Министр иностранных дел России уклонился от участия во встрече на высоком уровне, организованной Китаем в рамках инициативы «Один пояс, один путь». Неужели Москва проявляет недовольство? Такой шаг может продемонстрировать США хрупкость российско-китайского альянса, предостерегает автор.

В июне Китай провел виртуальную конференцию по вопросам реализации инициативы «Один пояс, один путь». По словам лидера Китая Си Цзиньпина, эта встреча на высоком уровне, которую провел министр иностранных дел Китая Ван И (Wang Yi), стала «возможностью обсудить коллективный ответ на пандемию covid-19, укрепить сотрудничество в рамках инициативы „Один пояс, один путь‟ и усилить международную солидарность».

В этой виртуальной конференции приняли участие чиновники министерского уровня из 25 стран, что стало свидетельством огромного инфраструктурного и инвестиционного значения этого проекта. В ней принял участие даже генеральный директор Всемирной организации здравоохранения, который в очередной раз выступил с заявлением о необходимости превратить инициативу «Один пояс, один путь» в «настоящий Шелковый путь здоровья» — это стало центральной идеей попыток Си позиционировать Китай в качестве глобального лидера в области здравоохранения.

Многие обратили внимание на то, что на этой виртуальной встрече не хватало одного человека, — министра иностранных дел России Сергея Лаврова. Для участников встречи Лавров подготовил письменное заявление, и представителем России на ней стал посол по особым поручениям.

По правде говоря, Россию вряд ли можно было назвать полноценной участницей этой встречи. Хотя Россия и Китай много лет говорят о своих близких взаимоотношениях и приверженности этому проекту, Россия уже давно является «отсутствующим партнером». Между тем нежелание Москвы отправить на этот очередной форум чиновника соответствующего ранга указывает на едва заметные изменения в подходе: Москва больше не чувствует себя обязанной склоняться перед инициативой «Один пояс, один путь». Это ставит Китай в затруднительное положение. Хотя Пекин продолжает реализовывать свои инфраструктурные и инвестиционные проекты на заднем дворе у России и подрывать ее влияние на территории бывшего Советского Союза, от России ему необходимо по крайней мере молчаливое принятие этой инициативы. Последнее, чего сейчас хотелось бы Пекину, — это негативная реакция России на «Один пояс, один путь», особенно если учесть, что в настоящее время многие другие партнеры Китая стали противиться реализации этой инициативы. Кроме того, любой шаг назад, сделанный Москвой, продемонстрирует Соединенным Штатам и Европе хрупкость российско-китайского альянса.

Отсутствие Лаврова на этой виртуальной конференции демонстрирует то, в чем на самом деле заключаются интересы России. «Россия не является частью инициативы „Один пояс, один путь‟. Она готова поддерживать глобальные устремления Китая лишь до тех пор, пока это отвечает ее собственным интересам», — сказал Игорь Денисов, старший научный сотрудник Московского государственного института международных отношений.

Эта точка зрения противоречит официальной версии касательно инициативы «Один пояс, один путь», которую Россия и Китай долгое время активно продвигали. С 2014 года Пекин последовательно представлял Москву в качестве своего самого близкого партнера. В 2019 году влиятельный китайский аналитический центр назвал Россию партнером, в наибольшей степени вовлеченным в реализацию этой программы, поставив ей самые высокие оценки по «политической координации» и «совместимости программ». Даже в контексте текущей пандемии коронавируса, которая спровоцировала трения вдоль сухопутной границы между этими двумя соседями, китайские государственные СМИ продолжили продвигать идею расширения связей между Китаем и Россией в рамках инициативы «Один пояс, один путь», поскольку эти связи будут способствовать росту объемов торговли Китая с Европой.

Со своей стороны, Россия редко отказывается от возможностей продемонстрировать свои связи с Китаем. Президент Владимир Путин регулярно принимает участие в форуме «Один пояс, один путь», который организует Пекин. На прошлогоднем заседании дискуссионного клуба «Валдай» Путин впервые назвал отношения России с Китаем «союзническими» и характеризующимися «беспрецедентно высоким уровнем доверия и сотрудничества». Поначалу Путин активно призывал к экономическому и политическому взаимодействию с инициативой «Один пояс, один путь», делая акцент на ее совместимости с возглавляемым Россией Евразийским экономическим союзом. В 2015 году страны подписали знаковое соглашение по интеграции этих двух инициатив.

Но, несмотря на публичные заявления о гармонизации масштабных внешнеполитических проектов Си и Путина, существует крайне мало видимых свидетельств того, что Россия является официальным партнером инициативы «Один пояс, один путь». Все 40 транспортных проектов, которые Евразийский экономический союз предложил Китаю в 2017 году, были отвергнуты китайской стороной. К 2019 году Китай даже не решил, какие из проектов союза достойны стать частью инициативы «Один пояс, один путь». В июле 2020 года один высокопоставленный чиновник российского правительства сказал в интервью Бобо Ло (Bobo Lo), научному сотруднику Института Лоуи (Lowy Institute), что с момента официального заявления об интеграции двух инициатив практически ничего не было сделано.

Те стратегические связи, которые существуют между Россией и Китаем, существуют главным образом за пределами инициативы «Один пояс, один путь», несмотря на то, что обе стороны говорят об обратном. «Ямал СПГ», проект по добыче, сжижению и поставкам природного газа на севере России, служит тому наглядным примером. В 2016 году Фонд Шелкового пути — китайский инвестиционный фонд, занимающийся вложениями в реализацию проектов «Один пояс, один путь», — приобрел 9,9% акций этого проекта, который затем стал позиционироваться как часть так называемого «Полярного Шелкового пути». Тем не менее, Ло сказал в интервью: «"Ямал СПГ" не играет практически никакой роли в инициативе „Один пояс, один путь‟. Это просто очередной совместный проект Китая и России».

Между тем Китай теперь может получить доступ к ключевым стратегическим секторам российской экономики так, как никто и представить себе не мог еще десять лет назад. Россия отчаянно нуждается в китайских инвестициях, чтобы заполнить ту пустоту, которую после себя оставили западные компании, когда Запад ввел антироссийские санкции в 2014 году. Несмотря на весь шум вокруг инициативы «Один пояс, один путь», общий объем китайских инвестиций в России остается очень низким. В 2017 году объем китайских прямых инвестиций в России составил всего 140 миллионов долларов — это ничтожная доля в общем притоке инвестиций, который составил 25,3 миллиарда долларов. Объем китайских инвестиций в России меркнет по сравнению с 50 миллиардами долларов, которые Китай предложил Пакистану в рамках инициативы «Один пояс, один путь».

Контраст между постоянными громкими заявлениями Китая о важности России в рамках реализации инициативы «Один пояс, один путь» и отсутствием реальных возможностей стал причиной разочарования российского делового сообщества. Если не считать флагманские проекты, которые получают мощную поддержку после того, как их одобрит политическая элита — в первую очередь представители ближайшего окружения Путина, — более мелкие проекты чаще всего не привлекают ни интереса, ни инвестиций китайцев. Если посмотреть на второй форум «Один пояс, один путь», который прошел в 2019 году, это лишь подтвердит сдержанность Китая: из 283 документов, подписанных Китаем, только 15 имеют отношение к России. Коррупция и плохо развитая инфраструктура России долгое время отпугивали иностранных инвесторов. Теперь те же самые недостатки России мешают ей привлечь китайские инвестиции, как сказал Джонатан Хиллман (Jonathan Hillman), директор проекта Reconnecting Asia в Центре стратегических и международных исследований. Из 91 проекта, запущенных в рамках программы сотрудничества между северо-востоком Китая и российским Дальним Востоком, которую инициировали в 2009 году и свернули в 2018 году, только 15 проектов находились на стадии реализации в 2015 году. По словам Хиллмана, такие провалы тоже могут отпугивать китайских инвесторов.

Спустя годы неравномерного участия публичное дистанцирование России от реализации программы «Один пояс, один путь» проявилось в тот момент, когда эта инициатива терпит серьезные неудачи. Согласно результатам исследования, проведенного Министерством иностранных дел Китая, около 20% проектов в рамках инициативы «Один пояс, один путь» «серьезно пострадали» в результате глобальной пандемии, а 30-40% проектов — «немного пострадали». Страх перед глобальной рецессией заставили партнеров Китая пересмотреть целесообразность проектов «Один пояс, один путь» в их странах. Это может обернуться пересмотром условий и даже свертыванием части проектов.

Будет ли степень участия России в инициативе «Один пояс, один путь» уменьшаться и дальше, пока неясно. По мнению Ло, в Москве понимают, что ей не стоит еще больше сближаться с Пекином, поскольку на мировой арене ей необходимо демонстрировать, что она все еще является независимым стратегическим игроком. Китаю хорошо известно о том, что Россия потенциально способна быть «вредителем» в международных отношениях. Поскольку Пекин становится все более доминирующим партнером в их двусторонних отношениях, ему придется соблюдать особую осторожность, взаимодействуя с Москвой в рамках инициативы «Один пояс, один путь».