В последнее время много говорят о «кризисе Запада». Вместе с тем в западных странах запущены процессы внутренней консолидации за счет сворачивания плюрализма и нагнетания внешней угрозы. На ее роль «назначается» Россия, Китай, а порой и все страны, где пока не воцарилась либеральная демократия. Однако последняя все меньше годится для мобилизации самих западных обществ, которые нуждаются в сплочении для борьбы за мировые ресурсы. Раньше эти «нелиберальные методы» применялись Западом в странах «фронтира» – в странах «третьего мира», а затем – в Восточной Европе. Там разворачивалась непримиримая борьба с альтернативными социально-политическими системами и идеологиями. Но сегодня эти методы приходят в ядро западного мира, которое пытается консолидироваться для качественного скачка. Так рождается эпоха постлиберализма.

Чтобы построить правовое государство, приходится допускать кое-что…  
как бы на грани бесправия.
Лех Валенса

«Закат Запада»

Исторический опыт общественных кризисов показывает, что возможны несколько основных путей развития ситуации. С одной стороны, возможно «полное выздоровление» системы через разрешение противоречий, породивших кризис. С другой стороны, возможна катастрофа, ведущая к полному переформатированию системы или ее «смерти». Между этими крайними вариантами есть сценарий «стабилизации», когда кризис системы переходит в фазу «хронической болезни», но жизнь можно поддерживать еще очень долго. Либо возможен вариант «замораживания» противоречий, когда «смерть не наступает», но идет быстрое увядание, вызванное нехваткой ресурсов для стабилизации. 

Поскольку обеспеченность ресурсами Запада хоть и неравномерна, но не оспаривается, то наиболее вероятным видится третий вариант развития событий, «стабилизация». Впрочем, ресурсы для стабилизации все больше ограничиваются усилиями обществ «не-Запада».

«Сбрасывание балласта», будь то сокращение социальных обязательств или спонсирование нуждающихся стран, входящих в «коллективный Запад», лишь отодвинет увядание системы. Пресловутый «закат Запада» вырисовывается вполне отчетливо, причем в обозримом будущем. 

Игра с нулевой суммой 

Для предотвращения «заката» Западу необходимо радикально изменить ситуацию в свою пользу. Это возможно, если технологическое, экономическое и военное преимущество Запада будет настолько очевидным, что любое противодействие его интересам станет минимальным. Дальнейшая экспансия Запада, как экономическая, так и культурная, призвана гарантировать постоянный приток ресурсов, необходимых для этого.

Получение Западом односторонней «пользы» означает игру с нулевой суммой, то есть потери «не-Запада». Достигнутое Западом «зловещее преимущество» надолго утвердит существующий порядок распределения мирового богатства, собственности и власти. 

Получается, желательный для Запада качественный скачок нежелателен для не-Запада. Из этого следует неизбежное противостояние. От торговых войн и создания очагов нестабильности – до вооруженных конфликтов вплоть до ограниченного применения ядерного оружия.  

Консолидация для мобилизации 

Сегодня Запад имеет очевидные преимущества перед решающим раундом. Вооруженные силы, диверсифицированная экономика с высочайшей степенью разделения труда, передовая наука и притягательная культура, накопленные финансовые, интеллектуальные и человеческие ресурсы. Вся система международного права и урегулирования межгосударственных конфликтов построена на принципах, заложенных Западом, и никем, со времен смерти СССР, не оспариваема. Пул транснациональных СМИ обеспечивает информационно-психологическое влияние в нужном русле.

Но достаточно ли этого?

Последние события свидетельствуют, что на Западе есть понимание, что для гарантии выигрыша ему необходима внутренняя консолидация перед лицом внешнего соперника, но с сохранением разобщенности этого самого соперника. Консолидация даст возможность быстрого принятия решений, мобилизации и концентрации ресурсов на приоритетных направлениях. 

Способы консолидации 

История человечества знает немало способов сплочения масс для решения масштабных задач. Эффективных способов, проявления которых уже сейчас заметны на Западе, несколько. Среди них – ограничение реального значения демократических процедур с переходом права принятия решений к неизбираемым технократам. Или внедрение в массовое сознание образа внешней угрозы или врага.

Другие опции – этническая гомогенизация с созданием так называемой «сильной национальной идентичности». Это работает в относительно этнически однородных обществах. Для крупных полиэтничных стран может применяться дробление на более мелкие единицы с последующей этнической гомогенизацией. Есть путь внедрения наднациональной идеологии, обеспечивающей консолидацию в этнически неоднородных обществах.

Особого внимание заслуживает метод, который можно назвать переходом к так называемому идеологическому тотализму наднациональной идеологии. Агентами здесь выступают сетевые структуры и разного рода «организации гражданского общества», глобальные медиа-конгломераты и бизнес- и научные корпорации, а также политические партии.

«Идеологический тотализм» (англ. ideological totalism, термин, введенный Робертом Лифтоном) означает действия идеологических движений и организаций по установлению всестороннего (тотального) контроля за всеми сторонами жизни человека, включая поведение и мышление. Подход Лифтона отличается от теории тоталитаризма тем, что может быть применен по отношению к идеологии групп, которые не обладают официальной политической властью в государстве. 

Нетерпимость к другому мнению сегодня все чаще встречается в западных СМИ и разного рода гражданских организациях. Это необычно, поскольку до сих пор системообразующим элементом обществ Запада считался либерализм с его обязательным плюрализмом мнений и интересов.

С точки зрения этой концепции, переход Запада к идеологическому тотализму сейчас идет с ускорением благодаря глобальной опережающей информатизации и цифровизации. Но начался этот процесс не вчера. 

Роль «фронтира» в стратегии Запада 

В период противостояния капитализма и социализма Запад проводил политику двойных стандартов. Отказ от декларируемых ценностей признавался целесообразным для выигрыша в борьбе систем. Среди применявшихся методов – сотрудничество с нацистскими военными преступниками, проведение диверсионных акций, военные интервенции, вооруженные перевороты. А также незаконная торговля оружием, подпитка незаконных вооруженных формирований (некоторые из которых стали основой современных сетевых структур терроризма). Дополняет это организация и поддержка радикальных структур этнических националистов и поддержка режимов, открыто нарушающих идеологические и ценностные основы Запада. Ряд историков считает, что многие из этих инструментов и двойных стандартов были апробированы задолго до начала холодной войны.

Речь идет о разделении на «внутренний мир», где декларируемые и реализуемые ценности более-менее совпадают, и «мир фронтира», где выбор средств не ограничивался для борьбы с врагом («очищения от коммунистической заразы»).

Непререкаемым условием «миров фронтира» было внедрение «экономического либерализма» на практике, несмотря на масштабные социальные потрясения. Сопряженная с этим нетолерантность позволяла жестко пресекать массовые протесты.

Другими словами, внутренняя толерантность и плюрализм Запада, его экономическое процветание, постоянное повышение уровня жизни широких масс населения обеспечивались абсолютной нетолерантностью на его внешних границах.

Нетолерантность «фронтира» гарантировала экономическую и политическую экспансию Запада, расширение рынков сбыта и кредитования, беспрепятственный доступ к дешевым ресурсам и занятие стратегически важных геополитических позиций.

Поражение СССР в холодной войне было во многом обусловлено тем, что его действия в большей степени были продиктованы идеологией. В том числе идеей «мирного сосуществования и соревнования двух систем». Тогда как Запад действовал именно в логике войны, когда все средства дозволены для достижения цели.

Кроме того, расширение «системы социализма» приводило не к притоку, а к оттоку ресурсов, зачастую в ущерб общему уровню жизни народов СССР. Это вызывало рост недовольства в Центре и усиливало уязвимость для информационно-психологического влияния Запада. 

«Миры фронтира» сегодня 

Необходимо отметить, что «миры фронтира» сегодня никуда не исчезли, даже став частью Запада. Никуда не исчезла их нетолерантность и идеологический вектор – антикоммунизм, который в последнее время часто дополняется откровенной русофобией.

Правда, в отличие от эпохи холодной войны, теперь ритуальные заверения в приверженности наднациональным идеям (либерализму) стали обязательными, как и введение институтов, соответствующих «международным критериям и стандартам».

Продемонстрировав свою эффективность в борьбе с внешним противником «на фронтире», идеологический тотализм, с присущим ему отказом от плюрализма и нетолерантностью к альтернативным идеям, теперь возвращается во «внутренний мир» Запада как средство консолидации и мобилизации для качественного скачка.

Суть политического либерализма можно выразить фразой, приписываемой Вольтеру (в разных вариациях): «Я не разделяю ваших убеждений, но готов умереть за ваше право их высказывать». Суть идеологического тотализма можно выразить фразой: «Не вздумайте говорить вслух что-нибудь, что противоречит тому, во что я верю».

Таким образом, либерализм, избавленный от постулата идейного плюрализма и возведенный в культ, закономерно переходит в собственную противоположность – тоталитаризм, который весьма эффективен для мобилизации масс. Нетолерантных же адептов тоталитарного культа либерализма вполне можно называть постлибералами. Постлиберализм сегодня особенно ярко проявляется на «фронтире» Восточной Европы и нет оснований считать, что он пойдет на спад.