Полномасштабная ядерная война между Россией и США погрузила бы Землю в десятилетнюю ядерную зиму. К таким выводам пришли ученые Ратгерского университета, Национального центра атмосферных исследований США и Университета Колорадо. На публикацию в Journal of Geophysical Research обратило внимание Daily Mail.

В частности, специалисты выяснили, что ядерные взрывы повлекут за собой массовые пожары и масштабные выбросы сажи в атмосферу (порядка 147 миллионов тонн). Сажа, в свою очередь, соберется в облака и ограничит доступ солнечного света, что может привести к падению средней температуры на девять градусов по Цельсию.

«Ветры в стратосфере заставили бы эти сажевые аэрозоли окружить весь земной шар в течение нескольких недель, погружая Землю в длительную ядерную зиму», — говорится в материале. Согласно прогнозам, для того, чтобы завеса сажи развеялась, потребуется около семи лет, еще три года — на то, чтобы восстановился нормальный уровень света.

Кроме того, прогнозируется, что ядерная война способна привести к муссонам и сильным колебаниям температуры поверхностного слоя воды в экваториальной части Тихого океана, что окажет заметное влияние на климат.

«Полномасштабная ядерная атака станет самоубийством для страны, которая решится ее провести», — указано в статье. Утверждается, что применение ядерного оружия Россией и США будет иметь катастрофические последствия для всего мира.

Специалисты подчеркнули, что политики должны быть в курсе возможного варианта развития событий и учитывать эту информацию при принятии решений. «В конечном счете необходимо сокращение ядерных арсеналов и разоружение всех ядерных сторон», — отмечается в тексте.

Согласно выводам авторов исследования, их результаты в целом подтверждают прогнозы прежних климатических моделей атмосферы, в которых рассматривалось возможное влияние ядерной войны на климат.

The Nation (США): сверхдержава Россия боится первого ядерного удара

По мнению автора, новую гонку ядерных вооружений спровоцировали Соединенные Штаты. Поворотным моментом стал 2002-й год, когда президент Джордж Буш-младший объявил об одностороннем выходе США из Договора по противоракетной обороне. В ответ Россия начала разрабатывать серьезное оружие — гиперзвуковые ракеты. Таким образом у России теперь есть то, чего нет у США.

Я — Джон Бэчелор (John Batchelor), и это программа «Джон Бэчелор шоу». Сегодня у нас в гостях Стивен Коэн (Stephen Cohen), профессор Нью-йоркского университета, Принстонского университета, специалист в области истории России. (…) Если вспомнить его статью о новой холодной войне, опубликованную в прошлом году, там говорится о том, что дело дошло до того, что теперь существует вероятность случайного, и в данном случае — сознательного конфликта, военного конфликта между Россией и ее союзниками, возможно, Китаем и странами поменьше, с одной стороны, и НАТО, или США и НАТО. Этого пока не случилось, хотя есть случаи демонстрации (силы) — Украина, Сирия, страны Балтии. Однако сегодня мы начнем с того, что, возможно, не показалось вам частью новой холодной войны, но, совершенно очевидно, что это напрямую связано с новой холодной войной. Речь идет о балансировании на грани ядерной войны, которое заставляет нас вспомнить о временах первой холодной войны. Одной из причин этого балансирования на грани ядерной войны является система вооружения, которая способна доставить ядерное оружие не только до территории США, но до наших объектов в море и где угодно. Я хочу обратить ваше внимание на заголовок в Би-би-си, постараюсь быть беспристрастным, Би-би-си не считается антироссийским сайтом. «Загадочная ракета», пишет Би-би-си, «Какую ракету испытывала Россия в Арктике?». И в подзаголовке — «Пять российских инженеров-атомщиков погибли в результате взрыва ракетного двигателя». Их похоронили в Сарове, закрытом городе, расположенном к югу от Москвы, где производят ядерные боеголовки. Как заявили в «Росатоме», российской государственной корпорации по атомной энергии, специалисты проводили испытания ядерной энергетической установки, но технических подробностей не сообщили.

Д.Б. — Добрый вечер, Стивен. Это настоящая холодная война? Настоящая? Россия демонстрирует ракету с ядерным оружием, ядерным двигателем. И в результате взрыва погибло, по меньшей мере, пять человек, которых похоронили так, что доступа к телам не было. Но можно быть уверенными, что, как следует из сообщения Би-би-си, был повышен уровень радиации, которая распространилась на определенное расстояние и достигла города, расположенного рядом с местом проведения испытаний на северо-западе страны. Во-вторых, возможно, что это была крылатая ракета с ядерной энергетической установкой. Ракета, которая способна лететь с гиперзвуковой скоростью, другими словами, которая неуязвима для систем противоракетной обороны, установленных на военных судах США, и может маневрировать на протяжении чрезвычайно продолжительного времени и уничтожить, скажем, суперавианосец или боевой флот. И это можно объяснить только тем, что Россия вступила в гонку, гонку ядерных вооружений.

С.К. — Думаю, что одной из причин,- и я говорю это без особой радости, — является то, что многое, о чем я говорю в вашей передаче, вообще звучит зловеще… (…). Но гораздо важнее то, что новая холодная война более опасна, чем предыдущая. Наша политика заставляет нас говорить об этом, а политика России заставляет нас в каком-то смысле действовать. Поэтому это происшествие, когда, судя по всему, русские проводили испытания крылатой ракеты с ядерной энергетической установкой, напоминает нам, что эта новая холодная война более опасна. Отчасти потому, что появилась новая ядерная техника, отчасти потому, что появились новые средства доставки ядерного оружия, позволяющие сократить время его доставки до каких-то нескольких минут. Мы говорили об истории, я отчетливо помню это время — это был март 2018 года, когда Путин объявил, что в России создана новая система ядерного оружия, средство доставки ядерного оружия, которая способна обойти американские системы ПРО. (…) Все эти годы мы создавали обстановку для этих действий. И эту обстановку можно в памяти восстановить. И если позволите, я очень коротко напомню предысторию, обстановку, в которой произошел этот инцидент с ядерным оружием, с ядерной ракетой. В западных и особенно в американских СМИ многие злорадствуют по поводу этого взрыва в России. Я же злорадствовать не могу, поскольку совершенно очевидно, что идет новая гонка ядерных вооружений, и она очень опасна, опаснее, чем предыдущая. Предыстория этого, если коротко, такова. На мой взгляд, спровоцировали эту новую гонку ядерных вооружений Соединенные Штаты. Поворотным моментом стал 2002-й год, когда президент Джордж Буш-младший объявил об одностороннем выходе США из Договора по противоракетной обороне. Значение этого договора заключалось в том, что он предусматривал запрет на создание, испытание и развертывание всех систем ПРО для борьбы со стратегическими баллистическими ракетами. И этот договор обеспечивал безопасность. Потому что, пока он действовал, ни одна из сторон не могла рассчитывать на то, что сможет нанести первый удар, не получив ответного удара. Мы вышли из этого договора и сказали, что будем создавать системы ПРО, щит вокруг США, защищающий нас от российских ракет (кстати, о том, что это логично, писали многие журналы, в том числе и «Форин афферс»). Это значило, что у США может появиться возможность нанесения упреждающего ядерного удара без получения ответного удара. И когда мы вышли из этого договора и начали размещать эти системы ПРО вокруг России, наступил этот поворотный момент. (…) Что сделала Россия? Она начала разрабатывать — на протяжении примерно дести лет — серьезное оружие, ракеты, которые называют гиперзвуковыми, способные летать на очень большой скорости, очень низко и, как говорят русские, способны обходить любые системы ПРО. И мы не можем от них защититься. Таким образом у России теперь есть то, чего нет у нас (…). И именно в процессе разработки этих новых гиперзвуковых ракет произошел этот инцидент. И почти наверняка это была одна из этих ракет, о которых говорили русские.

Д.Б. — Согласно той скудной информации, которая у нас есть, эти погибшие, эти пять человек — конструкторы, программисты, инженеры-исследователи, специалисты по испытаниям — проводили эксперимент, во время которого произошел взрыв с возгоранием. И в результате возник скачок радиации, который отмечался и в расположенном неподалеку городе. Работа еще не завершена, но инцидент указывает на то, что, что они проводили испытания какой-то части ядерной силовой установки. 

С.К. — И эти испытания проходили в той обстановке, о которой я только что сказал, то есть, это была реакция России на наше решение выйти в одностороннем порядке из договора о ликвидации всех систем противоракетной обороны.

Д.Б. — Речь идет не об одном виде ракет, а о целом семействе ракет.

С.К. — Да, и русские, судя по всему, разработали такое оружие. Я говорю «судя по всему», так как русские об этом заявили, а наша разведка это не опровергла. И они показали, продемонстрировали достаточно всего, что может служить доказательством этого. Носителями такого оружия могут быть подводные лодки или ракетная техника…

Д.Б. — Беспилотные подводные аппараты.

С.К. — Да, я спутал, не подводные лодки, а подводные дроны. Но у этого инцидента есть и вторая сторона. Это держится в секрете, (…) каким был выброс радиации, куда и как ветер разнесет радиоактивное облако и насколько велика угроза для населения, и все остальное. И русские это скрывают, что вполне понятно. Но проблема в том, что это является частью истории ядерного оружия. Например, об этом есть книга Эрика Шлоссера (Eric Slosser), она называется «Управление и контроль» (Command and Control), возможно, вы о ней знаете. Слышали о такой?.

Д.Б. — Это та книга о ядерном испытании и аварии?

С.К. — В своей книге Эрик Шлоссер рассказывает обо всех или о многих неизвестных ядерных катастрофах, произошедших в США за 50 лет. Так вот, что я хочу сказать, катастрофы и строжайшая секретность являются неотъемлемой частью гонки ядерных вооружений«.

(После перерыва)

Д.Б. — Сегодня у нас в гостях профессор Нью-йоркского и Принстонского университетов Стивен Коэн. Мы говорим о новой холодной войне. Холодная война — это контекст. И в этом контексте мы узнаем новости из России, о которых сообщила европейская служба Би-би-си — о гибели пяти инженеров, которых похоронили в «закрытом городе» (как эта фраза соответствует духу холодной войны). Закрытый город — это Саров. И инцидент этот, к сожалению, имеет отношение к новой гиперзвуковой ракете с ядерной энергетической установкой, которая взорвалась во время проведения испытаний, в результате чего произошло возгорание. Это вызвало резкое повышение уровня радиации в расположенном неподалеку городе, который сохранялся 40 минут. В Северодвинске. Это «военный город», но все равно там живут люди и их дети. А еще (…) существовала вероятность распространения радиации. Но этой радиации боялись и во времена первой холодной войны. Радиация считалась оружием, которым невозможно управлять. Стив, я говорю об этом лишь потому, что вы выросли в страхе, который сопутствовал холодной войне. Прятались под парту и, сидя в классе, старались не смотреть в окно. Но нас сейчас слушают многие люди, которые считают, что это было давным-давно и уже в прошлом. Я думаю, что события, произошедшие недавно в северном российском городе Северодвинске, указывают на то, что необходимо вновь разрабатывать просветительскую программу и учить людей тому, что надо делать с ядерным оружием.

С.К. — В школе мне велели прятаться под парту, чтобы защититься от радиации. Конечно же, делать это было бесполезно. И руководство школы, которое заставляло нас это делать, знало, что это бесполезно. Нас пытались убедить, что то ядерное оружие, которое стремительными темпами и в огромных количествах создавали обе страны, и Советский Союз, и США, находится более-менее под контролем. И если оно выйдет из-под контроля, мы должны спрятаться под парту, и все будет хорошо. Но посмотрите, как с этим обстоит дело в России, есть сообщения о том, что люди штурмуют аптеки и скупают йод, препараты, содержащие йод. (…) Потому, что йод якобы защищает от радиоактивного поражения. Не знаю, так ли это, но я думаю, что если речь идет об огромных дозах радиоактивного облучения, то защитить от этого ничто не сможет — ни йод, ни другие средства. На мой взгляд, русские, русский народ, который боится, живет в страхе, которого напугали гонкой ядерных вооружений и всей этой секретностью, верит, что йод защитит, и в случае необходимости побежит по аптекам и будет скупать этот йод, которого может и не хватить, поскольку в аптеках он может закончиться. Йод — это примерно то же самое, что советы лезть под парту. И проблема здесь — гонка ядерных вооружений, которая очень опасна. (…). Мы обвиняем русских, что они все держат в строжайшем секрете, но мы, по-видимому, делаем то же самое, поскольку в своей книге «Управление и контроль» Эрик Шлоссер пишет о [наших] ядерных катастрофах, о которых нам не говорили.(…). Гонка ядерных вооружений очень опасна тем, что она чревата авариями и катастрофами, и если они случаются, защититься от их последствий практически невозможно. Опасность заключается еще и в том, что власти — российские и американские — не говорят, во-первых, о том, в чем опасность этих аварий, и, во-вторых, сколько таких аварий произошло. Поэтому я говорю, когда узнал об этом взрыве в России, то вспомнил лучший роман Хемингуэя «По ком звонит колокол» и ответ поэта Джона Донна: «он звонит и по тебе», по всем нам. И то, что случилось в России, является еще и предупреждением для американских злорадствующих СМИ.

Д.Б. — Стив, у меня есть вопрос, вы очень внимательно следите за российской прессой. Вот это новое ядерное оружие, можно ли сказать, что оно появилось потому, что Россия напугана, и это ее реакция на русофобию, на антироссийские настроения в Вашингтоне. Русские что, считают, что мы собираемся нанести по ним удар, и готовятся к какому-то превентивному удару по Москве?.

С.К. — Именно об этом и говорят в российских СМИ. Я назвал бы российские СМИ безответственными. Конечно же, в основном безответственными. Есть «говорящие головы» наподобие Джона Бэчелора и Стивена Коэна, задающие вопросы, которые задаете вы. И в основе этих вопросов — желание узнать и понять, потому что эти публичные интеллектуалы понимают обстановку и знают о разработке ядерных вооружений, — так же, как и мы здесь это знаем. Русские их публично спрашивают: «Почему они размещают свои системы ПРО так близко к нашим границам, они что, хотят получить возможность нанесения первого удара?». Но вспомним 2002 год, когда Джордж Буш-младший объявил об одностороннем выходе США из Договора по противоракетной обороне, предусматривавшего запрет на размещение таких систем противоракетной обороны. После этого те представители российского политического истэблишмента, которые с недоверием относятся к США и, кстати, критикуют Путина за то, что он слишком наивно верит обещаниям США, стали все больше убеждаться в том, что американцы действительно готовятся нанести первый удар. Кстати, почему в нашей стране в ходе так называемых президентских дебатов не задают этих вопросов. Один из вопросов, который следовало бы задать — собираются ли они нанести первый удар. Этот вопрос следует задавать всем кандидатам в президенты, поскольку это экзистенциальный вопрос.

Д.Б. —… Итак, мы со Стивеном Коэном говорим о новой холодной войне. После перерыва мы обсудим другой аспект этой новой холодной войны. Как сообщила «Уолл-стрит джорнэл», в Москве прошла акция протеста против путинской администрации, в которой приняло участие 58 тысяч человек, и происходило это совсем рядом с Кремлем.

Я — Джон Бэчелор (John Batchelor), и это программа «Джон Бэчелор Шоу». Сегодня у нас в гостях Стивен Коэн (Stephen Cohen), профессор Нью-Йоркского университета, Принстонского университета, специалиста в области истории России. Мы говорим о новой холодной войне. (…) А сейчас мы перейдем к событиям, состоявшимся в августе, в прошедшие выходные. В километре от Кремля, ну хорошо, почти рядом с Кремлем, 50 тысяч протестующих — такую цифру называет «Уолл-Стрит Джорнел», по данным московской полиции, 20 тысяч, а по словам протестующих, их было 60 тысяч — короче, несколько тысяч протестующих выступили против Владимира Путина, который находится у власти уже 20 лет. Однако, в основе этих протестов — экономика. Профессор Стив Коэн предупреждал меня много лет назад, что реальной угрозой для Путина — это был первый срок Путина на посту президента России, еще в начале столетия — реальной угрозой для Путина был протест пенсионеров. Они в то время бедствовали из-за высокой инфляции и из-за того, что средств на жизнь у них стало меньше. Так что экономика для Кремля важна — так же как и для Вашингтона. Можно ли считать, что этот протест вызван слабым ростом экономики в России или отсутствием роста?

С.К. — Думаю, что отчасти это так. Но думаю, что протест спровоцировало не это. Причины протеста, опять же, следует рассматривать в более широком контексте. С учетом истории демократизации России — сначала советской России при Горбачеве в 1980-е годы, я был там и хорошо помню, как это начиналось, и я знаю многих людей, которые организовали этот протест и которые принимали в нем участие, так что я знаю это не понаслышке. До горбачевской перестройки, до горбачевской демократизации массовых народных протестов, к которым относились бы более-менее терпимо, в Советском Союзе не было.

Во времена Брежнева какие-то протесты были, но людей сразу же арестовывали, например, на Красной площади или (…), где собралось человек 12 или девять человек, но их сразу же арестовали, этого не допускали. Все изменилось с приходом Горбачева, потому что это было частью демократизации. А теперь рассмотрим то, что, на мой взгляд, могут понять люди определенного поколения, особенно если они участвовали в протестах против войны во Вьетнаме. Вот как это происходит в Москве. И в других российских городах. Но важна именно Москва. Потому, что Путин не решится, не может потерять Москву, потерпеть там поражение. Ведь Москва — это столица, в ней сосредоточены западные СМИ. И все, что происходит в Москве, становится достоянием общественности, получает огласку, и об этом сообщают СМИ. И российские оппозиционеры выбрали тактику публичного протеста, позаимствованную из горбачевских времен. Я помню, как однажды — не скажу точно, в каком году, кажется, в 1990 году — на улицу вышло 600 тысяч человек. Представьте себе, Джон, 600 тысяч человек, которые протестовали против того, что, согласно тогдашней конституции, единственной политической партией признавалась КПСС. И люди выступили с требованием убрать это из конституции. И их требования были удовлетворены. Но только представьте — 600 тысяч человек. И это стало началом современных протестов в России. И с тех пор они продолжаются — массовые и не очень.

Тот протест, о котором мы с вами сегодня говорим, сравнительно небольшой. Значение Москвы заключается еще и в том, что в этом городе много молодежи, там живут квалифицированные специалисты-профессионалы, элита. И Кремль, в особенности Путин, побоится потерять молодежь или профессиональную элиту. Кстати, по данным опросов западных и российских организаций, занимающихся изучением общественного мнения, рейтинги Путина выше среди молодежи, чем среди людей среднего и пожилого возраста, что мне не совсем понятно. Молодежь восхищается Путиным. Но для него протесты в Москве являются угрозой, хотя эта угроза является не экзистенциальной, а политической. И то, что произошло, является частью демократического процесса демократизации в России, в этом смысле. Нескольких кандидатов в депутаты Московской городской думы (это что-то вроде городского совета), в основном, оппозиционных кандидатов, не допустили к участию в выборах, не зарегистрировали.

Почему? Потому, что в России для регистрации в качестве кандидата необходимо собрать определенное количество подписей избирателей, и эти подписи проверяются, и власти заявили, что среди подписей, собранных этими оппозиционными кандидатами, очень много таких, подлинность которых невозможно проверить — они либо поддельные, либо поставлены от имени умерших людей. Я не знаю, насколько обоснованы заявления властей, но речь идет о продолжающейся в России политической борьбе. Для допуска к выборам необходимо собрать подписи, а власти затем поверяют подлинность этих подписей. Началось все с этого. А теперь давайте вернемся к протестам против войны во Вьетнаме. Я, как человек, когда-то участвовавший в протестах против войны во Вьетнаме, с интересом отметил, что делали протестующие, и что другие делали до них, и что делали мы, протестуя против войны во Вьетнаме. Вы получаете разрешение на проведение протестной акции в определенной части города, например, в парке или в таком месте, где вы не будете мешать движению транспорта. Но организаторы, которые стремятся привлечь внимание общественности или прессы и, может, спровоцировать конфликт с властями, сразу же направляют протестующих в те места, где проведение протестных акций не было разрешено.

Именно это и произошло в России. Кто виноват? Никто, в том смысле, что это обычная тактика, применяемая в политическом протесте. Те, кто участвовал в протестах против войны во Вьетнаме, наверное, помнят, как это было. Вместо того чтобы идти протестовать — независимо от количества участников — в такое место, скажем в Центральный парк в Нью-Йорке, где вас не задержит полиция, где не будет стычек, не будет происшествий, привлекающих внимание, вы идете туда, где точно произойдут столкновения с полицией — и вы это знаете. Там обязательно появятся журналисты, включат камеры, и вы произведете гораздо более сильное впечатление. И в России (…), я просто знаю организаторов и знаю, какая применяется тактика, им было необходимо внимание западной прессы. Они предупредили западных журналистов, что у них есть разрешение на проведение протестной акции на площади Сахарова, но по пути они пойдут в другом направлении. И сказали журналистам, что поэтому им следует прийти туда, где можно будет наблюдать реакцию властей. Что и произошло. (…) Власти задерживали протестующих и (…) через шесть часов отпускали. Это опасно, опасно в любой стране — во Франции, в США — потому, что когда на улицы выходят десятки человек, и им противостоит полиция, в какой-то момент происходят ожесточенные столкновения.

В России в последнее время такое происходит пока очень-очень редко. Но я думаю, что всем нам следует рассматривать этот протест в контексте истории демократизации России, начавшемся в 1980-е годы. Потому, что протесты, каких раньше не было, стали нормальным явлением в российской политике, оппозиционной политике. И я считаю, что это хорошо, поскольку мы хотим, чтобы произошла демократизация России. И реакция властей нам очень знакома, потому что мы сами участвовали в протестах.

Д.Б. — В нашей стране протест всегда обусловлен чем-то более серьезным. Сначала я, как знаток трудов Карла Маркса, считал (и в этом мне помогали еще и идеи Фридриха Энгельса), что это — экономика. Получается, что в данном случае дело не только в экономике, а еще и в том, что протестующим отказывают в их правах. Ведь некоторые говорят, что эти протестующие выступают против закрытого режима, который не допускает людей к власти. То есть, в основе этого протеста — не деньги, а власть?

С.К. — Как бы это сформулировать. Проблема была связана с выборами. Люди организовали протестную акцию, поскольку их кандидатов не допустили к участию в предстоящих выборах в городскую думу, они в знак протеста вышли на улицы, но то количество людей, которых они смогли вывести на улицы, конечно же, является и отражением экономической ситуации (…). И если посмотреть видеозапись этой протестной акции, можно увидеть много людей немолодого возраста. В толпе довольно много молодежи, и это видно по тому, как эти люди одеты. Среди них много людей образованных, одетых по западной моде.

Д.Б. — По виду это те, кого называют «айтишниками», им лет по 40.

С.К. — Да. Это люди, которые после работы могут пойти в «Старбакс», чтобы выпить чашку капучино, я ничего такого не имею в виду, я и сам туда иногда хожу. Но вопрос в том, могли ли эти люди, в основном московские профессионалы и интеллектуалы, привлечь (…) количество людей, которое, судя по опросам, результатам выборов и масштабам протестных акций, наверное, составляет 30-40 тысяч человек. Могут ли они привлечь 100-200 тысяч человек? До недавнего времени нет. А если привлекут, то значит, среди протестующих будут люди, испытывающие недовольство по другому поводу. Вы до этого говорили о пенсионной реформе. Совершенно верно. Проблема пенсий существует везде. И даже если у человека большая пенсия, ему все равно не понравится, если после того как он проработал всю жизнь и вышел на пенсию, в его пенсионные дела будет кто-то вмешиваться. Они и слышать не хотят о каких-то пенсионных реформах. Вот среди них и наберутся эти сотни тысяч человек.

Д.Б. — Я — Джон Бэчелор. Сегодня у нас в гостях профессор Нью-йоркского университета и Принстонского университетов Стивен Коэн. Мы говорим о разных проявлениях новой холодной войны. Мы обсуждали взрыв ядерного ракетного двигателя в России, в результате которого погибли пять инженеров. Мы говорили о десятках тысяч человек, которые участвовали в акции протеста на улицах Москвы, связанных с экономическими проблемами, действиями властей, выборами в Московскую городскую думу. А теперь мы обсудим еще один аспект холодной войны — заявления Мюллера на слушаниях в комитетах по судопроизводству и разведке в Палате представителей. И то, какую роль они сыграли.

(После перерыва)

Д.Б. — Я — Джон Бэчелор. Сегодня у нас в гостях профессор Нью-йоркского университета и Принстонского университетов Стивен Коэн. Мы обсуждаем новую холодную войну и ее аспекты — в частности расследование Мюллера и, в частности — проблемы, возникшие у президента Трампа в связи в обвинениями, согласно которым он является не легитимным президентом, а ставленником Кремля. Знаю, что сегодня это кажется немыслимым, потому что Мюллер сделал эти заявления под присягой, но результатов никаких нет. Хочу напомнить вам, что на протяжении двух лет нам постоянно говорили, что Мюллер найдет доказательства того, что каким-то чудесным образом Трамп получал от Кремля деньги, обещания и благодаря Кремлю оказался у власти. И что все эти действия (некоторые из которых абсолютно нелепые и безрассудные), например встречи в Трамп-тауэр, которые по заявлению Браудера, были организованы с целью отмены закона Магнитского, должны были стать доказательством существования сговора. И что поэтому Конгресс должен убрать Трампа из Белого дома. Тогда я не мог обсудить это с профессором Стивеном Коэном, поскольку был в Азии. (…) Вы, профессор, имели возможность общаться с представителями СМИ — «Эм-Эс-Эм-Би-Си» и «Си-Эн-Эн» — и они были очень довольны, что Мюллер предъявит доказательства, которые выведут республиканцев на чистую воду. А как люди, они были недовольны выступлением Мюллера?.

С.К. — Крайне недовольны. (…). Я считаю, что демократы поступили неблагоразумно, придумав всю эту историю о том, что Трамп состоял в каком-то сговоре с Кремлем. И что Кремль, возможно, даже привел его к власти. И что у Путина есть на него компромат, из-за чего он стал марионеткой Путина. Все это неправда, Джон. Мы с вами начали обсуждать это сразу же после появления досье Стила, недостоверные факты из досье Стила стали основной темой всей этой истории с «Рашагейтом», согласно которой Трамп был в сговоре с Кремлем. И до сегодняшнего дня Мюллер не представил никаких доказательств о каком-то сговоре — ни в Конгрессе, ни где-то еще. Но это привело к огромным репутационным потерям, поскольку СМИ и представители политических сил поверили этому, и стали распространять эту версию. Выступление Мюллера вызвало ажиотаж в стране, все это показывали по телевидению, и люди смотрели и думали, что Мюллер представит доказательства, достаточные для импичмента Дональда Трампа. И произошло следующее. Во-первых, произошло то, что должно было произойти — Мюллер ни привел никаких подробностей, у него их не было, поскольку вся эта конспирологическая история была выдумкой. Во-вторых, чего мы не знали (но знали люди, которые заставили Мюллера выступать, поскольку он не хотел этого делать), что он многое забыл, и не совсем точно знал содержание доклада, подписанного его именем. Лично мне его жаль, я ему сочувствую, поскольку для него это было очень нелегко, и он оказался в неловком положении. Но настоящая трагедия состояла в том, что на протяжении трех лет существовала эта выдуманная история о том, что президент США якобы состоял в сговоре с Кремлем, ставшая, наверное, самым громким политическим скандалом за всю историю США. И что человек, который вел расследование, в итоге заявил, что ничего особенного не было. И ему было нечего сказать.

Д.Б. — А почему никто не извинился перед Кремлем? Ведь обвинения по-прежнему никто не снял. Кремль по-прежнему обвиняют в наступлении на демократию. В том, что он вмешивался в выборы, Вмешивался, будто это само по себе уже является доказательством. По-моему, до сих пор нет уверенности в том, что именно Кремль совершил хакерские атаки на серверы Национального комитета демократической партии. Есть предположения, но доказательств по-прежнему нет. Неужели мы так и не услышим от демократов заявлений? И вежливо спустим все на тормозах, и все забудется?

С.К. — Нет, не забудется. Дело в том, что я каждый день получаю по электронной почте просьбы внести пожертвования для кандидатов-демократов, которые баллотируются в Конгресс и им придется работать в условиях сговора между Трампом и Кремлем. История о «Рашагейте» никуда не исчезла, она популярна среди демократов, и они используют нее как инструмент для привлечения средств. Демократы по-прежнему в нее верят, что для них это «счастливый билет». Правда, в партии существуют разногласия по этому поводу, например, Нэнси Пелоси против этого, но не она там руководит. Многие демократы против Путина и Трампа. Трагедия заключается в том (независимо от того, нравится ли вам Трамп или нет), что это самый крупный политический скандал в истории США, конечно же, современной истории, и мы не знаем, кто именно все это начал. И, на мой взгляд, это самое главное.

Д.Б. — Совершенно верно, мы не знаем, откуда это пошло. У нас нет фактов.

С.К. — Я не признаю догм, я — ученый. Мне нужны факты, на основе которых можно делать выводы. Но имеющиеся факты свидетельствуют о том, что это начали спецслужбы еще при президенте Обаме (независимо от того, причастен он к этому или нет). Особенно ЦРУ, когда его возглавлял Джон Брэннан. Известно, что Уильям Барр заявил о намерении расследовать, на чем основан «Рашагейт». Как я понимаю, на юридическом языке это означает то, с чего все началось, так? И Барр заявил, что он хочет выяснить, с чего начался «Рашагейт», что послужило основанием. Он дал ясно понять, что ФБР в этом плане его не очень интересует, поскольку он считает, что дело пошло не оттуда. Он дал понять, что это начали в ЦРУ. И если будет проведено беспристрастное расследование роли спецслужб, и особенно ЦРУ, и их причастности к началу этого «Рашагейта», это пойдет на благо нашей стране.

Эксперт: Гренландия – важный элемент в ПРО США

Преподаватель Военной академии Дании Йон Рабек-Клемменсен считает, что у США есть все основания быть заинтересованными в том, что происходит в Гренландии. «Несмотря на то, что приобретение Гренландии США крайне маловероятно, все же не случайно, что именно сейчас Трамп обратил внимание на крупнейший остров Земли», — рассказал преподаватель.