Нечистые на руку дельцы могут поставить под угрозу безопасность алматинцев, считает Нурлан Уранхаев. По словам собеседника Sputnik Казахстан, к фатальным последствиям может привести упрощение процедуры перепланировки для предпринимателей и домовладельцев.

На днях директор департамента строительства Национальной палаты предпринимателей «Атамекен» Аспена Досмаганова вновь высказалась по этой теме. И озвучила новые подробности: в случае утверждения, распространяться нововведение будет не только на бизнесменов, но и на всех домовладельцев, которым не будет необходимости собирать подписи соседей, проводить техническое обследование объекта и получать разрешение местного исполнительного органа.

Нурлана Уранхаева последний пункт беспокоит особенно сильно. Он высказывается осторожно, но аккуратные формулировки лишь вуалируют смысл: если управление архитектуры будут только уведомлять о перепланировках, это может закончиться печально.

— Нурлан Тельманович, вы захотели высказаться по этой теме. Почему?

— Почему я так на это отреагировал: во-первых, сам работал генеральным директором КазНИИСА (Казахский научно-исследовательский и проектный институт строительства и архитектуры), ситуацию неплохо знаю. В прошлом году мы завершили первый этап паспортизации объектов недвижимости города Алматы (обследование на сейсмостойкость — прим.). Была проведена эта работа — завершили ее примерно на 70%, обследовали 7027 объектов постройки до 2001 года. Речь идет только о многоквартирных домах, социальных объектах — школах, больницах, поликлиниках и так далее. В том числе мы обследовали 12 типовых крупнопанельных домов. Это такой серьезный вопрос, что все-такина уведомительный порядок переводить процедуру, не то, чтобы безответственно, но рискованно.

— Вы говорили про крупнопанельные дома. Почему вы их упомянули?

— Примечательно то, что в крупнопанельных домах все стены несущие. Смотришь: вроде бы всего 12 сантиметров ширина. Даже работники приходят — «о, это не несущая». А на самом деле она несущая. Или монолитные дома: там стенка может быть тонкой, но при этом несущей. В крупнопанельных домах почему так? В таких домах плита, грубо говоря, опирается на комнату.

— Другими словами, есть типы домов, в которых визуально нельзя точно сказать — несущая стена или нет?

— Да. 

— Подождите. Но даже если упростят процедуру планировки, домовладелец или предприниматель не сам же будет определять — несущая перед ним стена, либо нет…

— К нам приезжал представитель из министерства по инвестициям и развитию. Он сказал, что у нас в Казахстане в настоящее время порядка 52 тысяч лицензий, выданных строительным компаниям. Соответственно, куча лицензий выдана и проектным компаниям. Если просто разделить такое количество на 16 регионов (14 областей и два крупнейших города — прим.), как говорится, совсем грубо (считает на калькуляторе) — в каждом регионе 3250 строительных компаний. Но даже в Алматы, самом крупном городе страны такого количества нет.

— А где эти компании? Лицензии даны…

— Этот вопрос не наш, да я и к чему хочу подвести… Есть проектные компании, которые за деньги выдадут любое решение. Когда говорят: «Вот, в архитектуре нам мешают, тянут резину», проблема в том, что когда нам приносят этот проект (перепланировки — прим.), мы его проверяем. Именно сам проект, а не бумажку. Вопрос же идет о перепланировке и сносе ненесущей конструкции — и мы это смотрим.

— А может, вы драматизируете? Чем может грозить снос внутренней несущей стенки?

— В домино играли? Попробуйте, из домино постройте конструкцию и выдерните одну кость. Все очень наглядно.

— То есть, все может быть очень печально?

— Естественно, особенно это касается домов крупнопанельных, где каждая стена практически несущая.

— А новостройки как же?

— Новые дома — не серийные. Мы до них не дошли, будем обследовать, смотреть. Но есть госэкспертиза. В советское время, кстати, госэкспертизы не было. Нонсенс, да? Но при этом, проектные институты сами занимались экспертизой, несли за этот ответственность. Сегодня проектировщики — не все плохие. Но всегда найдется в бочке меда ложка дегтя. Проблема именно в том, что мы (управление архитектуры и градостроительства — прим.) как госприемка: зачастую смотрим на то, что уже сделано… Поверьте мне, я уже столько отсюда отправлял вещей…

— Вещей? В смысле, проектов и заключений?

— Да.

— Вам часто приходилось видеть, что несущую стену в проекте указывают как перегородку?

— Приходилось. У нас народ способен мимикрировать очень легко. Они понимают, что и где мы находим — могут переделывать, подавать в другом виде. По сути, даже мы что-то можем недосмотреть, потому что нужен выезд на место.

— То есть ваша тревога связана с негативным опытом: через вас пытались провести проекты, не имеющие обоснования в реальности?

— Надо отдать должное нашим жителям, бывает, кто-то начинает ремонт, соседи пишут письмо — прошу проверить, боюсь, что он сносит несущую стену. У нас контрольно-надзорных функций нет, но ГАСК выезжает и смотрит. Я просто такие случаи знаю. Мы почему переживаем. Мы все-таки находимся в сейсмической зоне. Где-нибудьв лесостепной полосе, Бог его знает, может, выдержит. А у нас раз тряхнуло, два тряхнуло и может в не очень хорошую картину вылиться.

— Какое рациональное зерно в упрощении процедуры — она трудоемкая?

— Она не такая трудоемкая. Фактически, ни один из этапов не пропускается. Пропускается последний этап — когда они к нам приносят проект и мы должны его посмотреть.

— То есть, из этой цепочки убирают только вас?

Только нас.

— Но разве это не ключевой этап?

— Весь этот пакет документов — они нам его показывать не будут. Они напишут письмо: «Вот, мы прошли такое-то заключение, сейчас будем делать перепланировку». Вот так будет. Но если мы документов не видим, тогда не пишите нам!

— Но тогда какой смысл вас уведомлять? Чтобы вы все равно несли ответственность, если что-то случится?

— Может быть. Я беспокоюсь за то, что есть куча компаний, названия которых я не могу перечислить на диктофон, но есть конкретное количество компаний, причем, одни и те же компании этим занимаются.

— Чем занимаются?

— Дают свои проекты по перепланировке. Когда я вижу их названия, я уже… Я не могу их назвать — если вина человека или компании не доказана судом, значит, он не виноват. Но, поверьте мне…

— То есть, существуют проектные компании, которые каждый раз приносят неправильные проекты и…

— Нет, они перестроились. Они уже лучше проекты приносят. То, что было раньше — я реагировал, отправлял письма в ГАСК, не знаю, какие там были решения. Но по закону такие специалисты работать не должны. Мы, кстати, должны еще в КДС (комитет по делам строительства — прим.) написать по ним… Я понимаю еще, если на уведомительный характер переводят, допустим, открытие парикмахерской. Приходят люди, которым отказ дают. Люди приходят, деньги платят, по проторенной схеме раз, сделали — а на самом деле даже не выезжали, не смотрели. Я им говорю: «Где вы их (проектные компании — прим.) нашли? В городе у нас сотни компаний, которые это могут сделать качественно!».

— А вам не легче, если вас из этой цепочки убирают? Ответственность, скорее всего, тоже снизится. Соответственно, если что-то разрушится…

— Я ни при чем, моя хата с краю?

— Да. Разве вам не проще так?

— Смотрите, вас же это заинтересовало? И меня это заинтересовало как жителя города. Потом, если, не дай Бог, что-то разрушится — мне остается злорадствовать, что ли: «Что же вы так сделали?!». Это же неправильно.

— Кстати, идею, сгенерированную якобы по заданию правительства, запустили куда-то на обсуждение. А вас приглашают как эксперта?

— Там есть комитет по делам строительства, там же тоже специалисты сидят. Единственное, я не знаю — их слушают или не слушают.