, привлекая к себе местное население, они воспитают их как светских людей. Другая часть миссионеров провозглашала, что их главная задача – готовить врачей, а не инженеров.

Сперва в фокусе внимания миссионеров были евреи-иудеи. Однако совсем скоро они пришли к выводу, что не могут отторгнуть иудеев от исповедуемой ими религии. К тому времени мусульмане и евреи вместе выразили свой протест и избавились от существования у себя под боком такой навязчивой религиозной пропаганды1. В результате этого фиаско миссионеры начали пропаганду протестантизма среди армян и сирийцев, принадлежащих к древним восточным церквям. Миссионеры посчитали эти церкви бесперспективными и решили, что они «должны спасти эти островки, которые вот-вот утонут в мусульманском море». Работа с этим контингентом продолжалась вплоть до Первой мировой войны. Деятельность миссионеров можно лишь с натяжкой назвать успешной – какая-то часть армян отказалась от своей религии и перешла в протестантизм.

Обложка книги А. Учара

Чуть позже, воспользовавшись объективными обстоятельствами, о которых будет сказано ниже, американские миссионеры, засучив рукава, принялись за дело в открытом ими «Американском колледже для девочек» в турецком городе Бурса. Именно здесь им удалось развернуть бурную религиозно-пропагандистскую деятельность, которая, в итоге, привела к христианизации части турецких девочек, которые учились в этой школе. Такова была плата за желание их родителей, желавших дать своим чадам добротное светское образование по западным стандартам. Но об этом чуть ниже.

Чем было вызвано стремление американских миссионеров христианизировать турок – вопрос риторический. Интереснее другое: они понимали, что мусульмане – это «крепкий орешек», и их нелегко привести в христианство. Тем более, что мусульманский кодекс поведения – шариат, равно как и этические принципы не допустили бы подобной перемены религии. Здесь уместно вспомнить миссионерский опыт Евфимия Малова (1835-1918), который занимал должность Заслуженного профессора Казанской духовной академии по кафедре противомусульманских миссионерских предметов.

По данным Роберта Джераси («Окно на Восток: Империя, ориентализм, нация и религия в России» Москва, 2013), Е. Малову за 30 лет его деятельности среди татар Казанской губернии удалось крестить лишь одного мусульманина, окончившего медресе, который, кстати, пришел к нему сам, дабы поближе познакомиться с православием. Возможно, американским миссионерам не давал покоя факт того, что турки и многие другие этносы Османской империи все еще исповедовали ислам. Полагаю, немаловажную роль в этом настрое сыграла их «врожденная» антипатия по отношению к мусульманам, столь характерная для «просвещенного» Запада, и которую он продолжает демонстрировать даже в наши дни, в частности, в лице уже упомянутого месье Макрона.

В итоге, миссионеры, пришедшие на земли Высокой Порты по души иудеев, армян, греков и арабов-христиан, нацелились на турок, и тому были объективные причины. Дело в том, что в результате вступления Османской империи в Первую мировую войну армянское население, а также греки были вынуждены покинуть Анатолию. Это не был геноцид, как твердят на Западе, а переселение, предпринятое в ответ на бесчинства против мусульманского населения со стороны армянских войск, отступавших под напором османской армии. В результате, целевая аудитория для заокеанских протестантов сильно сократилась.

Здесь мы вновь затрагиваем глубокую историческую реальность, достойную самых серьезных и непредвзятых научных исследований. Между тем, в марте 1924 года Великим национальным собранием Турции был принят Закон о централизации образования (Tevhîd-i Tedrîsât Kanunu). Закон предусматривал включение всех учебных заведений страны в ведение Министерства образования. Миссионерам пришлось искать возможность остаться в Турции. Некоторые из них считали, что пришла пора заканчивать «Османскую программу». Но, в конце концов, они решили продолжить свою миссионерскую деятельность, направив ее на мусульман. Оправдание этого решения было чисто американским: «Мы инвестировали в Анатолию в течение многих лет». «Только бизнес и ничего личного», - так, кажется, говорят?

Hamshahri (Иран): Иран теперь – часть Карабахского процесса?

В Иране считают, что военные действия причинят значительный ущерб странам региона, поэтому ведут переговоры с Азербайджаном, Арменией, Россией и Турцией. Издание отмечает, что только Иран выглядит страной, которая не намерена использовать конфликт в своих интересах. Иран также не потерпит присутствия террористов у своих границ.

оветник министра иностранных дел Исламской Республики Иран после недавнего визита в Баку посетил также Москву, Ереван и Анкару. Повесткой дня турне было участие Ирана в урегулировании конфликта в Нагорном Карабахе.

Итак, Иран теперь тоже стал частью «карабахской проблемы». В данном материале читайте о деталях важной зарубежной миссии замминистра иностранных дел Исламской Республики Иран Аббаса Эракчи. Вопрос, который следует задать теперь, — проблема «престижа» северных соседей (Ирана) теперь тоже исчерпала себя?

В итоге Тегеран оказался вовлечен и в проблему Нагорного Карабаха. Советнику министра иностранных дел Ирана по политическим вопросам Аббасу Эракчи пришлось провести сложный раунд переговоров с представителями Армении и Азербайджана по урегулированию конфликта в Нагорном Карабахе в Баку, затем были также трудные переговоры в Москве, Ереване и Анкаре.

Советник главы МИД страны Аббас Эракчи, который совсем недавно входил в известную группу переговорщиков по иранской ядерной программе (напомним, в группу входили сам министр иностранных дел Мухаммад Джавад Зариф, а также постпред Ирана при ООН Маджид Тахт-Раванчи), теперь взял на себя задачу представлять интересы Ирана в переговорах по урегулированию в Нагорном Карабахе. Данный шаг необходим был для того, чтобы вывести переговоры на более высокий международный уровень, а также подчеркнуть значимость данной проблемы для Исламской Республики Иран.

Иран предпринял шаги для участия в переговорах после того, как уже были достигнуты договоренности о прекращении огня, однако режиму перемирия не суждено было продержаться и нескольких часов. Стороны вновь возобновили военные действия, обвиняя друг друга в нарушениях перемирия.

Официальные лица Исламской Республики изначально объявили о нейтралитете Ирана в данном вооруженном конфликте, но периодически обращались к конфликтующим сторонам с призывами прекратить военное противостояние. Президент страны Хасан Роухани постоянно находился в контакте с официальными лицами двух стран и, в частности, он откровенно заявил премьер-министру Армении Николу Пашиняну: «Наш регион не вынесет новой большой войны». И сам Роухани, и другие официальные лица Ирана, в том числе министр иностранных дел, постоянно находились в контакте с представителями обеих государств, вовлеченных в конфликт.

Но все призывы и обращения к конфликтующим сторонам оказались недостаточными ни для урегулирования, ни даже для более-менее прочного режима прекращения огня; в итоге, как и предсказывали некоторые аналитики и комментаторы, Ирану пришлось занять более активную позицию и взять на себя ведущую роль в достижении режима прекращению огня, а также принять более активное участие в процессе политического урегулирования. Тегерану теперь, безусловно, предстоит вести и трудную работу дипломатического характера после того, как фаза военного противостояния будет завершена. 

(…)

Рискованный и трудный вызов для Ирана

После того, как конфликт в Нагорном Карабахе, имеющий довольно длительную историю и насчитывающую уже более тридцати лет, снова возобновился в очередной раз и перерос в полномасштабные военные действия, некоторые аналитики справедливо указывали, что едва ли какой-либо из сторон удастся достичь своих целей путем военного противостояния. Но на этот раз карабахский конфликт вовлек в себя, помимо двух противоборствующих сторон, и других внешних игроков, которые имеют свои интересы в закавказском регионе. Неожиданно для многих активность проявили Турция и Израиль, каждый из которых, исходя из собственных интересов, откровенно занял сторону Азербайджана в данном противостоянии. Как в и любом другом вооруженном конфликте, отчетливо прослеживается и роль США, на сей раз, благодаря наличии в Соединенных Штатах влиятельного армянского лобби. Россия, Франция и те же США также считают необходимым принимать участие в процессе урегулирования как члены Минской группы, которая ответственна за выполнение режима прекращения огня.

Иран же на фоне всех этих игроков выглядит страной, которая не намерена использовать ситуацию в своих интересах, и уж тем более не стремится к удовлетворению откровенно корыстных интересов, в отличие от упомянутых Турции и Израиля. Но, тем не менее, Иран увидел и определенный риск в том, чтобы полностью отстраниться от конфликта, и потому в итоге также стал участником процесса урегулирования. Однако даже такое участие исключительно политико-дипломатического характера имеет и свои риски. Большинство аналитиков и наблюдателей еще в начале возобновления вооруженного конфликта предупреждали, что вступление в него Ирана, пускай и в роли посредника-миротворца, связано с возможными рисками ухудшения его отношений с каким-либо из двух враждующих государств, являющихся, к тому же, соседями Ирана. Подобный сценарий весьма вероятен, если Иран поставит интересы одной из сторон конфликта выше, чем интересы другой стороны. Однако в конечном счете, урегулирование карабахской проблемы оказалось для Ирана более важным, нежели преследование в регионе своих интересов, а также, нежели предотвращение или избежание указанных выше рисков.

Москва и Тегеран снова пишут историю вместе — на сей раз в Карабахе

С целью обозначить роль Ирана в процессе урегулирования, советнику министра иностранных дел Эракчи предстояло, как уже отмечалось, совершить длительное турне с остановками по нескольким пунктам, но важнейшими остановками оказались Москва, и отчасти, Ереван, хотя по списку они значились уже после визита дипломата в Баку. Это произошло, в частности, потому, что и в вопросе Нагорного Карабахе, как и во многих других сюжетах международной проблематики, Иран осознает, что его позиции и его цели схожи с теми, что имеет здесь Россия. По сути, Иран становится здесь активным игроком урегулирования уже после того, как Россия проводила консультации с целью установления режима перемирия в конфликтном регионе — консультации, сначала казавшиеся многообещающими (обе стороны довольно быстро согласились принять в них участие), но в итоге оказавшиеся безрезультатными. Сейчас на сцене появляется Иран, также имея на руках ту же самую программу-минимум — установление режима перемирия.

Но сходство позиций Москвы и Тегерана — не только в том, чтобы помочь сторонам приблизиться к установлению мира, поскольку именно такая цель, а не преследование каких-то собственных интересов, наиболее важна для двух игроков. Есть и еще важная деталь — наподобие той, с которой Тегеран и Москва столкнулись, когда оказались активными игроками противостояния в Сирии: обе стороны и здесь оказались лицом к лицу с Турцией Эрдогана, с его экспансионистской внешней политикой. Очевидно, что цели Анкары здесь весьма далеки от тех, что имеют Москва и Тегеран. Как и совсем недавно наблюдалось в процессе консультаций по сирийскому урегулированию в Астане (где также, напомним, участвуют и Анкара, и Москва, и Тегеран) Владимиру Путину и Роухани приходится прикладывать много усилий, чтобы приблизить враждующие стороны к миру, но одновременно обоим приходится на этом пути если не открыто, противодействовать, то как-то смягчать внешнеполитические амбиции Реджепа Эрдогана. 

Проблема «престижа» северных соседей исчерпает себя?

Зарождается слабая надежда на то, что те усилия международного сообщества, которые, хотя бы на бумаге, но поддержали уже несколько важных игроков, включая Иран, Россию, США и Францию, смогут в итоге привести к желаемой цели — перемирию, а вооруженный конфликт в регионе, который вряд ли завершится в пользу одной из сторон, прекратится или хотя бы перейдет в политическую плоскость. Однако относительно «послевоенной фазы» конфликта, есть большие сомнения в том, что все противоречия будут решены, и об этом многие говорят уже сейчас.

Дело в том, что противоречия Армении и Азербайджана имеют очень давнюю историю, которая намного превышает и нынешний вооруженный конфликт, и историю независимого существования двух государств. Эти противоречия имели сглаженный характер и во времена существования СССР, но тогда централизованное руководство страны удерживало соседей от открытого противостояния. В настоящее время противостояние вокруг Карабаха — это вопрос престижа, чести и даже самых фундаментальных основ государственности как Армении, так и Азербайджана, и на сегодняшний момент неясно, есть ли какой-то сценарий, который помог бы сохранить престиж сразу обеим сторонам, так, чтобы оба государства почувствовали, что их интересы удовлетворены и соблюдены навсегда. Есть серьезный вопрос, можно ли решить проблему противостояния, существовавшую несколько десятилетий, за один раз, за один-два раунда переговоров и консультаций. Ввиду этого, наиболее реалистичным и наилучшим исходом представляется такой сценарий, который мы уже наблюдали с вмешательством в дело Минской группы ОБСЕ по урегулированию в Нагорном Карабахе, когда обе конфликтующие стороны, разумеется, не забыв о своих претензиях друг к другу, всего лишь согласились отложить в сторону оружие и установить перемирие на несколько лет, в самом лучшем случае, на несколько десятилетий.

Если Ирану и России, возможно, Франции и США, если только роль последних в урегулировании действительно будет конструктивной, удалось бы действительно найти какое-то решение конфликта, а не просто добиться временного прекращения военного противостояния, то они все действительно смогли бы избавить от тяжкого бремени большой регион и открыли бы наконец, дорогу к его хоть какому-то позитивному будущему. И за развитие данного региона, важного для многих стран и мира в целом и с политической, и с торгово-экономической и с энергетической точек зрения, можно было бы не опасаться в дальнейшем.

* Для удобства читателей перевод публикации приводится с сокращениями

Спецрепортаж, подготовленный группой «Политика»/Внешняя политика/Первая полоса издания Hamshahri